В ходе рассмотрения второго эпизода по делу Рахата Алиева всплыл целый букет различных правонарушений. От незаконного удержания людей, до ложных свидетельских заявлений. Со статусом участников процесса тоже путаница. К примеру, по мнению Армангуль Капашевой, супруги Жолдаса Тимралиева, Гульмира Жумадиллаева на процессе скорее должна проходить как соучастник преступления, а не свидетель.
Понедельник – 19-ое ноября – в Алмалинском районном суде начался с продолжения опроса потерпевших. Армангуль Капашева рассказала о событиях до, во время и после 31-го января. Жолдас Тимралиев 23-го января сдал дела и принес личные вещи, заметив, что в “Нурбанк” ему больше ходить не надо. Ему поступали предложения о высокооплачиваемой работе, однако для начала банкир решил месяц-полтора отдохнуть.
Когда г-н Тимралиев выходил из дома, то каждые 1,5-2 часа он с женой созванивался – на всякий случай. 30-го января Жолдас Тимралиев, Абильмажен Гилимов и Гульмира Жумадиллаева должны были встретиться в кафе “Бисквит”, чтобы обсудить некоторые вопросы по крупным клиентам банка. Однако г-жа Жумадиллаева не смогла прийти из-за какого-то собрания.
На следующий день, 31-го января, г-н Тимралиев позвонил жене примерно в 14.45 и сказал: “Иду в банк, через час вернусь”. Однако домой он не пришел, и два сотовых телефона, на которые звонила мужу Армангуль Капашева, не отвечали. Также она позвонила Гульмире Жумадиллаевой, но как только та узнала причину звонка, сразу бросила трубку и больше его не брала.
Г-жа Капашева в тот день звонила в полицию по “02” о насильственном удержании мужа на 9-ом этаже “Кен Далы”. В ответ ей сказали: “Ожидайте” (впоследствии полицейские “потеряли” этот звонок и предложили версию, что пострадавшая звонила не им, а в другое место). Потом она написала заявление о похищении, но не могла оставить троих грипповавших детей одних. Заявление взял Абильмажен Гилимов и поехал в Медеуское РУВД, откуда потом позвонил, что у него его не принимают – нужно приехать самой.
Когда Армангуль Капашева приехала в РУВД и писала заявление требуемой формы, там появился Абзал Дюсембеков из финансовой полиции, предъявил дежурному служебное удостоверение и сказал, что ему “нужно заявление Тимралиевой”. На возмущение г-жи Капашевой финансовые полицейские стали проводить оперативную видеосъемку. “Я поняла, что мне самой угрожает опасность, поэтому уехала домой, не дождавшись “оперативника”, — отметила она. Что пропал и Айбар Хасенов, Армангуль Капашева узнала 1-го февраля.
На следующий день – 1-го февраля – Гульнара Тимралиева, сестра Жолдаса Тимралиева, написала четыре заявления от своего имени и развезла их в прокуратуру, полицию, КНБ… Уже 2-го февраля в дом вломились пять следователей финансовой полиции и произвели обыск. Изъяли документы (удостоверение личности, военный билет, банковские квитанции на кредит), два пакета фотографий, включая свадебный альбом и детские фото. Они требовали дать показания, ведь г-ну Тимралиеву инкриминировались хищения. Когда г-жа Капашева писала что знает, следователь Галым Ахметов требовал: “Не надо писать про Рахата Алиева! Нас это не интересует!”. Однако женщина написала, как считала правильным.
Поскольку время шло, а супруг не появлялся, 4-го февраля открытое письмо Армангуль Капашевой было вывешено на веб-сайте KUB.kz. В ночь с 4-го на 5-ое февраля ей позвонил со своего “сотового” Жолдас Тимралиев и скороговоркой сообщил, что скрывается от финансовой полиции. Она ему в ответ говорила “я понимаю, что тебя удерживают”, но он на это не реагировал. “Я знаю его в течение двенадцати лет, и хорошо знакома с тем, как он разговаривает”, — подчеркнула г-жа Капашева. Галина Тимралиева в это время тоже была дома и слышала разговор по громкой связи. Она потом подтвердила, что говорил ее сын неестественно.
Из-за прессинга со стороны финполиции (“Курбатов сам приходил, изымал мое заявление”) и бездействия полиции Армангуль Капашева с детьми старалась не покидать дом. Продукты и лекарства покупали друзья. А тем временем “Кайрат Алпысов, муж Жумадиллаевой, распускал слухи, что Тимралиев с Хасеновым скрываются за границей”. “Я не понимаю, почему их (Алпысов, Жумадиллаева) привлекли как свидетелей, а не как соучастников”, — заявила г-жа Капашева.
В день похищения Тулеген Сагиндык и Жанат Кайрамова заходили к Гульмире Жумадиллаевой узнавать насчет Жолдаса Тимралиева. Она ответила, что Рахат Алиев с Абильмаженом Гилимовым решат вопросы и его отпустят.
Февральские заявления Армангуль Капашевой в СМИ послужили для возбуждения Рахатом Алиевом судебного иска о защите его чести и достоинства. 21-го марта против нее началось уголовное преследование. Его прекратили в сентябре за отсутствием состава преступления.
Свидетель Сергей Кошлай, на тот период телохранитель Рахата Алиева, сообщил, что 31-го января вечером его вызвали на работу, а потом, уже в “Кен Дале”, Рахат Алиев заставил писать о нападении СОБРовцев на “Нурбанк”. Он отказывался, но зять президента его “убедил”. Поскольку он об этом ничего не знал, то, в конце концов, расписался под готовым текстом.
Когда машина, где сидел г-н Кошлай, отъезжала от “Нурбанка”, в нее посадили человека в маске и толстой китайской куртке. Будучи очевидцем событий, он уже тогда пришел к выводу, что “было похищение двух сотрудников банка”. Но о том, что это были Хасенов и Тимралиев Сергей Кошлай узнал уже в Вене, ознакомившись с объявлением Интерпола. “До объявления нас в международный розыск все приказы Рахата Алиева мы выполняли беспрекословно”, — пояснил он.
В ходе показаний свидетеля Кошлая выяснилось, что во время событий, охватывающих второй эпизод, звонков Дариги Назарбаевой к Рахату Алиеву в его присутствии не было.
Когда человека в халате и маске в наручниках затолкали в машину, где водителем был Иван Лихоузов, тот попросил снять шапку, потому что ему было трудно дышать. По голосу г-н Лихоузов узнал в пассажире Айбара Хасенова. Уже тогда ему стало ясно, что происходит что-то противоправное. Однако предпринимать что-либо против Рахата Алиев он счел делом бесполезным.
В ночь с 4-го на 5-ое февраля он вывозил из резиденции Айбара Хасенова, а на следующую ночь Жолдаса Тимралиева для звонков с их сотовых телефонов (Рахат Алиев спрашивал пин-код). Но на время самих разговоров Ивана Лихоузова из автомобиля удаляли.
От Айдара Бектыбаева 9-го февраля г-н Лихоузов узнал, что тот поругался с Рахатом Алиевым. “Я не хочу, чтобы из-за ваших ошибок ребята пострадали”, — так тот объяснил причину конфликта. А 11 февраля Вадим Кошляк сжег в домике подсобного хозяйства “Агротекс” коробку с какими-то документами. Бумаг там было килограммов на 6-8.
Уже когда Иван Лихоузов работал на “КТК” (ему приказали уволиться из “Нурбанка” и устроиться на работу в эту телекомпанию), 10-го мая его первый раз арестовали. Под давлением юриста АО “Сахарный центр” Любови Балмагамбетовой он потом подал заявление о том, чего на самом деле не было (физическое давление в полиции). Г-жа Балмагамбетова присутствует на процессе (представляет интересы обвиняемого Курмана Сеитова) и в связи с данными обстоятельствами заметно “занервничала”.
Последним в понедельник допрашивали свидетеля Жанкоразова, на тот период старшего охранника “Нурбанка”. Сейчас он проходит по программе защиты свидетелей. В день 31-го января Жанкоразов заступил на дежурство. Старший смены сообщил ему, что в течение дня подойдет Жолдас Тимралиев и его нужно беспрепятственно пропустить. Правда, еще до г-на Тимралиева на девятый этаж прошла группа людей, среди которых охранник узнал Рахата Алиева, и проследовала в сторону малого конференц-зала, рядом с которым находится кабинет Нурали Алиева – сына главного акционера.
Когда появился г-н Тимралиев, из малого конференц-зала его позвал “солидный мужчина в желтом клетчатом костюме”. Тот с пропавшим настроением пошел в его сторону. “После этого раздался мужской крик”, — сообщил г-н Жанкоразов. Сидевшие рядом с охранником банковские девушки-секретари заволновались и стали спрашивать, что происходит. Жанкоразова вскоре после этого крика убрали за лифт, подальше от места событий.
Там он стал свидетелем “нападения” СОБРовцев. Четыре человека пришли в гражданских костюмах, без оружия, с красным стикером, где были написаны фамилии Тимралиева и Хасенова. Они поинтересовались, не удерживают ли здесь этих людей. К ним вышли Рахат Алиев с Нурали Алиевым и телохранителями, и акционер обвинил СОБРовцев в нападении на “Нурбанк”. По приказу своего руководства Жанкоразов до пяти часов утра давал в финансовой полиции ложные показания по данному “нападению”.