Странное дело – третью неделю весь мир буквально шумит о событиях в Северной Африке, а у нас не прошло ни одного круглого стола, ни одной дискуссии по этой теме!
А ведь есть в Казахстане и Институт Востоковедения, и ряд других экспертных институтов, подвизающихся в международной политической и экономической проблематике и ее проекции на Казахстан и Центральную Азию! Есть некие высшие учебные заведения, где учатся будущие дипломаты, а преподают, надо думать, дипломаты опытные.
Конечно, осваивать ресурсы различных госпрограмм, видимо проще, чем заниматься изучением сегодняшних процессов на Востоке. Но ведь все равно надо, куда от этого деться? Вообще, такое впечатление, что наше экспертное сообщество постаралось в упор не увидеть происходящего в арабских странах, и по причинам, скажем так, политическим. Но, это не сняло проблему; все последние недели охотно, и по нарастающей, комментирует происходящее в Тунисе и Египте казахстанская оппозиция. Хотя это – идеологически ангажированные комментарии политиков, а не экспертов. Неизбежно приходиться обращаться к мнениям зарубежных специалистов. Какие еще доводы нужны к тезису о вторичности, а то и “третичности ” казахстанского экспертного пространства?
Из известных нам примеров непосредственного обращения к событиям в Северной Африке, опять же, за исключением оппозиционных авторов, на казахстанском “поле” можно назвать только выступление главы представительства Фонда им. Фридриха Эберта по Центральной Азии Вульфа Лапинса на факультете международных отношений КНУ им. Аль Фараби. “Что там собственно происходит и как следует это оценивать?” — спросил аудиторию германский эксперт. И дальше (цитата по стенограмме выступления): “Является ли мир вновь свидетелем исторического перелома, происходящего в настоящее время, как это было после крушения Советского Союза, приведшего к глобальным политическим последствиям? Свержение правительств в североафриканско-арабском пространстве произошло ныне также из-за авторитарных властителей, соорудивших „Берлинские стены“. Так что, там, наконец, могут развиваться и право, социальный прогресс и справедливость, — наконец, даже демократия? Что там собственно происходит и как следует это оценивать?” (выделено нами – Я.Р.).
Комментируя нам эти вопросы, известный российский политолог Аждар Куртов, заметил:
— Сейчас модным стало рассуждать о некой волне народного демократического протеста, захлестнувшего арабский мир. Эксперты часто прогнозируют, что вот-вот эта волна сметет «прогнившие автократические режимы» и в этой части мусульманского мира воцарится демократия. Мне представляется, что эти суждения и выводы не во всем оправданы и отражают скорее стремление западноевропейских (а именно от них мы в основном и слышим такие сентенции) к подобному исходу событий. Это объяснимо: Западная Европа в последние годы немало настрадалась от наплыва арабских мигрантов. Дело дошло до того, что один за другим правители демократической Европы вынуждены признавать: политика мультикультурализма потерпела крах. Одновременно отмечу, что уже несколько лет действует специальная программа сотрудничества стран ЕС, с одной стороны, и стран южного Средиземноморья, с другой. В том смысле, что некоторым европейским политикам сейчас выгодно выдавать события в арабском мире за результат «благотворного влияния» ЕС.
Президент Туниса, по мнению г-на Куртова, не был диктатором в полном смысле этого слова. Зато Тунис был одной из самых продвинутых в европейском направлении арабских стран, как следствие географической близости к Франции, колонией которой он был долгий период в прошлом. В Тунисе больше, чем в других частях арабского мира население было грамотным в европейском понимании; множество тунисцев получило образование не только в европейских, но и в советских вузах.
— Но — где тонко — там и рвется. Именно относительная либеральность режима Бен Али и привела его к краху. Достаточно было незначительной причины: неадекватного реагирования на вызовы, связанного с повышением цен на продукты питания, и режим, не отважившийся на то, на что отважились бы его более авторитарные соседи — на пролитие крови в больших масштабах, рухнул, — отметил эксперт.
Иная ситуация в Египте, где и социально-экономическое положение очень сложное, и для этой страны характерны так называемые демографические ножницы — то есть ситуация, когда одновременно происходил стремительный рост народонаселения и невозможность обеспечения этого населения рабочими местами.
— Время от времени на Востоке это происходит. Ранее эти демографические ножницы “регулировались” межгосударственными войнами, эпидемиями, тем же отселением части людей в другие места (нашествие монголов при Чингизхане — пример этого), гражданскими войнами за ресурсы. Сейчас таких выходов нет, или точнее к ним в современных международных отношениях стараются не прибегать. Хотя все же случается — в той же Африке — резня в Руанде. Я полагаю, что возникшие в Египте проблемы с огромным молодым населением, недовольным своим положением, никто бы не решил полностью, ни Мубарак, ни любой демократ. Кстати, события в Египте неслучайно похожи на Киргизию — и там и там, власть не смогла молодых обеспечить работой соответственно их повышенным представлениям о комфорте и жизненном успехе, почерпнутыми из европейски-ориентированного образования. И там и там — революционные акции сопровождались откровенным мародерством тех, кто прибыл в столицу с бедных окраин, — считает г-н Куртов.
В части прогноза, по крайней мере, египетской ситуации, он предлагает обратиться к опыту Алжира 20 лет назад. В результате свободных выборов там победили исламисты и “только грубое вмешательство армии не позволило им легализоваться”.
С тех пор Алжир и сотрясают акции исламского террора. Если в Тунисе исламские политические партии не были сильны, то в Египте ситуация иная. Там исламисты — «Братья-мусульмане» — это сила, которая уже при первой попытке провести относительно свободные выборы в 2005 году сразу получили 20% мест. “И это при действии режима чрезвычайного положения и всемерном пакостничестве властей на выборах. На выборах 2010 году братья-мусульмане отказались участвовать в знак протеста против ущемления их прав. На мой взгляд, их электоральный потенциал в случае проведения свободных выборов — никак не менее 50% голосов. И их потенциал будет только расти в силу того, о чем я говорил выше. Никакая власть не справится демократическими методами с демографическими ножницами, а исламисты смогут использовать это обстоятельство в свою пользу. Не надо доверять той картинке, которую сейчас показывают по ТВ: отнюдь не все протестующие в Каире — это люди, требующие перемен по западноевропейскому демократическому образцу. Такие есть, но их не большинство в египетском обществе”.
Хотя, с некоторыми, “европейскими”, параллелями нынешней ситуации в Северной Африке и в Советском Союзе конца 1980-х – начала 1990-х г-н Куртов, все же, согласен: и там, и здесь все хотят перемен, многие идеализируют демократию и считают, что “стоит только свергнуть диктатуру, и наступит всеобщее счастье”.
По мнению эксперта, высказанному им в интервью нам в прошлую пятницу – это надо подчеркнуть — лучшим выходом из создавшейся ситуации в Египте, возможно, станет появление нового ставленника армии, который на первых порах будет многое обещать, что-то делать в плане реформ, но при этом стараться твердо держать ситуацию под силовым контролем. “Иначе вариант торжества исламистов будет приближаться семимильными шагами”.
Интересно, что согласно некоторым американским рейтингам, Тунис еще в прошлом году рассматривался в качестве более стабильной страны, нежели Россия, а по индексу экономической свободы Египет ее значительно опережал. У нас, в Казахстане, тоже, время от времени, обращаются к разным зарубежным рейтингам…
Еще один российский эксперт, Борис Долгов, в интервью телеканалу РБК, 4 февраля, отметил в числе причин событий в Египте и Тунисе “массы молодых людей, полумаргинальных и маргинальных, частично занятых или вообще безработных”.
Еще одна, очень полезная, цитата, для составления более полной картины причин происходящего в Египте и Тунисе. Это – слова Евгения Примакова, приведенные в уже упомянутом материале телеканала РБК: “Мы совершенно справедливо концентрировались в своих оценках на набиравшем силу радикальном исламизме в мусульманском мире, и как-то оставили в стороне возможность традиционных социальных революционных взрывов… Посчитали, видно, что процесс революций, сметающих консервативные авторитарные режимы ушел в прошлое, в том числе, в развивающихся странах. События в Египте и Тунисе показывают, что это не так”.
Что же дальше? Очевидно, что острые политические проблемы на Ближнем Востоке только начинаются, и их потенциальный масштаб, вероятно, еще трудно представить. Например, Александр Игнатенко, президент Института религии и политики, загодя весьма точно предсказавший, что следующим после Туниса будет Египет, среди следующих потенциальных кандидатов на социальные волнения называл Йемен, Сирию и Судан – потому, что в этих странах фиксировались выступления, организованные с использованием социальных сетей, как это было в Египте. Но то, что на грани таких выступлений окажется сравнительно богатый Бахрейн, не смог предсказать никто.
Информационный фон вокруг происходящих в арабском мире событий не был бы относительно полным без следующей, очень важной, оценки. Один из известнейших американских инвесторов, основатель и главный стратег по инвестициям компании PIMCO, Билл Гросс, заявил на днях в интервью каналу CNBC:
“События в Египте обнажили кризис так называемого “американского мира”; то, что США могут обеспечить мир, спокойствие, сильный доллар и относительно дешевую нефть, можно поставить под сомнение… События на Ближнем Востоке – повод над определением “тихой гавани” и сильной валюты”.
***
© ZONAkz, 2010г. Перепечатка запрещена