“Там тебя никто не ждет, не уезжай — помрешь с голоду. Хорошо там, где нас нет”, — говорил старик своему сыну, который, поддавшись призыву казахстанского правительства возвращаться всем казахам на свою историческую родину, решил ехать в Казахстан. И, несмотря на уговоры немногочисленной родни, Магауя Канатов все-таки сорвался из Узбекистана и приехал на родину своих предков. Он надеялся, что здесь его примут с распростертыми объятиями, выделят дом или квартиру, устроят на работу — помогут встать на ноги.
Однако его надежды, впрочем, как и многих оралманов, не оправдались. Сейчас, прожив на своей “родине” уже 4 года, он с завистью смотрит на таких же репатриантов, как и он, которые живут общинами на отшибе республики: они хотя бы имеют малюсенький, но все же свой кусочек земли.
У Магауи, 43-летнего казаха, который родился в Узбекистане, нет даже определенного места жительства, не говоря уже о реальной работе; питается, когда и где придется, терпит унижения со стороны горожан — он никому не нужен. Нелегал, надеющийся накопить деньги и сделать себе квоту, подтверждающую, что он казах, приехавший из Узбекистана.
А начиналась эта история довольно оптимистично: летом 1997 года, взяв с собой вещи, документы и 16 тыс. сомов, Магауя Канатов приехал в Казахстан. Еще в поезде его попутчики рассказывали, как легко в южной столице найти работу, в особенности строителям. Очень много новоиспеченных богачей, которые воздвигают хоромы, идет постоянная реконструкция всех зданий, строится новая столица. Так что работы — хоть отбавляй. Электросварщик по специальности, он сразу же откинул оставшиеся сомнения на счет своего решения вернуться на свою историческую родину.
И вот он в долгожданной Алматы. С одним из своих попутчиков снимает квартиру и приступает к поиску работы. Надеясь, что очень скоро у Магауя появится работа и он сможет получить казахстанский паспорт, походы по государственным организациям, занимающихся оралманами, и смену старого (совкового) паспорта он решил отложить на потом. Привезенные же с собой деньги тратить на оплату снимаемой квартиры и еду.
Каждодневный поиск работы не давал никаких результатов: почему-то сварщик никому не требовался. По истечении несколько месяцев закончились и привезенные с собой деньги. Пришлось уходить из снимаемой квартиры.
Вдруг одна из строительных алматинских фирм предложили Магауи работу — им требовался разнорабочий. Пообещали зарплату 100-150 долларов (в зависимости от качества выполняемой работы), а узнав, что новому работнику негде жить, предложили на какое-то время поселиться в особняке, который они и должны были реконструировать. Сочувствия к новому разнорабочему не было предела, бригадир предложил вместо зарплаты ежедневно в конце дня платить по 500 тенге, чтобы у него были хоть какие-нибудь наличные.
Честности хватило на месяц. Заявив, что сейчас фирма переживает не лучшие времена, платить ему теперь будут ежедневно по 300, 200, а иногда и 150 тенге. К концу следующего месяца бригадир постановил: “100 тенге каждый день и никаких премиальных, к тому же ты здесь ночуешь. Так что тебе не на что жаловаться”.
Еще через три месяца завершилась реконструкция особняка: строительную бригаду перекинули на другой строительный объект. И, как следствие, попросили Магауя найти себе другое жилье, прежде выкинув все его пожитки на помойку. Так он лишился скопленных денег и всех документов.
Теперь ему оставалось только надеяться, что финансовые трудности фирмы скоро закончатся и он сможет сделать себе справку формы 9 (нечто вроде удостоверения личности), а пока нужно было найти хоть какое-нибудь жилье. Один из строителей рассказал, что есть на отшибе города ночлежка, ночь пребывания там стоит всего лишь 100 тенге. С тех пор после трудового дня он ехал в свою “гостиницу”, а утром, чаще пешком, шел на работу. На еду оставалось все меньше денег.
Так прошел год, а потом фирма уехала “бороздить” другие города уже с другой строительной бригадой. Прорабу зарплату для его бригады выдали несколькими мешками зерна и автомобилем, предложив самому все это продать и поделить деньги. Тот, в свою очередь, исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой “зарплату” строителей. Искать сбежавшего прораба никто не стал — все разбрелись в поисках другой работы. Какой-то добрый человек посоветовал Магауи “попытать счастье” на Сейфуллина.
И вот он там. Делает любую предложенную работу, зарабатывая когда как. Кому сколько не жалко. “Платили в основном 200-300 тенге, однажды заплатили тысячу. Иногда расплачивались едой и доставкой до “дома”,- рассказывает Магауя,- но чаще избивали до полусмерти и выкидывали где-нибудь на отшибе города”. Зализав раны, понимая, что другого выхода нет, он опять шел на “работу”, рискуя уже никому не нужной жизнью, чтобы заработать хоть на кусок хлеба. О получении квоты он вспоминал все реже: для начала нужно не умереть с голоду.
Возвращаться обратно в Узбекистан он не может: должен оправдать надежды своего отца, да и не дойдет: от постоянных нагрузок и недоедания сильно износился организм.
Но часто бывает: за черной полосой следует светлая. Сегодня ему, кажется, фортуна улыбнулась. Его “подобрала” другая строительная фирма. Дали работу, разрешили жить на строительном объекте. Ежедневно платят 200-300 тенге, бригадир и строители подкармливают своего работника: кто-то принесет буханку хлеба, кто-то молока, иногда подкидывают к тем деньгам еще чуть-чуть деньжат. На днях пообещали заключить с ним трудовой договор.
— Я думаю, многие оралманы живут так, как я жил раньше. Сейчас мне везет. Очень хочется верить, что мои скитания подходят к концу. Вот начнут давать зарплату, тогда я сделаю фотку на справку №9, потом квоту, удостоверяющую, что я оралман, а потом и казахстанский паспорт получу. Найду дом, подлечу расшатанное здоровье и, может, даже женюсь.
Моя родина здесь, я не хочу уезжать, несмотря на то, что в Узбекистане меня всю жизнь называли “казахом”, а на родине я — “узбек”.