«Понимание непонимаемых вещей…»

Известный философ в своем очередном исследовании подводит итоги многолетних и разнонаправленных поисков, в центре которых стоит тема «Человек и Бог», а вокруг этой темы змеятся и клубятся многочисленные вопросы и вопросики. Здесь и проблема личности; рядом проблемы свободы личности в казарменном состоянии общества, освобождение человека, его переход от тварного состояния к состоянию творческой автономности; здесь и проблемы телеологического характера. Но все, о чем пишет Владлен Берденников, на протяжении нашего уходящего столетия волновало многих русских и зарубежных философов. Однако наиболее близкими по духу ему оказались Вл. Соловьев, Арнольд Тойнби и Освальд Шпенглер. В перечне имен, которые упомянуты в книге, почему-то нет имени «сумасшедшего философа» Николая Федорова, которого Вл. Соловьев признал своим учителем. А мы со своей стороны должны обратить внимание на следующий факт. «Философия общего-дела» т. 1. вышел в г. Верном в 1906 г., т.е. в начале нашего века, а книга Берденникова «Третий человек» — в последний год столетия. Эти две книги являются двумя вершинами одной философской оси, вокруг которой вертелись и продолжают вертеться все «проклятые вопросы», волнующие сегодня наше общество. Значит, Верный-Алма-Ата-Алматы входит в историю как славный центр философско-религиозной мыслил, и кто знает, возможно, явится очагом новых взлетов дерзновенных поисков беспокойного мятущегося интеллекта.

Книга Владлена Берденникова — и философский труд, и публицистический памфлет. По-иному быть и не могло. Уж очень тесно переплелись сегодня в дьявольский клубок проблемы мысли и проблемы жизни. Когда философ говорит о духосознании, о тварном человеке и о личности, то перед нашими глазами возникают конкретные люди, которых мы очень хорошо знаем. Сама сегодняшняя жизнь стучится в окна и двери, а когда речь заходит о мрачном феномене чиновничества — страшной язве нашего времени, то у читателя невольно сжимаются кулаки и в сердце поднимается волна праведного гнева.

Тематическое пространство книги необъятно и в диахроническом, и в синхронном аспектах. Автор стремительно переносится от просторов древнего Индостана и Первого царства Египта в наши дни, проводя смелые и трудноопровержимые параллели. Философия индусов, древнегреческая мудрость в лице Сократа, Платона, Аристотеля, Эпикура, Протагора сопоставляется с темными загадочными лабиринтами иудаизма. Светлые полосы в истории человечества сближаются, хотя между ними лежат десятки тысяч лет. Автор смело предлагает новый взгляд на природу христианства: он отбрасывает «поповщину«, которая замазала, исказила, опошлила истинное учение Христа; он в новом свете показывает средневековье — рыцарей, фанатиков веры — инквизиторов, типа Торквемадо; он показывает трагическое лицо «пугала» — Иосифа Сталина, смысл деяний этого диктатора, проводившего железной рукой заветы «кремлевского мечтателя». В книге предстает в непримиримом антагонизме блеск и нищета «людей власти»: древнеиндусских оралманов, заковавших в кастовый панцирь великий народ Индии; древнеегипетских жрецов, алчность и эгоизм которых привели к падению дрелей египетской цивилизации и культуры; он показывает современных властителей, их духовное родство с прошлыми веками, их генетические корни, лежащие в неискоренимой тварности; он показывает пеструю карусель государственных форм, это лживое игралище страстей тварного человека. Государство и религия, идущие рядом бок о бок, словно сиамские близнецы, представлены в книге как лживые орудия обмана, как ловушка, в которой предопределенно пребывать человеку в тварном состоянии. Редко кому удается урваться из этой ловушки. Даже такой величайший гигант, каким был Лев Толстой, сломался, оставшись в трагическом одиночестве, как Гулливер среди лилипутов. Трагична судьба остальных личностей, обретших свободу от государства и религии, вышедших на широкое поле творческой деятельности. Одиночество в глухой степи — судьба свободных гениев. Человечество останется на цепи цивилизации, останется скопищем тварных особей, называющих себя «людьми», до тех пор, пока не приобретет личностную свободу. Не будет поистине свободен человек, пока в тисках цивилизационной несвободы будет томиться общество, угнетаемое алчным, эгоистичным чиновничеством.

Предоставляем судить самому читателю. Начнем с пристрастия апологетического. Автор, сам будучи русским человеком, естественно, не может ничего худого сказать о русской культуре, религиозности, о многом таком, что является предметом подлинной гордости русского народа. Но незаметно для себя автор увлекается и переходит на апологетические позиции, он представляет средневековое русское крестьянское и христианское общество как идеальное соборное место патернализма. Вокруг малолетнего Сергия Радонежского собирается боговдохновенное крестьянство, которое словно отца родного чтит боярина, а боярин, в свою очередь, заботится о своих «детях», не дает их в обиду, кормит, поит, одевает. Он же решает все тяжбы и неурядицы. Вопреки враждебным силам, которые устанавливают на Руси, в Московском царстве, в Российской Империи порядки на иноземный лад, крестьянский люд сохраняет принципы патернализма. Особенно это глубоко вошло в быт среднепоместного дворянства. Помещики средней руки заботились о русском крестьянине, спасали его от рекрутчины, от поборов чиновничества, помогали в голодные годы, внедряли в крестьянские массы грамоту, знания и т.д. По существу, крепостное право было в массе крестьян явлением благим, это устоявшаяся форма жизни, где одна большая семья жила по божеским и человеческим законам, вопреки дьявольским ухищрениям правительства и чиновничьей нечисти. Большим несчастьем, очевидно, для крестьянства на Руси явилась отмена крепостного права. Эта отмена ударила одним концом по барину, другим — по мужику. Мужик остался без кола и двора, превратился в бомжа. Барин остался без семьи, как мизерабль из печальной повести Гетора Мало. Выиграло только злокозненное чиновничество и те силы, которые стояли за спиной этого «крапивного семени». Выиграли иудейские коммерсанты, предприниматели, иудейский капитал! А что произошло в Советской России? Обманул Владимир Ильич крестьян: не дал им землю! И не было у него в далеко идущих планах такой задумки. Крестьян следовало кооперировать, но кооперировать не так топорно, не с таким кровавым прокрустовским размахом, как это произошло с образованием и сколачиванием колхозов. Хорошая идея провалилась. Вернее, ее провалили те же темные силы, которые в свое время сорганизовали отмену крепостного права, разрушили крестьянскую семью, общину, крестьянский мир. И вот теперь нет ни крестьянской семьи, ни колхозов, ни соборности, которую вводил девятилетний гениальный мальчик Сережа из Радонежа шесть веков тому назад. Если бы Петр Третий не освободил дворянство от воинской обязательной повинности, если бы среднепоместное дворянское сословие оставалось экономической основой российского хозяйствования, если бы крестьяне жили в соборности, не выходя из крепостного состояния, то многих несчастий, пережитых Россией, можно было бы избежать. Было бы как хорошо и русскому обществу и русскому человеку и всем тем народам, которые тянулись душой и телом к матушке-России, наперебой добровольно присоединясь к ней, как сейчас на перебой рвутся в НАТО бывшие союзные республики от Прибалтики до Кавказа. Эта пристрастная апологетика, повторяем, не всем читателям сегодня придется по душе. Это и понятно. Сегодняшний читатель прекрасно понимает, что такое самодержавная Россия, что такое имперская политика русских правителей, а народ, населявший окраины бывшего СССР, прекрасно разбирается в том, что такое центр и периферийные области, когда всю прибыль забирают, а потом тебе отдают жалкие крохи. Народ помнит голод в Поволжье, когда помощь иностранных государств большевики принимали в штыки; народ помнит, как Голощекин эшелонами отправлял продукты сельского хозяйства в Центр, а людей косил голод, и они вынуждены были спасаться бегством в соседние страны. Напоминая об этих вещах, мы не акцентируем внимание на подлых деяниях отдельных чиновников, мы обращаем внимание на фактор власти. Пока во власти будут пребывать господа, лица и имена которых сегодня очень хорошо известны, народу не выбраться из ямы, в которую завела его историческая дорога…

Владлен Берденников идет по проторенной дорожке, обвиняя во всех бедах человечества иудаизм, носителем которого являлся и до сих пор является малочисленный, вечно гонимый и вечно неистребимый многострадальный еврейский народ. Уму непостижимо, как удалось этому народу сохранить свои этнические и иные признаки, остаться монолитным ядром человечества. Мало того, что он сохранился, но он сохранился и сохранялся как движущая сила прогресса, как главный фермент технической цивилизации, определявший важнейшие направления человеческой, вернее, общечеловеческой культуры. Каким бы малым числом ни измерялось присутствие еврейской диаспоры в той или иной стране, ей удавалось пробиваться в самые верхние эшелоны власти и проводить государственную, экономическую и иную политику, добиваться расцвета культуры и благосостояния данного государства, а затем испытывать роковые минуты гонений, преследований, репрессий. Наступало время исхода, знаменующее также время заката могущества страны, оставленной еврейской диаспорой. Казалось, сам Бог оставлял эти страны. Так случилось с Египтом, с Ассирией, Вавилоном, Персией, Арабским халифатом в Испании, с европейскими странами, откуда изгоняли иудеев. Так случилось с Советским Союзом, когда лучшие умы еврейской диаспоры ушли на Запад… Все эти факты говорят о какой-то закономерности, лежащей в процессе прихода и ухода иудеев в ту или иную страну. Ополчившись против иудаизма и правильно отмечая его негативные стороны, главнейшими из которых является самоизоляционизм, базирующийся на тезисе «богоизбранности», Берденников отождествляет, ставит знак равенства между иудаизмом и всем еврейским народом. Но ведь это не так! И среди евреев есть носители иных религий. Далее в Декамероне отмечен факт, когда еврей Абрам, насмотревшись на непотребства римских князей христианской церкви, твердо решил стать христианином. День первый, рассказ Нейфилы. А таких абрамов и в средние века, и в другие эпохи было немало. Если прикинуть, то в рядах атеистов процент евреев является подавляющим: и Спиноза, и Уриель Акоста, и английские, и итальянские и американские евреи, не говоря о российских социал-демократах и коммунистах — это огромный массив интеллектуальной силы, противостоящий костному мракобесию иудаизма. Позиция Берденникова является очень наивной, она недостойна философа такого масштаба, каким зарекомендовал себя автор Третьего Человека в прежних своих работах. С другой стороны, было бы ошибочным ставить знак равенства между иудаизмом и сионизмом, а также между иудаизмом и еврейским капиталом. Одно дело — религиозная догматика, а другое — прагматические акции еврейских дельцов, бизнесменов, банкиров. Тут, как говорится, Богу — богово, а кесарю — кесарево.

Но эти пристрастия не снижают ценности работы автора, устремленного мыслью в будущее, к тем временам, когда станет возможно появления и активное жизнетворчество Третьего Человека. «Третий человек» — это и есть идеальная форма существования человека реального, с помощью высвобождения из тварных форм мышления познающего всеобщность, то есть наконец-то самостоятельно определяющего, что представляет из себя Божественный Замысел… Однако всеобщность (множественность в единстве) проявляется только всеобщностью. Это под силу лишь всем людям вместе при предельном уплотнении и равном распределении по планете ноосферы именно формой ирреального разума, или, говоря по-иному, Свободной, не навязанной условностями и доисторческими формами нравственностью человечества, разбитого на автономных индивидов, ставших вещами в себе, и объединенными только формой всеобщности». Эту позицию автор поясняет предельно ясными, чеканными формулировками, выражающими его кредо. Приведем эти формулировки, проливающие яркий свет и на проблему Третьего человека, и на личность самого автора: «Мне наиболее близко христианское понимание личности, где она выступает как особая сущность, идеальная субстанция рационального (в себе и для себя формообразующего) характера и одновременно — синоним души». Характерно для философии Берденникова (именно для философии, а не для стилистики) постоянное сопряжение Разума и Души, ирреального разума и ирреальной Души! Формулу идеальной личности Владлен Берденников дает в следующих словах, курсивом выделенных в тексте книги: » Личность — это духосознательный индивид, оказывающий решающее влияние на ход исторического процесса своей даже мизерной деятельностью, исполняющий нравственный закон, самостоятельно избранный на основе владения ирреальным, почти равным Божественному, мышлением, постоянно отстаивающий свою автономию на создание собственных форм бытия». Уверенность автора в правильности этих тезисов подкрепляется очень эмоциональной, почти в духе Виссариона Григорьевича Белинского тираде, не оставляющей сомнений в твердости позиций, на которых стоит пишущий: «Берусь утверждать, что это лишь кажется, будто при современном состоянии общества, где тварь на твари сидит и тварью погоняет, невозможно абсолютное освобождение личности, когда формообразующей сущностью для Духа станет ирреальный Разум, а для индивидуальной свободы — всеобщность. Еще как возможно! Однако рождение идеальной личности произойдет лишь в том случае, когда мы очистим Учение Сына Божьего от всех оглупляющих его примесей и станем безукоснительно с помощью мистических технологий следовать ему». Да, трудна дорога к идеальному человеку! Что и говорить…