На вопросы нашего обозревателя отвечает Елена Кузьмина – руководитель сектора Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии Наук
***
– Елена Михайловна, вы эксперт по вопросам рынка рабочей силы в странах ЕАЭС. По проблемам её перетока. Есть ли тут какие-то свежие тенденции применительно к Казахстану? Он, как известно, единственный в Евразийском союзе и «донор» и «реципиент» на этом рынке одновременно. Какая тут сейчас актуальная динамика?
– Эта актуальная динамика начала проявляться с 2015 года. После кризисных явлений, политических и экономических, в том числе, потому, что 2015 год это падение цен на углеводороды и металлы – основные экспортные товары России и Казахстана и падение рубля, и, соответственно, падение курса национальных валют большинства постсоветских государств. Это последовавшие в связи с назваными обстоятельствами изменения доходов стран, и, соответственно, доходов населения и трудовых мигрантов, в частности. Применительно к Казахстану эта новая динамика тоже носит двойственный характер. С одной стороны, наблюдается очень большой отток населения на постоянное место жительства из Казахстана в Россию и чуть меньше в другие в страны. Причем, речь идет не только о русских или о славянах. Речь идет вообще о гражданах Казахстана. С другой стороны, увеличился приток населения, в первую очередь сезонных рабочих, из Киргизии в Казахстан. И вообще здесь стало больше трудовых мигрантов из Центральной Азии, если мы чуть шире возьмем. Больше гастарбайтеров из региона стали ездить в Казахстан. И даже в 2017 году, когда несколько стабилизировалась экономическая ситуация и ситуация с рублем, данная тенденция не остановилась.
Ну и плюс еще одна особенность: в Россию стали более активно приезжать квалифицированные кадры из Казахстана и Белоруссии.
– Вот тут интересный момент. Неделю назад другой российский эксперт, Богдан Безпалько, рассказывал мне, что из Белоруссии в Россию приезжает огромное количество гастарбайтеров, потому, что в Белоруссии нищета, нет работы и так далее. Я не предлагаю вам опровергать или подтверждать его оценки. Но как, по-вашему: белорусско-российские и казахстанско-российские миграционные потоки имеют сходства? Или тут больше различий?
– Ну, общая тенденция здесь та, что в Россию из обеих стран едут, во-первых, квалифицированные кадры. Во-вторых, общая тенденция в том, что определенная часть людей едет в Россию на ПМЖ. И из Белоруссии тоже. Правда, оттуда потоки меньше, чем из Казахстана. Всё-таки из Белоруссии больше реальной трудовой миграции. Вот в этом общее, а так, конечно, у каждой страны свои особенности. Ещё одна особенность пространства Евразийского союза в том, что гражданам государств-членов ЕАЭС в России легче получить патент или вообще любую бумагу, связанную с трудовой миграцией. Не нужно сдавать такого большого количества экзаменов, которые сдают мигранты из остальных постсоветских стран. По большинству специальностей в рамках ЕАЭС должны признаваться национальные дипломы. Это тоже дает свои плюсы. Социалка минимальная для трудовых мигрантов в принимающей стране такая же, как и для национальных агентов. И плюс еще не нужно выезжать каждые три месяца из страны для того, чтобы продлить свое пребывание. Кроме того, через 90 дней пребывания в России для граждан Евразийского союза меняется налоговый режим. То есть если в первые три месяца действует режим обычного трудового мигранта, предусматривающий 30-процентный налог для индивидуальных предпринимателей, то через 90 дней мигранты из стран ЕАЭС получают статус уже евразийский, который соответствует национальному, и индивидуальные налоги они платят в размере 13 процентов. Это, конечно, играет достаточно большую роль. Потом, бизнесменам из ЕАЭС проще оформить фирмы на российской территории. Конечно, я вам нарисовала идеальную картинку. Это то, что разрешено по закону. А на местах бывает всякое. Но если человек, который приезжает в Россию работать, хорошо знает законы, он сможет всё это получить.
Кстати, белорусско-российская ситуация отличается от казахстанско-российской ещё и тем, что у России и Белоруссии Союзное государство, в рамках которого решены все вопросы с пенсиями. То есть, где бы ты ни работал, в России или Белоруссии, базовую пенсию в любом случае будешь получать. На сегодняшний день в Евразийской комиссии прорабатывается подобный договор по пенсионному обеспечению Евразийского союза, Но, поскольку это затрагивает достаточно большое количество вопросов, связанных не только с пенсиями, согласование на национальном уровне идет достаточно долго. Очень много ведомств должны дать свое «добро» в каждой стране. Предположительно до конца этого года это соглашением может быть подписано. Посмотрим. Возможно, опять возникнет непредвиденный форс-мажор в переговорном процессе и всё будет перенесено на 2019 год.
– Я знаю многих казахстанцев, работающих в России. В основном это молодёжь или люди среднего возраста. Некоторые из них уже по многу лет живут в Москве или Петербурге, но просто ленятся менять гражданство. Это, наверное, говорит о том, что интеграция между нашими странами на самом деле глубокая. Отсутствие российского гражданства нигде не «жмёт», не мешает человеку из Казахстана жить в России.
– Это две разные категории людей. Поменять гражданство, это одно. А трудовые мигранты это люди, которые ездят работать в ту или иную страну.
– Ну, вот человек с казахстанским паспортом закончил российский ВУЗ. После этого нашёл работу в России. И работает себе. Оставаясь гражданином Казахстана. Он трудовой мигрант? Или какой?
– Он является трудовым мигрантом, конечно. А если он получает гражданство, он уже гражданин России, живет полностью по российским законам. Он резидент Российской Федерации и в Налоговой инспекции и в Пенсионном фонде.
В идеале предполагается, что в Евразийском союзе все трудовые мигранты из государств-членов будут приравнены к национальным резидентам. Но вы же понимаете, что этот процесс только начался, и, учитывая, что это пять стран – очень медленно идёт переговорный процесс, потому что каждая из сторон пытается защитить и своих граждан, и свои рынки рабочей силы, и экономику своей страны. Здесь необходимо согласовать массу всяких вопросов. Но, повторяю, что те, кто работают в России с казахским паспортом, они, конечно, трудовые мигранты. Кто-то из них ленится получить российское гражданство, а кто-то по тем или иными причинам не может или не хочет его получать. Здесь главная задача в том, чтобы в масштабах всего ЕАЭС это было неважно – какой ты имеешь паспорт. То есть должны быть установлены общие правила игры на рынке трудовой миграции. Когда в любой из стран Евразийского союза человек сможет получить работу без лишних бумажек в любом государстве-члене. И он будет платить определенные налоги, иметь социальную защиту, в том числе пенсионную.
Уже на сегодня, как я упомянула, сокращено количество бумаг при въезде. Уже сегодня дети мигрантов из государств ЕАЭС имеют право учиться бесплатно в российской школе. А раньше с этим были определенные проблемы. Уже есть документы, по которым гастарбайтеры имеют право на обязательное оказание первой медицинской помощи, на определённый социальный пакет. Причем, речь идет не только о самом мигранте, но и о членах его семьи.
– Хорошо. Елена Михайловна, а что у нас с узбеками? Они традиционно поставщики рабочей силы. В том числе в Казахстан. Но теперь в Узбекистане большие перемены. Все о них говорят. Эти перемены коснулись как-то нашей с вами темы — рынка трудовых ресурсов?
– Я могу сказать, что есть определенные договоренности между Россией и Узбекистаном. Нет пока договоренностей Узбекистан – Евразийский союз. И бо́льшая часть узбекских мигрантов, если едет в Евразийский союз, она едет в Россию. Понятно, что и в Казахстан едет довольно много, но это не сопоставимо по объемам с Россией. Но я могу сказать только о том, что касается России. На сегодня в Узбекистане созданы специальные государственные структуры, которые будут заниматься трудовыми мигрантами. Кроме того, сейчас есть несколько пилотных проектов достаточно успешных между Санкт-Петербургом и некоторыми регионами Узбекистана, в рамках которых мигранты едут в регион целенаправленно, то есть конкретное количество, на конкретные производства. И, соответственно, приезжая, мигранты получают работу, нормальный пакет социальной защиты, законодательной защиты.
– Ну, это старая советская практика. Так ещё в 1980-е завозили вьетнамцев на московские автомобильные заводы.
– Такой формат достаточно неплохо работает. Во всяком случае, этих мигрантов могут учитывать и официальные органы российские, и официальные органы узбекские, и сами мигранты в таком случае более защищены.
– Да, конечно.
– Им платят оговоренную зарплату, и в целом они обладают надёжным «пакетом безопасности», что для мигрантов немаловажно. И для принимающей страны тоже важно: рынок мигрантского труда выводится из тени, лучше собираемость налогов, возможность поддержания безопасности. Предполагается более широко распространить такой опыт на другие регионы России. Вполне возможно, что-то подобное может быть и в рамках Евразийского союза, но пока Узбекистан предпочитает работать в двустороннем формате.
– А в самом Узбекистане нет тенденций к увеличению количества рабочих мест? Ведь новый прогрессивный президент взялся там реформировать экономику. Создаются новые производства, возрождаются старые.
– Внутри страны, во-первых, заключено огромное количество контрактов. Только с Россией за все время накопленных инвестиций было 9 млрд долларов, а в ходе последнего визита президента России в Узбекистан подписано документов на 24 млрд долларов. То есть в два с половиной раза увеличились инвестиции. Там действительно речь идет и о новых производствах и даже о создании новых отраслей. Узбекистан заключает договоры не только с нами, но и с Китаем, и с рядом азиатских стран. С той же Японией. В стране, конечно, появится большее количество новых рабочих мест.
Другой момент. В России нужны не просто рабочие руки, нам нужна квалифицированная рабочая сила. Речь идёт о том, чтобы обучать граждан Узбекистана не только русскому языку, но еще и готовить специалистов, по возможности на территории самого Узбекистана. То есть уже привозить оттуда людей с той или иной квалификацией. Это тоже разгружает рынок труда. Вполне возможно, что такой опыт будет со временем распространен на Евразийский союз или на Казахстан. Просто немножко у нас разные потоки в том плане, что все-таки в Казахстан из Центральной Азии больше едут на сезонные работы. В России более широкий спектр отраслей, где работают узбекские мигранты, поэтому нам более важно, чтобы все-таки это были люди с квалификацией. Если у Казахстана будут тоже такие потребности, может быть, Казахстан тоже будет также пытаться готовить рабочую силу на территории Узбекистана.
– Но казахстанская ситуация на рынке трудовых ресурсов, как мы уже говорили, двойственная. Казахстан не только принимает рабочую силу, но и «отдаёт». Причём, с 2020 года в республике заметно увеличится количество молодёжи, вступившей в трудоспособный возраст. Ожидается, по выражению специалистов, «демографический бугор». Прирост, насколько я понимаю, в первую очередь даёт казахская молодёжь и в первую очередь сельская. Может возникнуть вполне узбекская ситуация. Избыток неквалифицированной рабочей силы, которую надо будет «выталкивать» за рубеж.
– Я думаю, что действительно будет переформатироваться этот рынок рабочей силы. Может быть, какая-то часть трудовых ресурсов в самом деле будет вытеснена. Но здесь ведь есть некоторая особенность. В Казахстане, в отличие от Узбекистана, большинство населения живет в городах.
– Примерно половина. 54, кажется, процента.
– Но все равно это большинство. Так что ситуация значительно отличается от узбекской. Если в Казахстане и возникнет избыток рабочей силы, то это в значительной степени будет городская рабочая сила, городская молодёжь. А в России, наоборот, впереди «демографический провал», именно в этот период. В Белоруссии, насколько я знаю, тоже ожидается демографическое понижение, связанное со всеми теми негативными процессами, которые были в 90-е, в начале 2000-х. И поэтому я думаю, что здесь действительно возможно некоторое перераспределение, переток трудовых ресурсов в рамках ЕАЭС.
– То есть можно сказать, что Казахстану грозит некоторая такая «узбекизация». Нельзя исключать, что казахи скоро поедут мести дворы в российских городах и работать на стройках.
– Возможно, будет больший приток трудовых мигрантов из Казахстана в Россию. Но я не могу сказать, что это обязательно будет «узбекизация». Многое зависит от того, что сам Казахстан будет у себя развивать, какие у него будут потребности. Потому что переезд человека в другую страну и поиски там работы это не всегда радостный процесс. Кроме того, в других странах Центральной Азии прирост населения значительно интенсивнее, чем в Казахстане. И потоки рабочей силы в Россию от соседей будут только расти.
– Прощё говоря, всем будет лучше, если в Казахстане начнут активнее строить заводы, создавать новые производства и так далее, чтобы «лишние люди» перестали быть лишними.
– Ну, если «проще говоря», то да. Однако я еще раз повторюсь: казахстанская ситуация значительно отличается от узбекской. Из Узбекистана большая часть гастарбайтеров едет работать в Россию (и в Казахстан, кстати, тоже) в основном лишь в две отрасли. Это сельское хозяйство и строительство. Все остальное есть, но очень мало. Спектр трудовой миграции из Казахстана в Россию другой. Как он будет меняться и насколько серьёзно – сейчас говорить всё-таки преждевременно.
***
© ZONAkz, 2018г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.