Алматы. 22 июня. КазТАГ – Расул Рысмамбетов. Банк ядерного топлива (БЯТ) будет размещен в Казахстане, несмотря на то, что обсуждение этого проекта шло несколько лет. Новость об этом решении все же была неожиданной: уже с 2017 года в нашу страну начнут завозить низкообогащенный уран. Кто-то рад тому, что банк позволит Казахстану занять важное место в мировом табеле о рангах, а кто-то переживает, что это в ближайшей перспективе ухудшит экологическую ситуацию в республике.
Что такое банк низкообогащенного урана?
МАГАТЭ и казахстанские госструктуры утверждают, что суть банка проста — это склад урана. Элемент хранится в больших цилиндрах в виде гексафторида урана. Гексафторид урана – исходный материал для производства топливных таблеток. Что такое низкообогащенный уран? Это материал, в котором концентрация изотопа У-235 менее 20%. Используется в ядерных реакторах на легкой воде. Реакторы данного типа — наиболее распространенные в мире. Для этого уран обогащают до содержания У-235 в пределах 3-5%.
В пресс-релизе МАГАТЭ говорится следующее. Совет управляющих этой организации одобрил создание банка низкообогащенного урана 3 декабря 2010 года. Казахстан 29 июня 2011 года предложил разместить у себя банк в ответ на предложение агентства. С этого момента Казахстан и МАГАТЭ работали над техническими деталями по организации банка и вырабатывали совместное соглашение. МАГАТЭ будет владеть банком и контролировать его, однако за его функционирование будет отвечать Казахстан. Меры безопасности банка будут соответствовать требованиям казахстанского законодательства и также должны отвечать стандартам агентства.
Физически банк будет представлять собой хранилище для низкообогащенного урана количеством до 90 метрических тонн, достаточных для работы 1000-мегаваттного реактора на легкой воде, который может обеспечивать крупный город на протяжении 3-х лет. Банк будет расположен в Усть-Каменогорске на Ульбинском металлургическом заводе, который обладает более чем 60-летним опытом хранения подобных материалов.
Банк будет финансироваться на добровольные взносы, доноры выделили около $150 млн, которых должно хватить на фукционирование банка на протяжении 10 лет.
«Сама территория банка займет не более 300 квадратных метров. У нас уже есть опыт хранения таких материалов. Мы работаем с ними больше полувека», – говорит директор по сбыту АО «Ульбинский металлургический завод» Александр Ходанов.
По его словам, расходы будут минимальными, а усовершенствования защиты будут оплачены МАГАТЭ. По мнению А.Ходанова, казахстанская сторона будет нести расходы за содержание площадей, электроэнергию, отопление. «Речь идет буквально о расходах в пределах десятка тысяч долларов в год», — сказал он в комментарии радио «Свобода».
Финансовая сторона вопроса
Известный ученый Зинетулла Инсепов — доктор физико-математических наук, преподававший и работавший в США, привел хронологию финансовой стороны банка.
2007 год — советник инициативы ядерной угрозы (ИЯУ) Уоррен Баффет подарил $50 млн на создание БЯТ под руководством МАГАТЭ — при условии, что одно или несколько государств выделят не менее $100 млн или соответствующее количество низкообогащенного урана (НОУ) для создания банка ядерного топлива, а также банк должен быть создан в течение не более двух лет с момента этого объявления (сентябрь 2007 года). Президент США Джордж Буш подписывает закон о создании фонда БЯТ.
2008 год – Объединенные Арабские Эмираты обещают дать $10 млн для БЯТ.
2008 год – Европа выделяет €25 млн ($35 млн) на создание БЯТ.
2008 год – Норвегия поддержала идею БЯТ и решает выделить $5 млн.
2008 год – правительство США дарит $50 млн на создание банка ядерного топлива.
2009 год – Кувейт выделяет $10 млн на создание БЯТ.
То есть средств достаточно на следующие 10 лет.
Еще в июне 2009 года З. Инсепов сказал КазТАГ, что работа банка ядерного топлива в Казахстане несет гораздо больше возможностей, чем рисков.
По его словам, в XXI веке уже нельзя вести страусиную политику и прятать голову в песок, не замечая критической важности для страны развития образования, науки и новых более безопасных технологий, то есть то, что делают все индустриально развитые страны.
«Народ Казахстана должен понимать, что БЯТ — это очень серьезный международный проект, сразу выводящий Казахстан на передовое место в мире в политике, экономике, национальной безопасности, образовании, науке и будущих технологиях. Имея в распоряжении такой банк, Казахстан может, в принципе, создать на его базе другие — например, международный центр энергетики, технологические структуры, подтянуть коммуникации, транспорт, информационные потоки. Сделать это место местом встречи будущих совещаний, конференций и образования», — отметил собеседник агентства.
В ответ на вопрос о вероятных перспективах банка ядерного топлива Зинетулла Алпысович предложил следующую схему.
На первом этапе схема простая: надо будет собирать, хранить, выдавать топливо, на чем Казахстан будет зарабатывать деньги. На втором, в зависимости от технологических возможностей страны — производить топливо в виде пудры или таблеток. На последнем — собственно производство топлива. Последнее — довольно трудное дело, например, фирма «Вестингхауз» только в США производит 32 различных вида ядерного топлива.
Одним словом, специалисты-ядерщики видят светлое будущее. Да и что вроде бы может случиться, когда 60 полуторатонных цилиндров с гексафторидом урана добавятся к более чем 100 уже имеющимся на УМЗ?
Есть мнение, но другое
Хотя есть менее радужное мнение. В 2012 году о перспективах банка топлива высказался генеральный директор института высоких технологий — дочерней компании «Казатомпром» — Серик Кожахметов. Он рассказал, что банк ядерного топлива — это политический и имиджевый проект, который показывает стремление Казахстана к созданию открытой системы ядерной безопасности. Финансово проект будет нерентабельным. Он сравнил проект с красивой посудой, которая покупается в тот момент, когда есть что покушать и что поставить на стол, эта посуда вносит элемент респектабельности. По его мнению, банк также не несет технологической ценности.
При всей описанной красоте проекта существуют риски. Например, самый простой – финансовый риск. Ни одна из сторон – ни МАГАТЭ, ни УМЗ – не могут точно сказать стоимость содержания банка в Казахстане. Донорские $150 млн рассчитаны на 10 лет, однако львиная доля уйдет за закупку гексафторида урана и других материалов, поэтому считать $15 млн как расходы на год – завышение.
Может быть, сотрудники УМЗ правы и дополнительные затраты будут исчисляться десятками тысяч долларов. И, может, политическая прибыль окупит затраты. Конечно, легко представить, как чешутся руки у чиновников создать отдельную национальную компанию по банку ядерного топлива, выделить на эту нацкомпанию десятки миллионов долларов бюджетных средств. Но это — риск скорее административного умысла, нежели напрямую связанный с банком.
Также противники банка ядерного топлива указывают на экологические риски. И опять тяжело сказать, как банк ухудшит и без того самую радиоактивную область Казахстана. В предыдущих материалах мы писали, что подземные воды в Восточно-Казахстанской области загрязнены, воздух далек от идеала, поэтому в области крайне высокий уровень онкологических заболеваний. Более того, в горном регионе есть риск разрушительного землетрясения.
Однако в этом случае люди гораздо быстрее пострадают от собственных отходов казахстанских предприятий, которые там десятилетиями складируют металлурги, чем от нескольких десятков цилиндров гексафторида урана. Судя по реакции властей на единичные жалобы экологов, активную дружбу металлургов и НПО в сфере экологии, здоровье окружающей среды волнует не всех.
Есть определенные террористические риски. Сбрасывать их со счетов будет недальновидно. Если раньше подробные схемы хранилища ядерного топлива были только у нас, то теперь все эти документы будут и в МАГАТЭ, что несомненно повысит риски их разглашения. Мало кто умеет хорошо хранить свои секреты, а про охрану чужих никто и не думает.
Поэтому, если теперь доступ к цилиндрам гексафторида урана на УМЗ срочно понадобится международным террористическим организациям, они всегда смогут поискать источников и в МАГАТЭ. Наверное, все помнят широкомасштабное расследование: одна иностранная компания, добывающая уран в Казахстане, договаривалась с Ираном о передаче уранового концентрата в обход санкций. Нас как раз МАГАТЭ после этого и проверяла.
Решение в потемках
Очень хочется верить, что З.Инсепов прав – и банк низкообогащенного урана станет первым шагом к технологическим высотам казахстанской атомной промышленности. У нас таких проектов было немало — сулящих миллиарды долларов прибыли, прорывные технологии, чистую воду, лучшее в мире образование. К сожалению, пока этого не случилось. Бюджет все еще пополняется главным образом экспортом ископаемых.
Так и у банка, несмотря на оптимизм мечтателей и скепсис критиков, есть банальный вариант развития: начнется как склад, складом и останется. Очень дорогим складом. Главное сейчас – это информация, которая нужна обществу. Какие именно обозримые, измеримые, осязаемые плюсы даст Казахстану размещение банка ядерного топлива в ВКО? У общества слишком мало информации. Очень интересно и полезно, что государственные блогеры (есть и такие) пишут свои частные мысли, информируют интернет-сообщество.
Однако обществу нужны четкие данные с самых высоких трибун, желательно со списком ответственных, чтобы мы знали, кого винить в случае неблагоприятного развития ситуации. Самым хорошим будет: если уж мы размещаем под эгидой международной организации хранилище опасных материалов за свой счет, то пусть и экологическую ситуацию в регионе, а лучше и в Казахстане, будет измерять тоже известная международная организация.
Еще один момент: мы стали сами заложниками инициатив правительства. Вот что говорит зампредседателя комитета атомного и энергетического надзора и контроля министерства энергетики Тимур Жантикин: «Мы в одностороннем порядке имеем право отказаться от дальнейшего участия в проекте. Естественно, расходы по перемещению этого банка, по ликвидации Казахстан берет на себя. Тот, кто отказывается, тот и платит. Если МАГАТЭ отказывается, МАГАТЭ платит, если Казахстан отказывается, Казахстан платит».
Интересна планируемая дата подписания договора — 29 августа — день, когда, наконец, был закрыт Семипалатинский ядерный полигон. Полигон, который сделал у нас непригодной для жизни гигантскую зону — размером с европейскую страну. Полигон, который убил и искалечил десятки тысяч жизней. Надеемся, эта дата что-то да значит, в том числе для инициативных людей в нашем правительстве.
***
© ZONAkz, 2015г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.