Камбоджа: Еще не рай, но жизнь налаживается

В умеренно злачном бангкокском отеле, избранным благодаря своей исключительной дешевизне и честности владельцев, еще в интернете предупреждающих, что за эти деньги искать что-то помимо обещанных коек бесполезно, меня ждет эстонский товарищ — Кульдар. Точнее, уже не ждет, а спит – время около четырех утра. Это стало ясно, как только я вошел в незапертый номер, в котором мой приятель проводил уже третью ночь в ожидании моего прилета. Судя по россыпи пустых бутылок из-под пива ожидание было смерти подобно, посему пришлось незамысловато скрашивать досуг.

— У нас ночь открытых дверей? – интересуюсь я, с трудом растолкав эстонца.

Мы обнялись. Кульдар понимает, что если я попал в номер, тогда, по логике, могли заходить и другие. Логика его не подводит.

— Б…, меня ограбили, — меланхолично сообщил он, пройдясь по карманам.

Оказалось все не так страшно — вытащили около сотни долларов в местных батах. К счастью, эстонский паспорт и банковские карточки внимания гостей не привлекли.

Я спускаюсь вниз в буфет, покупаю еще пива и мы коротаем время до утра, благо до отъезда в сторону камбоджийской границы осталось не более трех часов…

Камбоджа стала для меня очередной идеей-фикс после того как дважды пришлось сдавать авиабилеты. В обоих случаях рейсы отменяли из-за баталий между оппозицией и правительством, меняющихся местами, что параллельно сопровождалось сменой цветов рубашек протестующих. На третий раз нам повезло. Хотя ничего особого не поменялось: на смену “розовых” и “желтых” рубашек пришли “красные”, но по крайней мере до “окупай аэропорт” дело не дошло и сами оппозиционеры не высказывали намерений к захвату аэрогавани, ограничившись городским центром.

Некоторую обеспокоенность вызвала информация, что Таиланд и Камбоджа возобновили артиллерийскую дуэль после того как одни пограничники напали на других. Обе стороны выдвинули прямо противоположные версии происшедшего, поэтому не берусь сказать чья здесь правда. Но и здесь интернет успокоил – перманентная битва за затерянный в джунглях храм Преа Вихеар, приблизится к которому можно с обеих сторон границы, ведется с 2008 года; ЮНЕСКО признала храм мировым культурным наследием, но вот территориально точного определения ему до сих пор не предали.

А для нас Таиланд пронесся незаметно за восемь часов полусна в автобусе, пока не достигли в сумерках маленького приграничного городка Араньяпратхет…

Во время поездок я сталкивался с разными проявлениями “разводок” в отношении иностранцев, но изобретательность тайцев вызвала особое восхищение. На выходе из автобуса к нам сразу же подруливает таксист-моторикша.

— До границы дешево, — уверенно заявляет он, зная, что иностранцам здесь делать помимо перехода на ту сторону нечего в принципе. Озвученная им сумма на самом деле чисто символическая, так что сделка заключена. Правда, и везет он нас недолго, высадив у пограничного поста. К нам направляется офицер с заготовленными анкетами на получение камбоджийской визы. На вопрос, почему кхмерские визы выдаются тайцами, нам заявляют, что это взаимосоглашение, дабы облегчить процесс. Ну ладно, считается. Однако в квитанции на оплату визы стоит сумма в два раза большая, чем та, о которой пишут побывавшие там туристы. На что пограничник подводит к плакату с информацией: с такого-то числа стоимость камбоджийской визы выросла вдвое. Делать нечего, и мы производим оплату. После этого офицер приглашает нас в автомобиль и, проехав минут пять через какие-то дворы, привозит… к другому пограничному посту.

— Десять минут, — заявляет он, скрываясь в недрах пункта.

Мы уже начинаем что-то понимать, но больше всего заботит судьба паспортов. А пока мы наблюдаем приграничную жизнь. Через погранпереход и в обход него с обеих сторон деловито снуют десятки людей, причем никто не проходит через службу контроля. Поразительная вольница, особенно учитывая, что в Таиланде и Камбодже очередной всплеск взаимонелюбви. Так что при желании не только шпионы и диверсанты, но даже небольшие воинские подразделения вполне спокойно могут просочиться через рубежи обеих родин.

Наш пограничник-гид не обманывает: возвращается назад и приносит паспорта с выездными штампами Таиланда и вклеенными камбоджийскими визами. Мы быстро проходим без каких-то препятствий на ту сторону, но успеваем заметить прайс-лист на камбоджийском посту. В нем значится именно та цена за визу, о которой были наслышаны. Нам же остается только оценить изобретательность посредников.

Наш провожатый в очередной раз преображается, на сей раз в таксиста, и предлагает за 30 долларов довести до следующего города – Сием Рипа, являющегося основной целью для большинства визитеров. Мы, возмущенные, напрочь отвергаем его предложение.

— Ничего, я здесь подожду, — сообщает он, и мы, пораженные его самоуверенностью, отправляемся в темноту городка Пойпета искать альтернативу.

Пойпет не зря считается самым неприятным местом в Камбодже: в нем сосредоточены казино, на свет которых устремляются игроки и криминал с обеих враждующих стран. На его темных грязных улицах, освещенных редкими вывесками казино и подозрительных салонов, ошиваются не менее темные личности. Они же и предлагают наркотики, проституток и услуги такси по доставке в Сием Реап по цене вдвое большей, чем предложил наш “разводила”. Идея заночевать здесь и ехать назавтра автобусом отвергается обоими, и мы возвращаемся к нашему прежнему псевдопограничнику, который, однозначно, был уверен, что всё именно так и закончится.

Едем три часа, и в кромешной темноте нас привозят к отелю, но не к тому, что мы планировали ранее. Таксист пытается нас убедить, что других нет вообще, мы настаиваем на другом адресе, после чего он нас еще дважды, но с разных сторон привозит к тому же заведению. Мы даем ему обещанные 30 долларов, покидаем такси и через два квартала выходим на целую улицу недорогих гест-хаузов. Так что хотя бы последний пункт в его двухступенчатой операции был подпорчен.

На следующей день, арендовав велосипеды, мы направляемся в комплекс Ангкор – бывшую столицу Кхмерской империи, огромный город древних построек, притягивающий ежегодно сотни тысяч туристов. На руках у нас инструкции как попасть в него, обходя требование оплаты за вход (вполне естественно, что контролировать десятки гектаров земли просто невозможно). Но в данном случае решаем не экономить – плата вполне разумна, и к тому у властей, зачистивших от мин территорию Ангкора, физически не могут обезвредить еще несколько миллионов устройств, раскиданных по окрестностям, о чем честно предупреждают вывешенные предупреждения.

Ангкор потрясает, и можно не продолжать. Единственно, необходимо соблюдать предельную осторожность, исследуя храмы и дворцы – ступени могут быть очень узкими и гладкими, и падение с 30-метровой высоты чревато самыми серьезными последствиями, что, к несчастью несколько лет назад случилось с казахстанской туристской.

До того как переехать в столицу — Пномпень – у нас по маршруту значится посещение плавучих деревень на озере Тонле Сап и городка Кампонг Тома, рядом с которым находятся развалины еще более древние, нежели Ангкор.

В обоих случаях арендуются велосипеды, благодаря которым жизнь обычных деревень, раскиданных вдоль дорог, и их обитателей становится гораздо объемней. Бедность — исключительная, которую, кажется, улыбчивые жители деревень вовсе не замечают, а сквозь нее, даже в самых маленьких поселках, проступают билборды с обещаниями разных благ от правящей Народной партии, и ее офисы, иногда в домиках, сложенных из банановых листьев и подручных средств.

Плавучие деревни на Тонле Сап выглядят вполне естественными, даже в сравнении с их аналогом на мьянмарском озере Инле. Все занимаются своими повседневными делами или не делают ничего, и только несколько мест предназначено для туристов. И вроде как правительство приплачивает местным жителям за то, чтобы они не съезжали из деревни, ставшей неизменным туристическим объектом в одном ряду с Ангкором, Кампонг Томом и Полями смерти.

Ну, а комплекс Самбо Прей Кук возле Кампонг Тома, имея более скромные размеры нежели Ангкор, притягивает своей заброшенностью и безлюдностью: можно весь день провести среди храмов, проросших корнями деревьев и лианами, и встретить только обезьян; главное не наступить на змею или мину.

Чтобы добраться до столицы придется провести еще четыре-пять часов в переполненном автобусе. В Пномпене уживаются сразу два города – хаотичный загазованный южно-азиатский мегаполис и маленький Париж, начинающийся от берега реки Меконг.

Почему-то в этой части света язык французских колонизаторов после обретения независимости оказался не востребован. Зато камбоджийцы, и главным образом пномпеньцы, сохранили любовь к круассанам, багетам и кофе. В этом же районе мы наблюдаем картину того, как владелец слона оставляет своего большого друга ждать его возле кофейни, пока сам он непринужденно сидит за чашечкой кофе.

Выходить из “Парижа” в шумный и грязный подлинный Пномпень не очень хочется, но надо. Нам нужно получить таиландскую визу, т.к. улетать назад через Бангкок, а визы на пеших погранпереходах не выдаются. Из правил, вывешенных у посольства, читаем, что заявления на визы нужно подавать в определенные дни, а потом еще ждать, что нас совершенно не устраивает. Словно поняв, что нам нужно, охранник при посольстве обещает сделать визы уже завтра к утру, всего за десять долларов сверху. И надо сказать свои маленькие коррупционные обязательства он не нарушил – визы были готовы вовремя. Ну и прогуляться по фешенебельному району, где находится посольство Таиланда, тоже приятно. К тому же там особняком стоят императорский дворец (страна вернулась к монархии британского типа, когда от монарха мало что зависит) и немногим меньше императорского дворца здание правящей партии (от которой зависит все).

Получив визы, мы направляемся в два самых мрачных места Пномпеня, равно как и всей Камбоджи – школу Туол Сленг и Поля смерти.

От обоих мест реально веет страхом и безысходностью. Школа была превращена в тюрьму, откуда живым практически никто не выходил, а во дворе вместо спортивных снарядов – виселицы и хитроумные устройства для пыток. Поля смерти – концентрационный лагерь рядом со столицей, с братскими могилами и пирамидой из черепов узников в качестве зловещего напоминания о недавнем прошлом Камбоджи, когда она еще называлась Кампучией. И хотя в ряде стран злодеяния правителей забываются, а сами злодеи могут становиться объектом туристического интереса (взять хотя бы Дракулу), память об “ультра-красном” премьере Пол Поте все еще жива, а процессы над его соратниками идут до сих пор.

Поразительно, как за четыре года Пол Поту удалось извести четверть населения страны. Мировое сообщество, как водится, иногда возмущалось и делало ему замечания. И только собственные амбиции диктатора, помноженные на отсутствие здравого смысла, спасло кампучийцев от полного уничтожения – почему-то Пол Поту, имевшему обиды на социалистический Вьетнам, боги нашептали, что пришла пора напасть на соседа. Сосед, казалось только того и ждал, не только отбив слабые кхмерские военные силы, но и вторгшись в 1979 году Кампучию, где перед глазами шокированных вьетнамских солдат предстал весь кошмар того, во что была превращена страна.

После вторжения вьетнамцев террор красных кхмеров закончился. Однако Пол Пот вместе с верными людьми бегал по джунглям вплоть до 2005 года, нападая на военные и гражданские объекты (вылазки не прекратились и после тихой смерти в джунглях Пол Пота в 1998 году). В настоящее время война перешла в пассивную фазу, благодаря минам, которыми во время правления красных кхмеров страну нашпиговали по самое “не хочу”. Разминирование ведется, но избавиться от десятка миллионов взрывных устройств — на это у небогатой страны не хватает не сил, ни средств.

Многие соратники Пол Пота, активно участвовавших в геноциде, после падения режима нашли себе применение в сфере государственного управления, кто-то тихо ушел на покой, кто-то в монастыри, и совсем недавно Международный уголовный суд инициировал судебные процессы над престарелыми пособниками кампучийского палача.

Вечером, чтобы избавиться от мрачных призраков полпотовского прошлого, мы направляемся в один из баров, разрекламированный справочником “Одинокая планета” как одно из самых злачных мест Пномпеня. У нас две вполне конкретных цели: выпить и оценить степень его распущенности. Первая задача быстро претворяется в жизнь, после чего идет оценка заведения. Что ж, справочник не обманул. Несколько залов заполнены западными туристами, практически каждый в окружении местных девиц. В самом темном углу, судя по возрасту “сопровождающих лиц”, уютно разместилась кампания престарелых педофилов. Нас тоже не оставляют в стороне и вот уже рядом с нами две девушки, но хотя бы видно, что им больше 18-ти. Кульдар заводит беседу с новой собеседницей и заказывает ей выпить. Дама возле меня выглядит как-то странно, но тоже просит заказать ей чего-нибудь. Ну, хорошо – только для поддержания разговора. Однако пьет она очень быстро и много, притом что цены в баре рассчитаны на иностранцев.

— Когда я была мальчиком, я пила больше, — внезапно хвастается “моя”, после чего я понимаю: пора прощаться. Я объясняю ситуацию Кульдару. У него по крайней мере с полом собеседницы все нормально, но и он подсчитывает в уме убытки, которые несет из-за необходимости постоянно заказывать виски, и нехотя соглашается – да, пора…

На автовокзале в Сиануквиле (один из двух морских курортов Камбоджи), конечной точке нашей поездки, уже издали доносится: “Как дела, дорогой товарищ?!” — это мой друг Самут, некогда обучавшийся в СССР, сходу пытается пробудить свои знания русского.

Последний раз, когда я с ним виделся, он работал журналистом, но теперь решил сменить направление и попробовать себя в бизнесе – открыл школу английского языка и взял в аренду небольшой отель. С отелем дела не очень, объясняет Самут – в этом городке, расположенном на побережье Сиамского залива, чтобы быть на плаву все же нужно иметь отель у воды, а не в центре, как у него. Тем не менее, он не сильно унывает, и сообщает, что намерен вдобавок открыть школу по обучению русскому языку, где сам же будет и преподавать. Я несколько озадачен: его воспоминания о “великом, могучем” ограничиваются приветствиями и тостами (За здоровье! За дружбу!). Второй вопрос – кому здесь нужен русский?

— Ничего, вспомню, — машет рукой Самут в ответ на первый вопрос. Затем он делает небольшую обзорную экскурсию по Сиануквилю, дабы мы оценили перспективы русского. Уже ранее было замечено, что среди нескольких мобильных операторов Камбоджи выделяется знакомой расцветкой Билайн. Синауквиль, как оказалось, стал еще и эпицентром российского бизнеса. Мы проезжаем мимо Snake house (Змеиного дома) – самого известного отеля в Синауквиле, открытого россиянами. Заходим в самую известную дискотеку “Аэропорт” — еще один пример успешного русского бизнеса, и, наконец, выезжаем к побережью, на место стройки моста, который в будущем должен соединить “метрополию” с островком, метрах в ста от побережья. “Недавно русский олигарх купил”, — комментирует Самут, и тут же предлагает стать совладельцами его отельного и школьного бизнеса. Условия очень заманчивы, но мы – не олигархи…

Хотя на самом деле иностранные бизнесмены активно осваивают Камбоджу. Россияне особенно успешно, и таким образом после Китая Россия вышла на второе место по инвестициям в эту страну. В основном все вкладываются в туризм – уже сейчас ежегодно сюда въезжает до миллиона иностранцев, но у властей в намерениях “уделать” их основного конкурента и неприятеля – Таиланд. Условия для ведения бизнеса иностранцами из уст Самута кажутся просто сказочными. Вместо налогов – ежегодный разовый сбор в несколько сотен долларов, и можно заниматься всем, что не подпадает под статьи уголовного кодекса. Другое условие, чтобы в соучредителях был местный житель, и по сути все. Есть еще взятки, но они маленькие, если бизнес небольшой, признается мой кхмерский приятель. Вполне может быть с учетом того, что зарплаты чиновников кружатся в районе ста долларов. Однако, если дело приносит большие прибыли, приходится изворачиваться. К примеру, на всякий такой случай владелец Snake House вступил в местную правящую партию (как это возможно – другой вопрос). Впрочем, за вычетом Китая и России, у основной массы “инвесторов” масштабы иные и, соответственно, нет необходимости искать поддержки на политическом уровне. На побережье мы обнаружили десятки небольших отелей, а развивающиеся над ними флаги четко давали представления, откуда “растут их ноги”. В основном представлены страны Евросоюза (Кульдар обнаружил и родной эстонский флаг), все прибрежные ресторанчики также находятся под управлением иностранцев, зачастую с удовольствием совмещающих разные ипостаси – он же владелец, он же бармен, он же официант. Цены на все высокие для местных, но выглядят более чем скромными для приезжих.

Пока мы пьем коктейли в итальянском баре, проходящий мимо парень из Ирландии вручает стикер с призывом прийти на морскую экскурсию (“Организуют немцы, так что все будет на высшем уровне”, — добавляет он). Что мы и делаем на следующий день.

Морской прогулкой заправляют три приятеля-немца, которые лично приветствуют экскурсантов, взимают оплату (25 долларов за семичасовой вояж, включающий шведский стол), а потом начинается поездка, где немецкие совладельцы кораблика, сменяя друг друга, сами готовят коктейли, проводят дискотеку и не менее остальных получают удовольствие от купаний, дегустации напитков и музыкальных пауз.

Капитан-бармен, кажется, успевает пообщаться с каждым из присутствующих. Он же и поведал, что в Сиануквиле они уже восемь лет, их мини-бизнес процветает и уезжать в Германию даже не помышляют. По сравнению с Камбоджей там все кажется слишком серым, и абсолютно другие, не такие приветливые люди…

Вечером нас на пристани встречает Самут и предлагает еще одну экскурсию – от себя. Хорошо “заправившись” в баре, он безбоязненно садится за руль, поет веселые кхмерские песни и везет нас в район “красных фонарей”. Точнее, на берегу действительно светится красный фонарик, освещающий единственное здание барачного типа. Он предлагает заглянуть вовнутрь…

Как и ожидалось — самый обычный бордель с казарменными условиями. Всего пять долларов, искушает нас Самут, но, видя нежелание, он не настаивает, занимает десять “баксов” (дескать, вернуть долг, ну и там что останется) и снова исчезает внутри манящего заведения…

Последним пунктом в его непродолжительной программе значится посещение прибрежного бара его друга-австралийца. Открытый бар на самом деле выглядит сюрреалистично, поскольку находится на берегу вдали от основных пляжей и мест развлечений. Бармена и в то же время владельца пришлось будить, он поначалу выглядит удивленным, но, узнав Самута, приходит в норму. Наливает нам и себе, потом объясняет, что сильно хочет спать (что логично, так как рядом с ним пустая бутылка из-под виски), предлагает нам самим брать, что хотим, а деньги, если есть, можем оставить под подносом.

Мы пьем. Самут плачет. У него очень типичная история кхмера среднего возраста: его родители, братья и сестры, бабушка с дедушкой погибли в лагерях. Сам он в силу возраста, хоть и родился в деревне-концлагере, был отнят и отправлен на воспитание “товарищам”. К счастью, скоро пришли вьетнамцы. И в какой-то степени это пьяные слезы, в то же время я видел его в таком состоянии и раньше, просто за разговорами. Несмотря на свои “походы на побережье” для Самута нет ничего ценнее семьи, и, наверное, свободы. На этом, возможно, и базируется оптимизм кхмеров, пусть живущих по нашим меркам в тотальной нищете, но… у всех есть семьи, они свободны, а на остальное есть предопределение Будды.

Утром Самут довозит нас до автовокзала, откуда отходит автобус в Бангкок, говорит по-русски “до свидания, товарищи” и едет в свою школу.

У нас же восемь плановых мучительных часов до Бангкока, которые обернулись одиннадцатью реальными часами поездки и массой убитых нервов. Все же бог любит троицу, а поэтому краснорубашечники устроили новый поход на аэропорт, так что весь центр оказался перекрыт, водителю автобуса пришлось объезжать манифестантов окольными путями и еще гнать, чтобы успеть высадить нас неподалеку от воздушной гавани, пока туда не добралась оппозиция. На свой рейс мы успеваем минута в минуту…

А Самут все-таки отказался от гостиничного бизнеса и открыл еще одну школу, где обучает русскому языку кхмеров и кхмерскому… русскую диаспору Сиануквиля. Даже успел подружиться с российским миллиардером Полонским, ныне пребывающим в тюрьме Сиануквиля по обвинению в применении насилия к экипажу прогулочного катера. Дела, по словам Самута, идут замечательно.

Бангкок — Пойпет — Сиам Реап – Кампонг Том – Пномпень — Сиануквиль

***

© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается ссылка на материал в виде гиперссылки.