Из архивов “Нави”. Это статья была написана два года назад.
***
Каждый из нас сталкивается с явлением копирайта едва ли не ежедневно. Беря в руки видеокассету и читая на обороте, помимо привычного “Защищается Законом об авторском праве и т.п.”, еще и идиотское, с точки зрения нормального человека, предупреждение о запрете на просмотр кассеты в школах, тюрьмах и на нефтяных вышках; открывая книгу и узнавая о том, что воспроизведение и перепечатка любых фрагментов текста противозаконна; и, наконец, вставляя музыкальный компакт в CD-ROM своего компа и обнаруживая, что тот отказывается диск воспроизводить, потому что диск этот записан в специальном формате, чтобы юзер, не дай бог, не “сграббил” его и не разместил где-нибудь в Интернете, лишив тем самым звукозаписывающий лейбл прибыли.
Тому, как появился копирайт, какое влияние он оказывает на различные сферы нашей с вами жизни, какие последствия несет за собой ужесточение копирайтного законодательства и, самое главное, что такое АНТИКОПИРАЙТ, и за что ратуют антикопирайтеры – посвящена книга известного в Интернете автора Миши Вербицкого, полный вариант которой вы можете найти по адресу www.imperium.ru/LENIN.
Победоносная поступь копирайта
История копирайта ведет свое начало с середины XVIII века. Тогда в Англии и Франции появились первые общества по защите авторских прав, которые, впрочем, также и ограничивали срок действия копирайта, после окончания которого заниматься печатанием данной книги (тогда, как вы понимаете, других объектов копирайта не было) мог любой желающий. Уже в XIX веке при содействии Виктора Гюго появилось первое международное копирайтное общество, которое в 1886 году и создало Бернскую конвенцию, легшую основополагающим камнем в нынешнюю стену беспрестанно множащихся и ужесточающихся законов о копирайте.
И чем больше появлялось объектов, которые бы можно было защитить авторским правом (кино, музыкальные записи, торговые марки), тем жестче становились законы. Впрочем, нарушителей это не останавливало:
“Известное пиратское издание Хоббита и трилогии Толкиена (неполное и с идиотскими иллюстрациями на обложке) до сих пор встречается чаще других изданий в американских букинистических магазинах; Толкиен судился с пиратами много лет, но так ничего и не поимел…”
В то же время законодательство меняется не только в сторону ужесточения наказания за нарушение авторских прав, но, прямо и косвенно, увеличивает прибыль правообладателя. Так, если в XVIII веке авторские права после смерти писателя принадлежали его наследникам еще 13 лет, то теперь эта цифра увеличилась до 70 лет. “А всякий раз, когда подходит срок окончания копирайта на Микки-Мауса, Корпорация Диснея лоббирует конгресс о ретроактивном продлении сроков, и конгресс, не будь дурак, изменяет законный срок копирайта в соответствии”.
Сама же Америка нарушала копирайтное законодательство в отношении зарубежных объектов авторского права вплоть до 50-х годов прошлого века – так на деле воплощался лозунг о том, что все пришлое должно развивать культуру и науку янки. И только когда американцы поняли, что начали терять больше на продуктах национальной интеллектуальной собственности, не присоединяясь к международным соглашениям по копирайту, лишь тогда они вплотную занялись истреблением этого вида правонарушений. И именно с этого момента копирайт зашагал победной поступью по планете. Чем же это обернулось в таких областях культуры и искусства, как музыка, литература, да и просто в обывательской жизни?
Музыка
Ни для кого, наверное, не секрет, что любой мало-мальски раскрученный и известный музыкант связан контрактом со звукозаписывающим лейблом. Однако не задумывались ли вы, какие последствия это несет для самих музыкантов, нас с вами, да и музыки в целом? И не было бы проще творить и распространять музыку без рекорд-компаний?
Любая рок-группа, репетирующая в гараже, записав без специальной аппаратуры демо-кассету, тут же спешит разослать ее в Epic, EMI, Parlophone и другие известные компании. Предположим, что ребятки подошли акулам шоу-бизнеса, и те решили подписать с ними контракт. Что же дальше? Во-первых, группа тут же попадает в зависимость от продюсера, который говорит, что надо делать, а что не надо. Существуют и жесткие сроки выпуска каждого альбома. О какой свободе творчества тут может идти речь?
Во-вторых, компания становится юридическим представителем группы, зачастую проворачивая различные делишки за ее спиной. В этом смысле показателен пример 20-летней давности, когда представители U2 обвинили американскую группу Negativland в плагиате, добились выплаты отступных и уничтожения тиража пластинки. При этом сами U2 об этом даже и не знали. Может, они были и не против, что их цитируют, но было уже поздно.
В-третьих, устанавливая жесткие копирайтные условия распространения произведений группы, компания тем самым уменьшает потенциальное количество ее поклонников, которые хотели бы, но не могут позволить себе обзавестись пластинкой в силу ее дороговизны, обусловленной заложенными в цену множественными авторскими правами.
О том, во что превращают корпорации музыкантов и как они действуют, написано в книге Hitmen, вышедшей в 1990 году в США: “(а) музыкальная индустрия в Америке де-факто монополизирована несколькими — пятью — мультинациональными компаниями, которые по частям принадлежат тем же самым людям; (б) те немногие из этих людей, которые не принадлежат к мафии, пользуются мафиозными практиками, ибо иначе в этом бизнесе жить невозможно; (в) эта система не приносит ни славы, ни стабильного дохода артисту; заражая его широкими привычками наркомана и нувориша, пережевывая его и выплевывая, нищего, как ненужный мусор или кусок”.
Здесь стоит напомнить, что авторские права на музыкальные произведения совсем не всегда принадлежат их авторам. Хорошо, если это право передано другому лицу с благой целью (как, например, Фредди Меркьюри перед смертью передал права на “Богемскую рапсодию” фонду по борьбе со СПИДом). А если все наоборот? Так уже с полтора десятка лет права на все песни “Битлз” принадлежат не кому-нибудь, а Майклу Джексону. И он никак не хочет с ними расставаться, беспрестанно давая свою санкцию на бесконечные компиляции “Битлз”. А не задумывались, кому принадлежат права многих групп 60-70-х из так называемого второго эшелона? Не признавая власти денег над своим творчеством, они так и не оставили никому прав на свое творчество и почили в бозе. Но что плохо лежит, всегда подберут крупные корпорации.
Стоит вспомнить пример и из нашей истории. Не так давно бывший муж Валерии, господин Шульгин, заявил, что обладает всеми правами на песни Юрия Визбора и Олега Митяева. Хорошо, что фальсификацию контракта удалось доказать в суде, а если бы нет? Что, Митяеву, исполняя собственные песни на концерте, каждый раз приходилось бы бегать за разрешением к Шульгину?
То есть, “корпоративный шоу-бизнес ведется не в интересах музыканта; корпорация и музыкант — антагонисты. Копирайт, в его настоящей форме будучи средством защиты интересов корпорации, никак не служит интересам музыканта; а даже и наоборот”.
Литература
С древних времен вся литература строилась на плагиате. У какого-то народа находился интересный сюжет для истории, и вот главная героиня превращалась уже в Спящую красавицу, потом в Белоснежку, затем в Мертвую царевну. Вроде бы история одна и в то же время они разные. Они ассимилированы в тот народ, в ту культуру, для которой предназначены. На этом построены все сказки народов мира. И не только они. Представляете себе, во что бы превратилась мировая литература, если бы древние греки поставили копирайт на свои легенды и мифы.
А как быть, если автор берет за основу простенький сюжетец и превращает его в гениальное произведение? Что бы было с Евгением Шварцем, если бы в его время действовали столь драконовские законы о копирайте, как сейчас. Какими бы книгами зачитывались мы и наши дети, если бы Александру Волкову запретили писать “Волшебника Изумрудного города”. К тому же авторы часто плагиатируют сами у себя, как бы подбирая, где та или иная мысль или диалог будут смотреться лучше. Особенно это заметно в прозе Оскара Уайльда и Сергея Довлатова. Что делать с такими авторами?
В наше время видоизменение сюжета, подведение его под национальные особенности стало просто невозможно. Вот пример из “Антикопирайта”:
“…Популярный сетевой писатель А.Н.Житинский решил порадовать свою дочку Настю и заодно заработать немного бабок; для каковой цели скачал с сети картинки с покемонами и (не будучи в состоянии прочесть, что на них написано) сочинил интересные подписи; не менее культовый автор и художник Дмитрий Горчев этих покемонов красочно (и гораздо лучше, чем в оригинале) нарисовал, заодно уже изобретя несколько собственных.
Первая книжка Энциклопедии Покемонов была-таки напечатана, с умопомрачительной красоты полноцветными иллюстрациями. Враги России пригрозили Житинскому судом, и книга была немедленно изъята из печати, на чем заинтересованные лица потеряли десятки тысяч условных единиц — гораздо больше, чем собирались заработать”.
Сторонники копирайта упирают на то, что без соблюдения авторских прав писатель не сможет прожить, он просто помрет с голоду, но спрашивается, как же тогда существовала литература и искусство до появления копирайта? К тому же нас убеждают в том, что талант нужно поддерживать и развивать. Но так ли уж нужен копирайт для развития таланта?
“Когда сенатор Мережковский привел своего семнадцатилетнего сына к писателю Достоевскому за советом, что делать юноше, который хочет стать писателем, — Достоевский сказал, ему страдать надо, чтобы стать писателем. На робкое возражение сенатора, нельзя ли как-нибудь без этого-съ, Достоевский выкинул их с крыльца — и отца и сына — и палкой еще приложил”.
Компьютеры и Интернет
В этой сфере человеческой жизни копирайтное законодательство, наверное, самое жесткое. “Так, в Америке за нелицензионную копию программы, которая стоит 100 баксов, берут штраф в $150000 (150 тысяч долларов); это на $25000 больше, чем штраф за слив токсичных промышленных отходов в реки”.
Не в последнюю очередь такое положение дел связано с деятельностью небезызвестной корпорации “Майкрософт”. К слову, в свое время эта компания отнюдь не гнушалась воровством, когда вслед за “Макинтошем” слямзила у “Ксерокса” идею компьютерной мыши. Да и много есть на этом свете программистов, которые с радостью расскажут, как Гейтс и Ко украли у него программу.
И тем не менее “Майкрософт” — главный полицейский законов копирайта и зарабатывает, кстати, на этом неплохие деньги. Во-первых, чисто тем, что продает лицензионные копии своих программных продуктов по ценам, в несколько десятков раз превышающих себестоимость продукта. Затем, если вы все же купили лицензионку, то тем самым фактически подписали себе смертный приговор. Слава богу, у нас это еще не реальность, но в Америке схема действует уже сейчас. Дело в том, что к вам в любой момент может пожаловать фирма, занимающаяся аудитом “железа” на предмет незаконно установленного софта. При этом вы обязаны предоставить лицензионные соглашения на все установленные на вашем компе программы, товарные чеки и, более того, оплатить услуги аудита, которые стоят не так уж и дешево. Но даже если у вас с софтом все в порядке, то всегда найдется какая-нибудь завалящая программа, про которую вы даже не знаете, откуда она взялась. И все — вы на крючке. От о-о-чень крупного штрафа вам уже не отделаться. Можно, конечно, аудиторов и на порог не пускать, но если вы хоть раз нажимали кнопочку Accept, когда соглашались установить програмы “Майкрософт”, то тем самым согласились на эти проверки. А в случае отказа — тут уже дело пахнет судом. Господи, слава богу, что я живу не в Америке!
В последнее время с широким развитием интернет-технологий корпорации попытались начать контролировать Сеть. С этой целью во многих странах активно лоббируются законы об Интернете, где четко регламентируется, что можно, а что нельзя. При этом завуалированно Сеть пытаются полностью подчинить власти корпораций. Зачем? Отнюдь не из-за возможности получения прибылей с помощью Интернета – это бы просто не окупилось. Цель иная: уничтожив врага, сохранить свой бизнес.
“Если люди будут общаться в чате, кто тогда станет смотреть мыльные оперы? Когда сотни безумцев и красивых девочек со страстью к эксгибиционизму поставят у себя дома круглосуточные веб-камеры на радость публике — куда денется шоу \»Большой Брат\», оно же \»За стеклом\»? Иррациональный страх контент-корпораций перед Интернетом не связан с пиратством; он связан с тем, что Интернет вытеснит их из их ниши — ниши исключительно посреднической”.
Повседневная жизнь
Но самое страшное состоит в том, что копирайт постоянно вмешивается и в нашу обычную, ежедневную, ежеминутную жизнь. Дело полным ходом идет к тому, что вскоре мы уже будем бояться произнести вслух цитату или название торговой марки; не сможем взять у друга диск для прослушивания или книгу, чтобы прочесть ее, без того, чтобы не почувствовать себя преступниками. Более того, в нас активно насаждается то, что нельзя ничего дать другому безвозмездно – это нарушение закона. Слава богу, у нас еще считается западло не дать знакомому “сграббить” компакт или скопировать фильм с DVD, но поколения меняются, а с ними меняются и мировоззрения.
Так, я знавал одного молодого человека, который, получив, опять-таки пиратским способом, базы данных ГАИ и 09, распространял их среди своих согруппников по универу исключительно за плату. Все, конечно, считали его чмошником, но покупали. А когда я работал в школе, первое, что меня поразило, что наши дети, вслед за америкотскими, начинают “сдавать” своих соседей по парте со шпаргалками. И как я ни пытался их убедить, что стучать хуже, чем списывать, действия это не возымело.
А с какой силой нам насаждаются акции по борьбе с пиратством! Но лично я никогда не куплю обычный аудиокомпакт за 10 баксов, хотя бы потому, что мне жалко 10 баксов на кусок пластмассы, а во-вторых, этот кусок пластмассы столько не стоит. И нас пока еще не переделали. Но надолго ли нас хватит?
Антикопирайтеры
Борьбу с копирайтом, как явлением, чуждым человеческой природе, впервые озвучили ситуационисты. Они “публиковали тексты под грифом \»No copyright. No rights reserved\» и считали своим первейшим долгом посильное нарушение чужого копирайта. Плагиат воспринимался как нечто необходимое”. Их лидер, француз Ги Дебор, говорил, что плагиат необходим человечеству, так как он уничтожает ложные мысли, заменяя их правильными.
Продолжили дело ситуационистов сторонники свободного программирования во главе с профессором знаменитого Массачусетского технологического института Ричардом Столлманом, фигурой культовой среди антикопирайтеров. Уволившись из университета, Столлман поселился на его территории и стал вести активную борьбу с копирайтом не только в программировании, но и в обыденной жизни.
Свои идеи свободные программисты аргументируют следующим образом: каждая компьютерная программа – этакое научное открытие. И, как и каждое открытие, оно принадлежит всему человечеству. К тому же программа никогда не бывает совершенной, и всегда найдется умелец, который сможет ее доработать. Но копирайт лишает его этой возможности. Точно так же, как лишает возможности все человечество пользоваться плодами программы. А это недопустимо. Кроме того, копирайт тормозит развитие программирования в целом. Ведь что бы было с математикой, где для доказательства одной теоремы требуется множество других, если бы каждая из них была защищена копирайтом. Математика просто остановилась бы в своем развитии. То же самое происходит и с программированием. Да и со всей нашей жизнью. Из которой с каждым днем исчезает все больше искренности, бескорыстности, собственно Жизни.
Закончить хотелось бы еще одной выдержкой из Миши Вербицкого:
“Вопрос копирайта — это вопрос свободы и вопрос власти. Властны ли мы оперировать как нам хочется реальностью современного мира, транслируемой для нас по каналам электронных медиа? Или, может быть, реальность является частной собственностью, защищена торговой маркой, и мы не сможем называть вещи своими именами даже в частных разговорах? Имеет ли нищий учитель-энтузиаст право скопировать у своего соседа нужную ему для обучения детишек программу — или, скопировав программу, он немедленно окажется преступником? Если какой-то книги нет в продаже, потому что хозяин копирайта не озаботился ее переизданием, — могу ли я выложить эту книгу себе на сайт?..
Но пока Россия жива, о копирайте, на территории, населенной русскими, говорить некому — и не с кем. Копирайта у нас нет”.
А есть ли копирайт у нас, в Казахстане? И, главное, нужен ли он нам? По-моему, хорошая тема для обсуждения в комментах.
***
Все закавыченные выдержки, набранные жирным курсивом, взяты из книги Миши Вербицкого “Антикопирайт”