Закон о религиях принят. Тем не менее, у определенной части населения он вызвал неоднозначную реакцию. Кто-то, к примеру, считает, что новые нормы закона позволяют государству вмешиваться в деятельность религиозных организаций. При этом некоторые ссылаются на главную священную книгу мусульман — Коран. Об этом и не только наш разговор с депутатом Сената Парламента РК, доктором философии, доктором технических наук, профессором, академиком Хусаином Валиевым.
***
— Хусаин Хасенович, что Вы думаете по этому поводу?
|
|
Хусаин Валиев |
— Я бы хотел сказать, что вопросы религии просто на откуп или без определенного внимания нельзя оставлять. Один пример. Если на заре независимости у нас было порядка 700 религиозных организаций разного толка, то сейчас их более 3,5 тысячи. С чем это связано и почему такое происходит? Возникают вопросы и большие сомнения в их пользе и целесообразности для нашего общества. В этом плане, если говорить прямо, нужна определенная их “ревизия”. Потому считаю, что закон принят абсолютно вовремя и правильно.
Но один аспект, мне кажется, остался не обозначенным. Он касается нас, казахов, и даже всего тюркского народа. Поясню свою мысль.
Испокон веков Коран читается на арабском языке. Наши отцы и деды знали арабский язык, читали и писали по-арабски. Но они стали последними “из могикан”. Нынешнее поколение казахов, в том числе мы с вами, не говоря о молодежи, арабского языка уже не знает. Он в основном выпал из нашего обихода. И тому есть много исторических причин, нам всем известных.
Как правило, мусульманские священнослужители проводят обряды, скажем, связанные с рождением ребенка, похоронами или поминками усопших, на арабском языке. Мы же вслед за ними автоматически выполняем ритуальные движения, простираем ладони. Но о чем говорит имам, какую суру из Корана он читает – к сожалению, мы в основном не знаем, не понимаем текста. Потому ситуация получается более чем парадоксальная.
Тысячу лет назад Киевская Русь вышла с предложением в Ватикан с просьбой перевести Библию на славянский язык для всеобщего понимания ее текста. Разрешение было получено. Библия существует, и хотя на старославянском языке, современникам она абсолютно понятна. То есть с конкретным человеком происходит осознанное принятие веры. Осознанное, потому что он это понимает.
Кстати, Библия переведена на английский, немецкий и другие языки, в первую очередь, христианской веры.
Мусульманский же мир канонизировал эту ситуацию – Коран должен читаться только на арабском языке — и никаких переводов. Но ведь ничего вечного на этом бренном свете нет. Я не могу за весь тюркский народ говорить, но я вижу, что происходит у нас, в Казахстане.
Коран читают в наших мечетях. Но о чем, почему, соответствует ли эта сура или аят из Корана данной ситуации? Знают, наверное, только специалисты.
Если взять Астану, Алматы, здесь, конечно, наиболее просвещенная часть священнослужителей, которая получила духовное образование на самых высоких уровнях. А что происходит в глубинке? В некотором смысле это трудно даже себе представить. Нередко имамами становятся случайные люди, которые вызубрили суры из Корана просто так, на слух.
— Может, отсюда разночтения, разное толкование одной и той же суры Корана?
— Да. Вы правы. Непонимание языка текста теми людьми, которые это проповедуют, привносит еще большее непонимание, разночтение и разнобой в восприятии смысла текста Корана. И вот, мне кажется, здесь нам надо бы все привести в порядок и определенную этическую норму.
— Каким образом?
— Надо начинать с самой верхних эшелонов – духовного управления. Чтобы там, полагаю, приняли эту идею. Это первое.
Второе. Должен быть адекватный перевод Корана на казахский язык. Это огромная и титаническая работа. Не сомневаюсь, слов в казахском языке достаточно, чтобы обеспечить достойный такой перевод. Не внося в текст слова тюркского происхождения, которых нет в обиходе в казахском. В нашем языке слов-синонимов достаточно.
Известная Валерия Порохова сумела перевести Коран на русский язык. Весь арабский мир признает, что это самый адекватный перевод. В этом плане, если сказать откровенно, мы отстали. Но еще не поздно начать эту работу.
— Вы хотите сказать, что попыток перевести Коран на казахский язык вообще не предпринималось?
— Почему? Переводы есть. Я разговаривал со специалистами, они считают, что он слишком перегружен словами арабского и тюркского происхождения, которых нет в казахском языке. Есть разные версии перевода.
Поэтому я убежден, надо сесть за стол перевода. Понятно, что один человек не одолеет этот огромный труд. Рукава должны засучить институты, профессиональные коллективы и отдельные специалисты. Это должно происходить постепенно, эволюционным путем. И заняться этим должно наше поколение, после нас этого, вероятнее всего, никогда не произойдет. Любая вера должна быть понимаема верующими. Текст Корана, Библии, Талмуда должен восприниматься осознанно.
— Может, в непонимании текста Корана – одна из причин того, что мусульмане, бывает, принимают иную веру?
— Вы знаете, я их не осуждаю с точки зрения того, что человек может верить только в то, что он понимает. Как можно верить в то, что ты не понимаешь?
— Наверное, в этом ошибка и нашего духовенства? Имамы слабо занимаются просветительской деятельностью, не объясняют на доступном казахском языке содержание сур Корана?
— Они просто обязаны это делать. Помните, миссионеры, рискуя жизнью или здоровьем, шли и объясняли людям и таким образом обращали их в свою веру. Они говорили с населением на том языке, который им понятен.
Тут есть еще и другая сторона. Через Коран, который был бы переведен на казахский язык, можно стимулировать людей к изучению нашего государственного языка. Это один из вариантов, версий и критериев для того, чтобы обозначить свою веру, принять ее осознанно. При этом ты учишься своему языку. А это для молодежи очень важно, потому что в основе, в начале, просто любопытство. Другого слова не могу придумать, именно любопытство – а что там написано, как это понимать? Если он не поймет текста сразу, возьмет словарь, найдет толкование слова, переведет, постарается осмыслить его. Только в таком случае возможно осознанное принятие веры. Не потому, что ты родился казахом и поэтому ты обязан быть мусульманином. Мне кажется – когда ты осознанно приходишь к вере, никто из тебя эту веру не выбьет никаким образом. Ты раз и навсегда ее принял, с этой верой ты и уйдешь из этого мира.
То есть адекватный перевод Корана порождает многоаспектную ситуацию.
Нельзя Коран держать в “шкафу”. Надо распространить его. Я считаю, в каждой семье должно быть по нескольку экземпляров Корана на казахском языке. Но перевод, повторяю, должен быть адекватный и понятный. Для этого у нас есть ученые мужи, институты. Если всем миром навалиться, образно говоря, то это вопрос решаемый. Естественно нужна государственная поддержка.
— Вы озвучивали эту идею публично?
— Да. При обсуждении законопроекта о религиях на расширенном заседании комитета сената. Я сказал, сколько можно закрывать глаза и делать вид, что мы настолько близки к своей вере. Многие мои коллеги меня поддержали.
— А у нас в стране есть ли какие-либо научные институты, типа Института востоковедения в России, которые могли бы профессионально заняться переводом Корана на казахский язык? Ведь на откуп дилетантам нельзя отдавать столь значимый труд.
— Я думаю, есть. Нужно обращаться к исследовательским институтам, к тем специалистам высокого ранга, которые прошли обучение в арабских странах. Ничего страшного, если обратимся в Институт восточных языков в Москве. Надо поискать специалистов в мировом масштабе, найти их в том же арабском мире, в России. Надо сделать эту работу как можно быстрее, если не хотим растерять свою молодежь по другим верам.
— А противники перевода Корана что говорят?
— В качестве контраргумента мне сказали: в Коране написано, что Коран должен читаться только на арабском языке. Но маловероятно, что сейчас и в будущем весь Казахстан изучит арабский язык. Это тупиковый путь. Поэтому я считаю: никто не запрещает при чтении Корана начинать и завершать на арабском языке. Но давайте постепенно увеличивать чтение Корана в средней ее части на казахском языке. Аллах же не сказал о пропорциях или процентном их количестве.
Я считаю, что вера – тоже одна из составляющих нашей государственности. Вера во что-то, в кого-то человека держит и сдерживает. Он вольно или невольно задумывается о духовной составляющей смысла жизни. Каждый из нас в иной мир уходит в той вере, в которую пришел изначально. Прощальный обряд по проводам его из этого земного мира совершается по той вере, которую он принял.
Посмотрите даже на совместные браки. Люди разной веры, казалось бы, любят друг друга, есть совместные дети, но ведь уходят по разным обрядам. Дорога на пути к Богу на последнем этапе жизни расходится. Я думаю, это сидит на генном уровне.
Возвращаясь к теме нашего разговора, хочу подчеркнуть: я должен понимать, во что я верю, что написано в главной книге нашей жизни – Коране, я должен осознанно принимать все его постулаты. И в соответствии с этим строить свое отношение не только к жизни, но и к людям, к работе. По большому счету, если взять Талмуд, Библию, Коран, ведь они друг другу не противоречат. Везде одни и те же ценности – любовь к человеку, терпимость и т.д. Но эти ценности нам приходится понимать, осмысливать через другой язык. А я хочу воспринимать их через свой, родной казахский язык. И вот тогда, поверьте, все встанет на свои места. Многие вещи в нашей жизни концептуально изменятся.
— И Коран, наконец, станет настольной книгой казахов…
— Да. Я хочу, чтоб такое произошло. Потому что священная книга мусульман – Коран — это мощнейший фактор принятия веры и воспитания человека.
— Спасибо за интервью.
***
© ZONAkz, 2011г. Перепечатка запрещена