Алматы. 30 июня. КазТАГ – Владимир Радионов. 1 июля в Казахстане стартует пилотный проект, направленный на приближение службы психического здоровья к населению. Сразу в трех городах – Алматы, Павлодаре и Семее – психотерапевты и психиатры выйдут из стен специализированных учреждений и начнут прием в городских поликлиниках.
Специалисты считают, что так значительно увеличится число обратившихся за необходимой помощью: согласно проведенным исследованиям, в Казахстане почти четверть обращающихся к врачам общей практики нуждаются в той или иной помощи специалистов психического здоровья – психологов, психотерапевтов, психиатров. О психическом здоровье казахстанцев наш разговор с заместителем директора по научной и клинической работе республиканского научно-практического центра психиатрии, психотерапии и наркологии Николаем Негаем.
***
— Николай Анатольевич, мировая статистика свидетельствует, что средняя выявляемость лиц с ментальными расстройствами в странах с развитой экономикой составляет 10% среди всего населения. В Казахстане эта цифра составляет всего 2%. Это говорит о том, что у нас психически здоровое общество? Или же, как в старой шутке, нет здоровых людей, есть недообследованные?
— Это, конечно, низкая выявляемость, и мы говорим о том, что ее надо повышать. Поэтому все развитие службы психического здоровья направлено на то, чтобы обеспечить ее доступность населению. На сегодня служба представлена крупными институциональными звеньями – это психиатрические клиники, которые вбирают в себя и амбулаторию, и стационар. Они находятся как отдельные организации несколько обособленно. Не будем скрывать того, что эти учреждения стигматизированы, люди боятся туда идти.
Для этого мы предлагаем то, что делается во всем мире: интегрировать службу психического здоровья с первичной медико-санитарной помощью (ПМСП), чтобы вывести амбулаторную часть в районные поликлиники, в которых наши специалисты уже на местах будут оказывать помощь. Тогда люди — мы так полагаем, потому что есть мировой опыт – туда за определенной помощью пойдут.
Если человек испытывает определенный психический дискомфорт, он не пойдет в психиатрическую больницу до тех пор, пока его не прижмет, как говорится, очень сильно. Или родственники не поймут, что надо его показать специалисту, потому что расстройства психической деятельности становятся видны невооруженным взглядом, и человек становится опасен – либо для себя, либо для окружающих. Если же обращение к специалисту произойдет на начальном этапе расстройства, то может произойти быстрое купирование, редуцирование всех симптомов, и вполне возможно, мы с этим пациентом больше и не встретимся.
Министерством здравоохранения и социального развития подписана “дорожная карта” – 1 июля стартуют три пилотных проекта по работе врачей-психиатров в поликлиниках Алматы, Павлодара и Семея. Уточню, что в Семее проект начал реализовываться несколько раньше и уже получены первые довольно неплохие результаты. Повысилась выявляемость пациентов, их врачи ПМСП переправляют в соседний кабинет к специалисту. Если наблюдается “пограничное состояние”, то есть нетяжелое психическое расстройство, пациент не ставится ни на какой учет, просто идет запись в амбулаторной карте. Так вот, количество таких пациентов в Семее увеличилось.
— Насколько известно, увеличение количества людей с ментальными расстройствами наблюдается по всему миру.
— По прогнозам Всемирной организации здравоохранения, к 2020 году ментальные расстройства выйдут на второе место после сердечно-сосудистых заболеваний по бремени, оказываемому на общество. Кстати сказать, наблюдается такая прямая зависимость: в странах с высоким уровнем доходов на душу населения психические расстройства — на первом месте.
— Чем больше денег, тем сильнее, грубо говоря, “едет крыша”?
— На самом деле это, может, не совсем с этим связано. Более высокий темп жизни, больше нагрузки и соответственно – стрессов. Эта зависимость научно не доказана, но это факт на основе анализа статистических данных. Если говорить о Казахстане, то для нас по степени бремени на общество ментальные расстройства уступают сердечно-сосудистым заболеваниям и онкологическим.
— Этот показатель, вернее, количество психически больных, можно уменьшить?
— Практически у каждого человека в течение жизни будут наблюдаться те или иные психические расстройства. Попробуйте заглянуть в свое прошлое, наверняка некие, пусть легкие расстройства, но были – сниженное настроение, нарушение сна. Главный аспект нашей работы – охватить помощью как можно больший объем населения. И когда стартуют “пилоты” (пилотный проект – КазТАГ), будет информирование, пропаганда. Насколько результативна будет работа — покажет время.
— Данные “пилоты” – это что-то типа скрининга?
— Скринингов в данном конкретном случае не будет. Скрининг – это проверка здоровья условно здорового населения.
— Тем не менее, наверняка есть группы риска – люди, которым в первую очередь показана консультация психотерапевтов?
— Да, в первую очередь рекомендуется проверяться людям интенсивного умственного труда. Вторая категория – те, кто ухаживают за тяжелобольными и из-за этого не могут социализироваться в полной мере. У них больше наблюдаются депрессивные расстройства. Третья группа – те, у кого работа связана с решением проблем людей: полицейские, врачи. В фильмах вы наверняка видели, что полицейские проходят проверку на психологическую устойчивость, у нас это тоже практикуется каждые полгода или год.
Есть такое понятие, как эмоциональное выгорание, наблюдается оно у тех, кто работает в сфере обслуживания, и оно же порождает жалобы населения. Проявляется оно в раздражительности, отбрасывании проблемы от себя, проще говоря, отфутболивании. Мы это видим, но людям этой группы не нужен психиатр, достаточно услуг психолога либо психотерапевта.
— Наверняка каждый человек от друзей-приятелей хоть раз в шутку слышал фразу о том, что пора бы обратиться к психиатру… И все же, как объективно определить, что уже действительно пора?
— Первый симптом, на который нужно обратить внимание, – нарушение сна. То есть человек не может заснуть несколько часов подряд или просыпается среди ночи, обеспокоенный вполне обыденными мыслями, у него возникает тревога, что сейчас что-то произойдет. Также показанием могут быть периодически возникающие страхи, снижение настроения, постоянная усталость: вам не хочется утром просыпаться, на работу вы встаете с трудом.
Любое изменение состояния, не связанное с соматическими заболеваниями, говорит о том, что вам неплохо бы обратиться либо к психологу (на ранних этапах даже психолог без применения медикаментов, проведя психокоррекцию, может выровнять состояние), либо к психотерапевту (тот может помочь как медикаментозно, так и с помощью определенных техник), либо к психиатру.
Если не обращаться, тревога будет нарастать. Сначала окружающие вас люди могут этого не замечать – ваше состояние внешне никак не проявляется, и человек только сам может ощущать, что он не такой, каким был, скажем, полгода назад. Сегодняшний темп жизни в мегаполисах настолько высок, что мы можем за ним не поспевать. И если раньше ваша тревога могла быть связана с тем, что вы реально не успеваете выполнить какие-то важные дела, то со временем она может перерасти в беспричинную.
Иногда о том, что не все в порядке с психикой, может сообщить тело, когда появляются какие-то боли, причем мигрирующие, беспричинное сердцебиение. Человек идет по врачам, те ничего не находят, говорят, что он здоров. И такие пациенты часто с огромными амбулаторными картами – “талмудами” – проходят всех специалистов, но не приходят к психиатру. Пациентов с так называемой ларвированной депрессией, когда психическое состояние отражается на физическом уровне, очень много. А люди об этом не знают и к психиатру не обращаются. Если подобное состояние затягивается более чем на два года, купируется психиатрами оно достаточно тяжело.
— Ну, жителям трех городов, можно сказать, повезло. Куда обращаться всем остальным?
— В других регионах надо обращаться в специализированные психиатрические клиники – там помогут. Ничего зазорного в этом нет. В развитых странах, например, при приеме на работу обязательно уточняют, обращались ли вы к психотерапевту, скажем, в последние 6 месяцев…
— Так у нас тоже требуют справку из психоневрологического диспансера.
— У нас обратный подход: главное, чтобы человек не состоял на учете. А у них посещение психотерапевта – это плюс, это говорит, что у работника нормальное психическое здоровье, за которым он следит под наблюдением специалиста.
— А у нас обратишься в психбольницу — и тебя сразу на учет…
— Не совсем так. С 2012 года в службе психического здоровья вошло в практику вести динамический и консультативный учеты. На динамический учет ставятся люди с тяжелыми психическими расстройствами, те, кому выдается соответствующая справка, что он не имеет права на определенные виды работ и т. д.
Консультативный учет – это даже не учет, а наблюдение. Человек приходит с временной проблемой, решает ее – и нигде не учитывается, не ставится ни в какую базу, и это обращение не окажет влияния ни на трудоустройство, ни на что-то еще. Справка выдается, что человек психически здоров. Утрированно – это как простуда: было расстройство, оно прошло.
Однако уверяю вас, что в последние годы в крупных казахстанских городах у людей “продвинутых”, кто учился либо жил на Западе, у людей состоятельных уже сложился тренд иметь своего психотерапевта либо психолога. Встречаются они нечасто, быть может, раз в полгода, просто поговорить. Специалист объясняет пациенту состояние души, и это помогает человеку понять, что с ним происходит, таким образом психическое самочувствие выравнивается.
— А может, по старинке пробовать решать проблемы самому? Есть же какие-то методы индивидуальной психокоррекции…
— Самолечение на самом деле может завести в тупик – и будет поздно. Для профилактики существуют различные методики аутотренинга, но им в любом случае нужно обучиться у специалиста.
— С увеличением количества тех, кто будет лечиться от ментальных расстройств амбулаторно, можно ли будет сказать, что у нас “психи по улицам ходят”? Бытует же в народе такое опасение.
— Нет, конечно. Пациенты даже с тяжелыми расстройствами все равно находятся среди нас. И не надо их бояться. Всего 1,6% психически больных представляют какую-то социальную опасность – и это прогноз, а не утверждение, что он что-то социально опасное обязательно совершит. От ментальных расстройств не застрахован никто: ни ученые, ни деятели искусств, ни врачи-психиатры.
— Стало известно, что планируется ввести частную врачебную практику в этой области, которая ранее была запрещена. Можно поподробнее об этом?
— До недавнего времени психические расстройства действительно были внесены в перечень болезней, которые не разрешается лечить в частных клиниках. Это было связано с объективными причинами: не было четких критериев для разграничения, кого можно лечить в частной практике, а кого нет; не было соответствующих специалистов, которым государство могло доверять.
Сейчас ситуация поменялась: мы накопили определенный опыт, критическую массу, когда можно и нужно отдавать и эту сферу медобслуживания в частные руки. Критерии будут такие же, как и в государственных клиниках, но с ограничениями. Так, лица, которые составляют социальную опасность, которым показано принудительное лечение в силу совершенных ими уголовных правонарушений, люди, которые могут нанести вред самому себе (с суицидальными наклонностями), будут лечиться только в госучреждениях. Но все вместе взятые эти категории составляют очень маленькую долю тех, кто состоит на динамическом учете. Повторюсь, это всего 1,6%. Все остальные не представляют собой прямой социальной опасности.
— А как это определить? Однажды с виду тихая, безобидная женщина, лечившаяся амбулаторно, в один далеко не прекрасный день взяла в руки топор и зарубила человека.
— Стопроцентной гарантии, что такого не произойдет, не даст никто. Но в психиатрической практике есть определенные методики, которые с большой долей вероятности позволяют прогнозировать, станет человек социально опасным или нет.
Бывают случаи, что у человека, отказавшегося от приема психотропных препаратов, возникает острое состояние психотического уровня с нарушением сознания. Но это бывает и у здоровых людей. В судебно-психиатрической практике часто встречаются случаи, когда у здорового человека наступает острое нарушение сознания, он как бы во сне и не осознает, что делает. На выходе же из этого состояния он вновь абсолютно нормален.
Это бывает везде и может произойти в любой момент. Поэтому говорить, что все наши пациенты вдруг станут социально опасными, неправильно. Равно как и то, что наши пациенты часто совершают противоправные действия. Давайте сравним количество нарушений, совершаемых пациентами с расстройствами психики, и здоровыми – лидерство будет за вторыми, причем подавляющее.
— Раз уж Вы коснулись суицида, то насколько это серьезная проблема для Казахстана? Мы так и находимся на лидирующих позициях в мире по подростковому суициду?
— Проблема достаточно серьезная. По суицидам среди несовершеннолетних мы были на лидирующих позициях в 2010 году. Сегодня ситуация несколько улучшилась: так, их количество в 2014 году по сравнению с 2013-м снизилось на треть – с 292 до 192 случаев. Если говорить о причинах суицидального поведения, в Казахстане были проведены два больших исследования совместно с лучшими в области суицидологии международными экспертами. Так вот, основная причина самоубийств – биологическая.
— Что это значит?
— Многие называют причиной самоубийств неразделенную любовь, притеснение в среде ровесников, провал на экзаменах. На самом деле это – “пусковой крючок”. Главное в том, что к суицидам склонны те, у кого нет психологического барьера, психологической устойчивости. Не все, кого притесняют, кто пережил неразделенную любовь или не сдал экзамен, кончают суицидом. Просто от одних эти проблемы отскакивают, а у других проникают внутрь.
Я не говорю, что не надо работать с “крючками” – и это, наверное, дело органов образования, здравоохранения, внутренних органов. А создание психологической устойчивости — глобальная задача, она не делается в полгода-год.
— Что нужно делать в этом направлении и что уже делается?
— Практически во всех школах есть психологи, это большая армия, и их задача – выявлять подростков, склонных к суицидам. Методика сейчас вырабатывается нами совместно с экспертами Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), в августе она будет готова.
В Астане и Кызылорде будет внедряться пилотный проект по выявлению детей с низкой психологической устойчивостью. Потом с каждым из этих детей будет составлен индивидуальный маршрут работы – психокоррекция для создания и укрепления устойчивости к негативным факторам. При необходимости дети будут передаваться под наблюдение специалистов специализированных психиатрических учреждений.
— Не приведет ли это к обратному эффекту – тех, кто попадет в так называемую группу риска, задразнят “психами”, и это только усугубит их угнетенное состояние?
— Абсолютно нет. На самом деле по проведенным нами исследованиям в такой помощи нуждается достаточно большое количество детей – не 1-2 из класса, а порядка 25-30%. Но до этого будет проводиться информационно-просветительская работа, что абсолютно не зазорно ходить к психологу.
— Кстати, о специалистах. Не далее чем год назад доктор психологических наук, профессор Раушан Каримова в интервью КазТАГ не совсем лестно отозвалась о профессионализме именно школьных психологов. А Вы как оцениваете их подготовку?
— Я не могу говорить о профессионализме именно школьных психологов, но та подготовка, которая сегодня существует в университетах, в части практических навыков недостаточна. И после вуза специалисты вряд ли способны сразу к этой деятельности приступить в полном объеме. Я говорю именно о суицидах и методах коррекции в этой области – для этого психологов необходимо целенаправленно обучать. А так они по большому счету не представляют, что с этим ребенком делать – базовые знания у них есть, а специфики они не знают, поэтому необходимо определенное повышение квалификации.
— В нашем разговоре Вы часто упоминали – “мы”. Кого Вы имели в виду?
— Мы – это специалисты по психическому здоровью, это наши единомышленники из общественных объединений, это представители общества, которые хотят донести, что нет большой разницы между психически здоровым и нездоровым человеком. Последние просто немного отличаются от большинства и, быть может, в лучшую сторону.
— Спасибо за интервью!
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.