Казахский язык как последний допинг “конкурентоспособности”

Сакен ТАУЖАНОВ

Указ президента о сроках перевода делопроизводства в госструктурах на государственный язык, вне всякого сомнения, фееричен. Всякие дискуссии о статусе госязыка, его значении, его перспектив лишены смысла и остались позади. Казахскому языку давно недвусмысленно указано локальное место возле казанов с мясом, баурсаков и прочих предметов быта. В данном случае, интересна сама попытка позицировать казахский язык как конкурентоспособного инструмента на коммуникационном рынке. Хотя еще свежи воспоминания, когда президент публично раздавал устные оплеухи последним идеалистам из числа депутатов Парламента, пытавшимся подчеркнуть приоритет госязыка. Почему именно сегодня возникла активность там, где прежде ничего, образно говоря, “не росло”?

Известен старый “конек” правителя: мол, мы подняли сначала экономику, а затем – политику. Если ли в Казахстане условия для реализации “Мечты — “50””? Возможно ли стать конкурентоспособным, если внутри страны, общества нет конкуренции на всех уровнях: идей, людей, удачных результатов?

Если мы были бы готовы дать на эти вопросы положительные ответы, то слоган о конкурентоспособности, брошенный со столпа “Ак-Орды” имел бы право на жизнь. Что мы имеем в наличии? Очевидно, что многообразие экономических мнений гораздо важней, нежели развитие общественных институтов: НПО, политических партий в их нынешнем виде. Важней развития “оппозиции”, в том числе. Ныне по пальцам можно перечислить “свободных охотников”, копающих вокруг “тени”, коей стала экономика Казахстана. “Птенцы гнезда Кажегельдина” сегодня сошли на нет. Беглый экс-премьер стал той “черной дырой”, на которую принято списывать практически все прегрешения периода либерализации, приватизации собственности. Однако надо отдать должное Акежану Магжановичу, который был организатором независимых исследований в области отечественной экономики и ставшим крылатым трудное слово: конкурентоспособность. А это уже вроде грамоты об амнистии ошибок, допущенных в 90-х годах прошлого века. Уже позже, на стыке веков руководители НИИ, подавшиеся было в министры, затем были вынуждены потихоньку удалиться по весям, пережидая в глубинке пребывание у власти нынешнего президента. В активе остается лишь “паркетный” КИСИ, но и он снизил уровень своих кадров. Если КИСИ и блистает сегодня в чём-то, то лишь бисеринками пота на лбу своих представителей в юпитерах телекамер, снимающих бесконечные “круглые столы” во славу ангажированной идеи “50”.

Таким образом, в том свершившемся факте, что экономические НИИ оказались невостребованными есть одна из причин, что алгоритм “первым делом — экономика, а политика – потом” так и остался, по сути, нереализованным.

В ситуации отсутствия экономических идей обычно любят рассуждать о наличии некой “национальной идеи”. Доктор Масанов в одном из последних интервью в качестве такой идеи назвал “стабильность”. Слово “стабильность”, само по себе, вязкое и обманчивое. Ибо за подробное описание конструкции этого понятия нужно платить. Пока же государство ограничивается покупкой автотранспорта для карательных органов и проведением фольклорных выступлений национальных центров. То есть наличествует состояние “мягкого банкротства”. Ведь в реальности неофициально в качестве фактора т.н. “стабильности” выступает разделение труда между этническими группами. Например, казахам отданы офисы нефтяных компаний и государственных учреждений, а русским — связь, телекоммуникации. Другие этнические группы также демонстрируют амбиции, но общая тенденция пока остается неизменной. Конкуренцией здесь, как говорится, не пахнет. Видимость конкуренции возникает на локальном участке, на уровне риторической дискуссии с сотрудником департамента HR. Близится запуск космического спутника, что лишь повышает акции тех, кто сегодня контролирует связь и телекоммуникации и не зависит от углеводородов, которые могут закончиться гораздо раньше, чем закончится срок эксплуатации космического аппарата. Именно поэтому вернули старый идеологический бандаж для поддержания в тонусе уже озвученные сказки: “Стратегия – 2030”, “50-ка” и прочие. Этим инструментом и стал казахский язык, который хотят имплантировать до 2010 года. Никому в голову не приходит, безусловно, реанимация казахского языка. По сути, для высшего руководства страны, госязык — это единственный рычаг получить какие-то моральные дивиденды. Объявленный перевод делопроизводства на госязык – это симуляция конкуренции между искусственно разделенными группами людей, занятыми на производстве.

Другие варианты, учитывая степень политической воли президента, можно рассматривать лишь гипотетически. Последовать примеру китайцев мы, конечно, не можем. Малая численность населения при большой территории действует предательски. Как заметил один успешный менеджер с нескрываемой чувственностью: казахи, дескать, добрые, толерантные… Сказано было с ноткой умиления. Это вызвало недоумение. Как можно достичь успеха, если ты не чувствуешь конкуренции? Не побеждаешь ежедневно свои искушения? Вспомните выступление китайской спортивной пары на Зимней Олимпиаде, когда китаянка, получив жесточайшую травму, завершила выступление. И китайский тренер явственно кривил губы, ибо переполненная скамейка запасных сборной КНР, наверняка, подразумевает проблему выбора. Целью были золотые медали, поэтому “серебро”, завоеванное мужественной спортсменкой, не считалось подвигом с точки зрения китайцев.

Религия сегодня также не тянет на некую универсальную панацею от внутренних и внешних угроз. И естественно конкурировать с наплывом иноземного элемента: китайцев, раввинов и других, проникших в страну. Поэтому все благие пожелания “мира” заканчивается на уровне джипа люкс-класса, в который вталкивает свое тело имам, по совместительству контролирующий некоторое количество церквей, костелов, синагог на отдельно взятой территории.

И главное препятствие на пути конкурентоспособности, собственно, персона Нурсултана Назарбаева. Он творец ситуации, когда в стране отсутствует плюрализм мнений на перспективы развития экономики. Когда этносы жестко разделены по сферам производства. Когда государственный язык стал похож на памятник Абаю на Чистых Прудах: деньги вложены немалые, сидящий истукан весьма отдаленно похож на классика литературы. А зеленая краска на этом символе дружбы народов стало еще одним свидетельством неготовности казахов конкурировать даже с сопредельными государствами…

…

Пришли на память воспоминания одного натовского генерала, опубликованные после смерти Слободана Милошевича, в которых он делился своими впечатлениями. Американец поначалу считал югославского диктатора подобием Бога, Отцом югославов. Однако очень скоро военные НАТО поняли, что перед ними маленький Гитлер, способный на преступления, убийства. Прямых аналогий с казахской действительностью, конечно, пока нет. Но не ждёт ли нас, в конце концов, подобное отрезвление после тщетных попыток конкурировать с собственной тенью?