Начало см. Репортаж 1-й, Репортаж 2-й, Репортаж 3-й, Репортаж 4-й.
***
Бзиу…Бзиу…Бзиу-бзиу-бзиу, — загудел виброзвонком мобильный на столе у Главного Редактора.
Главный Редактор. Ало. Ало. Слушаю. Ало.
Джагатай Тулуев (кричит в трубку). Алё, шеф! Это я, Джагатай!…
Главный Редактор. Да-да, Джага, слушаю тебя, дорогой. Что так плохо слышно? (поет) а-ррама-джага-джага. (опять в трубку) Джагатай, где следующий репортаж?
Джагатай Тулуев. Шеф! Проблемы, шеф! У них спутник на..(пиииип)..лся! Похоже, опять с телефоном проблемы будут!
Главный Редактор. Да сколькож можнож! Ты что, в самом деле?! Где рассказы про политику, общество и интересные штучки всякие? Где, в конце концов, информация про книжку “Стремный тесть возвращается”?
Джагатай Тулуев. Нет-нет, шеф! Книжка будет называться “Стремный тесть. Планета обезьян”! Шеф! Я не про то звоню… ап…бып…оп…дып…уп…(тихо про себя) Долбанный Джунгар-селл!
Главный Редактор. Чё-чё? Не слышно, Джага! Не слышно! (тихо про себя) Долбанный Джунгар-мобайл.
Джагатай Тулуев. Шеф! А, во, слышно. Шеф, я тут встретил чудесную девушку! Я влюбился, шеф! Ап… дуп…боп… пып…
Главный Редактор (резко вскакивая со стула). Как-кая девушка!? Как-кая любовь!? Как-кой спутник на …(пиип)!? У меня народ сатиру ждет! Критику, юмор, понимаешь!? Они уже 17 лет без юмора живут! Уже морды в документальное фото не влазят! Я на (пиип) тебе деньги давал спонсоров!?
Джагатай Тулуев. Алё… (в сторону) Можно тихо, а? Я тут по важному делу, а? Берч тилфоннах анаталапйопка збандаптурмын, братан, а?(в трубку) Алё!..
Главный Редактор (кричит, весь красный, в трубку). Ты что ж такое делаешь!!! Ты мне всю идеологию-пропаганду заваливаешь! Где головокружительные успехи!? Где радостные лица джунгар? Где лучшая в мире страна абсурдных… тоесь… глобальных достижений!? Где новые вселенские инициативы Нанайдоржиева? Где новые дороги юртопродавца Топчанбэрэтова?!
Джагатай Тулуев. Шеф! Ты не кипятись, брат. Это же любовь, понимаешь? На (пииип) им политика-шмолитика всякая!? All You Need Is Love, понимаешь?
Главный Редактор (продолжая орать, не слушая). Я тут целую полосу под твою статью “Это у нас не коррупция, а обмен мнениями” держу! Я ща, знаешь, что сделаю, млин… Я ща, знаешь, кому позвоню!?..
Джагатай Тулуев (горько разочарованно). Ты меня не слушаешь, шеф, совсем. Нельзя без любви, слышишь?
Главный Редактор. Пып…об…я тебя с…дуп…ять… поп… боп… тып!
Джагатай Тулуев. (отчаянно) Это без глобальных достижений можно жить! Без идиотских инициатив “давайте Америкой дружить с пингвинами” можно жить! Без безумных праздников “Педиа-форум”. Без бетонных кангрисхолов. Без плакатов “С днем рождения, Чугун-Курень – мечта комсомольца”. Без юмора даже можно прожить немного. А без любви нельзя!
Я тут недолго, но я всё-всё понял только сейчас, когда познакомился с моей прекрасной Айсулу и полюбил её. Ты меня, слышишь, начальничек?! У них всё есть – деньги, партии, бизнесмены, самолеты, ипотеки, ботанические сады и памятники самому себе. Всё есть — любви нету. Потеряли они её совсем! Жаль, если навсегда. Власть не любит народ. Народ не любит власть. Оппозиция ненавидит друг друга. Журналисты ненавидят всех. Сосед завидует соседу. Родственники не любят родственников и уже давно не общаются. Баб своих бросили и дети уже три поколения растут без отцовской любви.
Ты меня слышишь, шеф?! Какой (пиип) юмор, какая (пиип) сатира?!
Они тут врут, что любят, врут, что не боятся. Врут, что у них всё хорошо. И врут, что всё плохо. Врут, что бедные и врут, что богатые. Лгут, что коммунисты и лгут, что верующие. Это потому, что нет любви. Где-то пообронили её по дороге к великим результатам на бумаге и по телевизору. Погнались за престижем и перестали любить честь. Погнались за благополучием и перестали любить доброту. Погнались за стабильностью и перестали любить свободу. Побежали назад к истории, а не смогли полюбить будущее. Будущее они не любят – они его боятся. И врут, что не боятся.
А как же без любви и веры? Как же без Бога Всевышнего?! Кто без него может соизмерить глубину инфляции личности и подвиг героя?! Ведь светский это не значит безбожный, так ведь?
У людей без веры всё в плену у цинизма сквозь зубы – “этот высунулся, ты то куда лезешь”. Всё в плену у корысти и мести – “вот погоди, стану нойоном, башку вам всем оторву, будете на паперти славить эцэгэ всех народов”. Всё в плену у низменного честолюбия – “кругом одни идиоты, я один умнее всех”. Всё в плену у трусости и соглашательства — “вы, ребят, повоюйте, а я вам не кретин высовываться”. Всё в плену у арктического равнодушия – “скока-скока шахтёров погибло? Ну, сто, максимум сто”.
А герои? Нет у них героев! Они только на картинках – “великие свершения, бла-бла-бла”. На официанта наорать, на продавца, на подчиненного, “корочкой” в морду тыкнуть гаишнику, сапогами вдесятером одного интеллигента запинать – вот тут чудеса храбрости и красота языка.
Есть еще люди, которые и аморальному начальнику могут в лицо бросить отчаяние – “а пошёл ты на (пиип)!” Но где они теперь!? Найдешь ли ты хоть одного из них в лицемерной картинке национального телевидения? Не-а. Для них даже резервации не создали – так, выкинули на помойку. А кого и убили. А что ж не убить то? Кто ващще обещал не убивать!? Что-то не помню такого. Наоборот – “сиди, дурак, тихо, башку оторвут в буквальном смысле”.
Герои есть в книжках. Не читайте эти книжки – свихнетесь. В одной написано “патриот”, в другой “предатель народа”. Я знаю, что это отсутствие нормальной системы ценностей. Простой человеческой системы ценностей. Да все об этом знают. Говорят. Статьи пишут. С трибун вещают. А ценностей нет. Раньше их не было в настоящем, теперь тихо роют прошлое. Отобрали прошлое на (пиип), сказали – “а не было ничего до Великой Расписки. НЕ БЫ-ЛО”. Возражения? Нету. Про будущее я вообще молчу – оно тут имеет весьма абстрактную и мифологическую ценность.
Героев нет, потому что никто не хочет любить и гордиться. Все хотят чваниться. Губы надуть и шипеть голосом пьяного лебедя – “Я потомок такого-то!”. Ты в зеркало на себя смотрел, потомок? К тебе после того, как ты фальшивые бюллетени за Нанай-Атан в урну пихал, после того, как ты купюры толстяку в карман совал или после того, как ты корявым английским шёпотом по телефону состояние своего зарубежного счета проверял, предки во сне не являлись? Нет, не приходили. Какой смысл!? Чтобы ты просто испугался, на полдня водку перестал пить и сходил в храм арабский язык послушать?
А женщины. Ты видел их женщин? Нее-е-ет, не этих прекрасных серн, тонких и нежных, как моя сказочная Айсулу. Я про тех, других, которые увешаны десятком зарплат и шипят по мобильному – “айналайн, тут какой- то маладой шеловек принес мне шёрти што, бисталковый. Я же прасила не какой-то китайски гадость, а пирменный. А он, сволыш, принес тут… Иди суда, сволыш, с мужем моим поговори… Ты давай построже, айналайын, обнаглели быдло совсем”. А с другой стороны трубки: “Дарагая, ни магу, у меня совешшание. У миня тут свои сволыши обнаглели. Ну, дай трубку, дай… ЭЙ ТЫ ХТО ТАКОЙ, ПАДЛЕСС, Я ТИБЕ ШТУКА ДАВАЛ, Я ТИБЕ ШАС УСТРОЮ”, oh, mein Gott! Или вот так – “Ты что, учителка, работу потерять хочишь? Хто мой муж знаишь? Ты защем моему сыну двойка поставил? Выбражаит из себе што попало, понимаешь, я МГУ заканшивала”, ну и так далее.
Может, поэтому у них не ценят уже давно мужчин за то, какая рядом жена, а за то, какие у него классные проститутки в телефоне? И самый романтический подарок – это шуба в качестве извинения за то, что поймала, когда налево ходил? И простила. А что ж не простить, любви то нету. У них даже в семьях коррупция. И сделка.
Откуда же ты взялась такая, чистая моя, целомудренная, добрая, чуткая, отзывчивая и ранимая, моя прекрасная Айсулу?
Шеф, ты когда в последний раз обращался к человеку “брат”, думая, что это действительно для тебя брат? Не в смысле “родственник” и не в смысле “э, братан, завязывай”? А Брат, человек, гомо сапиенс, земляк, друг? Не “жаманорыс”, не “сболышкәріс”, не “иттынбаласыйеврей”? Не “мамбет”, не “манкурт”, не “асфальт” и не “қыйтрыйқожа”? Вспоминай-вспоминай. Ну и сколько в тебе любви осталось? Неужели ты так никогда и не задумывался, что, не говоря никому искренне “брат”, ты обворовываешь себя? Тебе то зачем это надо, ведь ты же от себя без ума? Ты же авторитет, ты же влиятельный. А авторитеты не позволяют у себя воровать. Ты же хочешь быть, как они – столпы общества, великие за счет того, что собирают вокруг себя ничтожества? Хе-хе. Самое интересное то, что ничтожества эти намного умнее, прозорливее и смекалистее толстых или, наоборот, натренированных гольфом агашек. Почему? А они выживут.
Кстати, шеф, ты встречал когда-нибудь по-настоящему умного человека? Не-не. Не того, который без ошибок может выговорить “социально-производственная корпорация”, не того, кто, попыхивая сигарой, говорит “дедушка Наполеона был Тамерлан” и не того, кто заучивает на ночь цитаты из книг, в которых ничего не понял. И не надо умничать – бедный-богатый, чиновник или комбайнер. Какая, в сущности, разница? Я говорю о людях цельных, цельных по уму и нравственным качествам. Не встречал? Не слышал? А, может, просто не слушал? Сейчас же никто никого не слушает, все вещают. Это Пиар называется, по английски “бублик рилейшнз”. Мне – рилейшнз, тебе, если ты купился – бублик. А остальным от тех бубликов концентрированные круги, образующие безнадежный знак ВЕЧНОСТЬ.
Знаешь, какая у них сейчас главная вера-идеология? Злоба. Не злость воина, не жестокость тирана, не гнев повстанца. А глухая, раздражительная, старческая злоба. На историю, на хорошее происхождение, на плохое происхождение, на газеты, на политиков, на мои статьи, на новости, на анекдоты, на дороги, на сервис, на себя и на него – на всё.
А может всё это не у них, а у нас, брат? Что притих? Джунгар-селл молчит? Или ум окончательно сөндірулі?
Ты думаешь, это истерика? Ты думаешь, что я сам сижу сейчас и злобно швыряю слюну на редакционный компьютер? Э-э, нет!
Да, я тоскую по Родине, будучи на Родине. От мысли, что как-то так получилось, что по дороге мы утеряли суть цели. Но, всё равно, это не истерика, не злоба и не горечь.
Это любовь. Ты знаешь, я скрыл от тебя – я не вчера познакомился с прекрасной и тонкой, как стебель полыни, Айсулу. У нас давно дети, и я люблю её уже годы. Да какое это имеет значение? Любовь не знает времени и этапов великих свершений.
Это любовь к Родине – не плакатная с партийных листовок, не телевизионно-пропагандистская, не напыщенно патетическая. Я люблю смрад её городов, мух, не дающих спать утром в ауле, самых нудных в мире футбольных комментаторов, грязного и смуглого сельчанина-строителя в вонючей шерстяной шапочке и известково-заскорузлых кирзачах, нахальную бабу за стеклом в ЦОНе, напыщенного соотечественника в лондонском аэропорту, очаровательную банкиршу, отбирающую у меня проценты, этого парня, который “зацени сцукомерс” и “анаталпайопка збандаймнах”, тебя, дорогой начальничек, девчонок с щербатой улыбкой и открытой талией, чёрные коленки пацанов, торгующих колой на тупиковых станциях, указатель “Түркістан 1300 км”, дурацкую новую архитектуру и запах навоза там, где ему не положено быть.
Я люблю Алма-Ату, могу сказать Алматы, и не стану делать из этого принципа. Я люблю Астану, и мне плевать, что скажут, будто я подлизываюсь. Я люблю Жезказган, даже если я там ни разу не был. Я люблю сосны и машины с шымкентскими номерами. Я люблю атыраускую икру, пусть даже денег на неё у меня почти всегда не хватает. Я уверен, что лучший лагман делают наши уйгуры, а не китайские, и пусть это неправда. Я с гордостью куплю отечественный велосипед, если его сделают, а потом, когда он наутро рассыплется, выкину тихо-тихо, чтобы не увидели иностранцы. Я люблю те места, где еще не был, но счастлив, что туда поеду. В общем, я люблю. И это чувство сильное и цельное.
Ещё есть раскаяние. Прости меня, брат, что не прислал тебе следующий сатирический опус. Его не прочитают читатели и не подсмотрят соглядатаи. Прости, что сто человек не похихикает над уродствами мифической республики. Mea culpa. Можно и кулаками.
Прости меня, Великий Джунгарский народ, истребленный историей и могучими степными мстителями. Ты пришёл к нам Великим Гордым Воином и покорил кучку алчных, завистливых и умирающих племен, а потерпел поражение уже от Единой Нации, заново обретшей суть цели, достоинство, умение держать удар и меч. Я обратился к имени твоему, Джунгария, чтобы помнили мы, как легко покорить шакалов, виляющих хвостами, и невозможно сломить могучего Волка, если только он не забыл своё имя. Прости меня, Джунгария, нет в слове моем ни толики оскорбления. Кто не уважает своего врага, тот уничижает себя.
Прости меня, край родной, степь казахская, за то, что упустили, забыли, спрятались, оболгали, обменяли, смирились, богатели, беднели, слушали тиранов, подчинялись, резали судьбы людей, лебезили, лицемерили, хвастались, закрывали свои карие раскосые глаза розовым стеклом, напивались пьян от безысходности, потом снова лицемерили и сорили деньгами. За то, что искали, ошибались, сражались не с теми, верили и обманывались, превозносили чудовищ и били провидцев, обижали друзей и перестали здороваться с аксакалами на улицах, за то, что не погибли за честь, когда должны были, за наивность и инфантилизм, за подражание чуждому, за поклонение тельцу, за гордыню перед народами-братьями, за беззащитность слабых телом, за ранимость слабых духом, за то, что перестали быть вместе одним целым, и испугались быть индивидуумом.
За то, что нет любви.
Прости меня Родина, что и я не герой и прячусь за псевдонимом. Не от страха — от стыда. Ведь это всё моя вина, моя и больше никого. И это не пафос. Я люблю тебя, Родина. А значит, я за всё в ответе. Прости. Я знаю, ты слушаешь.
Вот и всё. Уже утро. Пришел Новый День. Пришел Новый День, слышите!?
Бип. Аккумулятор разряжен.