Трайбализм парламентского толка

Парламентаризм в условиях родоплеменных реалий – дорога по минному полю

“Кто стал Лаосом или Чадом,
Пускай не ропщет на жару”.

Дмитрий Быков

Президент в Казахстане один, но советников у него много. Судя по прессе последних дней, советуют они разное. Ермухамет Ертысбаев в своих интервью заявляет, что пока Нурсултан Назарбаев индустриально-инновационную программу до 2020 года не реализует, все в политической системе останется по старому. А Нурлан Ермекбаев заявил, что “в будущем Казахстан будет стремиться изменить систему правления с президентско-парламентской на парламентско-президентскую или парламентскую систему”. Как это будет реализовано в эпоху возрождения родоплеменной дезинтеграции – никто не объясняет.

Как идея парламентская республика просто блеск и во многих развитых демократических государствах зарекомендовала себя превосходно. Вот только слово “развитые” здесь ключевое. Одно дело реализовать такие схемы в условиях мощной государственно-гражданской идентичности, высокой правовой и политической культуры и совсем другое, когда даже этническая идентичность подразделяется на жузы, роды и подроды.

За годы независимости Казахстан растерял массу прогрессивного багажа, которым объективно обладал на момент распада СССР. В первую очередь это касается человеческого капитала. Из миллионов покинувших республику в поисках лучшей доли, большинство составляли активные и предприимчивые люди, хорошо адаптированные под требования современного мира. Портрет выехавших за пределы Казахстана этнических казахов тоже весьма характерный: городские, русскоязычные, европеизированные – в общем, “асфальтовые”.

Кто же остался в родных краях? Как раз те, кого пугает глобальный мир, кто мыслит местечковыми и кровнородственными категориями идентичности. Разрушение прежних социальных институтов и лифтов привело к возрождению традиционных механизмов адаптации. Их невозможно назвать современными, зато действуют. Проигрывая в объективной конкурентоспособности, эта масса действует коллективной спайкой, пускает в ход любые аргументы, от знания казахского языка до родовитости предков и прочих амбиций. По большому счету, все это подпадает под категорию разжигания социальной и родовой розни, а также насаждение дискриминации, но верховная власть в эти проблемные зоны старается не вмешиваться, поскольку и сама в определенной мере идет в их фарватере. На самом верху государственной пирамиды все эти сомнительные вещи тоже воспроизводятся, актуализируются, получают дополнительные импульсы. Тогда как по логике цивилизационного развития такие анахронизмы должны нивелироваться, гаситься, а их питательная среда систематически ликвидироваться.

Парламентаризм на такой почве может дать всходы сугубо из разряда “зубы дракона”. Вряд ли Нурлан Ермекбаев этого не понимает. Здесь нужно учитывать, что про парламентскую республику советник президента говорил в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований. А когда американцы вызывают “на ковер”, историями про местную специфику и “неготовностью” народа их не убедишь. Вот г-н Ермекбаев и сказал то, что должен был произнести по протоколу и дресс-коду.

Тут можно спорить, что первично: качество человеческого капитала и задаваемая им система управления или система управления, формирующая под себя людские ресурсы. Однако факт остается фактом: в имеющихся условиях для Казахстана резкий скачок по пути парламентаризма вызовет новое обострение межклановых и трайбалистских войн. Когда механизм распознавания “свой – чужой” основан на родовой принадлежности, максимум – этнической, то западные штучки из категорий гражданской общности не могут дать положительного результата.

Гипотетически допустим, что завтрашнему парламенту отдали всю полноту власти. Без изменений в закон “О выборах” туда смогут попасть только зарегистрированные политические партии – “Нур Отан”, “ОСДП”, “Адилет”, “Руханият”, “Партия патриотов”, КПК и КНПК. Представить будущую картину не сложно, если даже партия власти “Нур Отан” пребывает в постоянных дрязгах и разборках на предмет родоплеменных и территориальных размежеваний. Причем, накал страстей высок как в центральном аппарате, так и на уровне филиалов в регионах.

Допустим, какой-то союз племен победил и сформирует правительство. На чем будет строиться его легитимность, если проигравшая сторона не воспринимает победителя, поскольку в ее сетке идентичности правительство попадает в категорию “чужие”. Одно время, межродовое деление казахов сглаживалось массовым присутствием европейских этносов. Теперь этот блок стал значительно меньших размеров, да и всевозможные национал-патриоты не позволяют русским, украинцам, немцам, полякам и прочим забыть об их этнической принадлежности. Наоборот, данная линия идентичности акцентируется и порой принимает дезинтеграционный характер, так как ослабляет государственно-гражданское единство.

Галым Абильсиитов в свое время публично предлагал создать из Казахстана что-то вроде конфедерации трех аймаков (территориально совпадают с границами жузов) и больше полномочий передать на их уровень. А президент выступал бы в роли арбитра и координатора. Но по факту – это лишь закрепление отличий, а не формирование единого и целостного политического организма, живущего в согласованном ритме и разделяющего общие задачи и ценности.

Получается, что власть где-то на подсознании понимает невозможность сильного парламентаризма на нынешнем этапе и превращает Мажилис и Сенат в посмешище, чтобы наделение их главными рычагами власти население просто не могло бы воспринимать всерьез. Из этой же области отсутствие выборности акимов. В Центре сразу увидели во что превращается сгусток региональных баронов на местах, после чего перешли к их назначаемости из столицы. Без этого вертикаль власти быстро оказалась бы разобранной на “вертикальки” в областях.

Вероятно, на этом же основании полноценное местное самоуправление постигла та же печальная участь. Чуть начинают давать больше полномочий и финансирования на места, тут же как из-под земли появляются всевозможные родовые начальники и уполномоченные со своими схемами “распилов”. Коррупция, проблема не менее злободневная, чем трайбализм. При этом дают полномочия на места или продолжают все решать через центр – “коррупционный консенсус” от этого никак не нарушается.

Конечно же, есть люди, которые публично кричат, будто никакого трайбализма и родоплеменного деления в Казахстане нет – все это мифы и происки врагов. Но когда коснешься конкретики, то средневековые модели комплектования кадрами можно проследить и в полицейском РУВД, и в государственном холдинге. В Казнете тоже достаточно много примеров, как действуют родовые сети спайки и взаимодействия, особенно в части государственного сектора страны.

Может быть, у советника Нурлана Ермекбаева есть рецепт развития парламентаризма и в имеющихся условиях? Пусть расскажет о нем поподробнее. А то мы теряемся в догадках.

***

© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена