Во времена “массовой” приватизации я служил в Антимонопольном комитете, и меня часто спрашивали:
во что лучше вложить ПИКи?
Я давал три варианта на выбор: 1) в “Бутя-капитал” или “Караван-инвест”, 2) в печку, 3) в семейный архив.
Горд, что все три совета оказались одинаково полезными.
Всего три года назад рожденная в сомнениях и спорах Накопительная пенсионная система к десятилетию независимости успешно перевалила отметку в миллиард долларов. Поэтому еще в начале юбилейного года приемные отцы-матери пенсионной реформы объявили ее состоявшейся, благословили в самостоятельное плавание и занялись следующими государственными делами. Что ж, если этот подкидыш Мирового банка действительно прижился в Казахстане и пошел в люди, самое время предупредить: до совершеннолетия он в таком виде не доживет. И вот почему.
Суть обязательного пенсионного накопительства проста: мудрое государство, как заботливый, но строгий отец заставляет своих не задумывающихся о старости детей-граждан отчислять часть заработка неким специально для этого созданным структурам. Которые, под тем же строгим и заботливым государевым оком, инвестируют эти деньги в надежные материальные ценности: рентабельные производства, способные не просто пронести сквозь годы свою стоимость, но и давать гарантированный доход. Предполагается, что таким образом выигрывают все: государство, под чьим патронажем экономика получает дополнительные источники развития, работники, которые по выходе на пенсию не просто получают назад все свои деньги, но и еще, как минимум, с теми процентами, на которые за эти годы вырос валовой национальный продукт, и, наконец, владельцы пенсионных фондов, имеющие законную долю от удачных пенсионных инвестиций.
Суть в том, что сути нет
Такова теория. А хотите знать то главное, чем наша казахстанская практика отличается от этой теории? Это наше национальное практическое отличие столь же просто и очевидно, как и изложенная выше теория инвестиционной пенсионной системы. Суть казахстанской разновидности накопительной пенсионной системы в том, что в ней напрочь отсутствует инвестиционная суть. Этой сути – инвестиций — в ней не было, когда она только создавалась, ее не было, когда она начала работать, ее не было год назад и сейчас – тоже нет.
Буковка “И” в аббревиатуре ИПФ (Инвестиционный пенсионный фонд) – такой же блеф, как и в известном слове из трех букв (ПИК), которым населению славно поморочили голову в разгар “прихватизации”.
Конкретно: практически все пенсионные накопления “инвестируются” не в производящие материальные ценности объекты, а в “ценные бумаги”. Расклад такой: эти самые “бумаги”, выпущенные правительством РК, составляют около 66%, еще 2 с небольшим процента приходится на бумаги Нацбанка и около 10% положены на депозиты в коммерческих банках. Остальные два десятка процентов – бумаги казахстанских негосударственных организаций и около 3% — иностранных, среди которых акций реальных производственных компаний тоже мало.
И через год-два, когда миллиард накоплений превратится в два миллиарда и будет дальше расти, инвестиций также не предвидится. Знаете, почему? Потому что сейчас даже вопроса такого нет: как сделать пенсионную систему инвестиционной. Этого вопроса нет в парламенте, нет в правительстве и в администрации президента тоже нет. Чистота мыслей на этот счет – ну прямо стерильная!
А зачем про это думать, если однажды запущенная пенсионная машина вошла в автоматический режим и без всяких производственных инвестиций исправно работает? Но давайте посмотрим, на каком же топливе раскручивается маховик этого финансового перпетуум-мобиле.
Деньги в пенсионный пузырь закачиваются вполне реальные: каждый месяц все бухгалтерии страны автоматически перечисляют по 10% от официальных зарплат всех работающих. На них-то и покупаются те самые правительственные ценные бумаги, то есть происходит обмен: пенсионной системе – долговые обязательства, Минфину – живые деньги.
Что Минфин делает с этими деньгами? Ясно что – тратит. Минфин для того и существует, чтобы тратить деньги на текущие бюджетные нужды. Среди которых, между прочим, есть и обязательства государства по так называемой солидарной пенсионной системе, то есть ныне действующей.
Долго ли коротко — проходят сроки, на которые выпущены долговые обязательства государства, и Минфин их “погашает”, то есть выкупает свои бумажки обратно, возвращая в пенсионную систему те же “живые” деньги, но уже с прибавкой в 14-18 процентов “дохода”. Этот доход – непременное условие раскрутки пенсионного колеса – иначе никто “ценные” бумаги покупать не будет.
Дальше расширенный цикл повторяется: на подросшую за счет новых бухгалтерских перечислений и “доходов” денежную массу опять закупаются новые государственные бумаги, потом они выкупаются, опять с “доходом”, и так по разбухающему кругу, по кругу…
Догадайтесь с трех раз: откуда берутся “доходы”, если правительство само нефть не добывает, заводы не строит и даже пирожками не торгует?
Правильно! Они берутся из бюджета. “Инвестиционный доход” – это просто еще один, кроме обязательных пенсионных отчислений, налог на граждан и предпринимателей. Наш Минфин тем и отличается от незабвенных Смагулова с Мавроди, что у него всегда есть приток “свежих” денег: Мингосдоходов исправно собирает налоги да и таможня, хотя и насквозь коррумпирована, тоже с бюджетом делится. Вот у правительства и есть возможность поддерживать с накопительной пенсионной системой эдакую бесполезно-приятную интимную связь: “вложил – вынул, вложил – вынул…”.
Как долго может продолжаться этот безопасный “инвестиционный” секс?
До той поры, когда правительство не сможет выкупить назад свои обязательства. Это может случиться в любой момент: достаточно мировым ценам на наше сырье продержаться низкими более тех сроков, на который Минфин выпускает свои ГЦБ. Эти сроки Минфин старается увеличивать: от выпуска 3- и 6-месячных бумаг переходит к займам на год и более, вплоть до семи лет. В принципе — это правильная политика, позволяющая проскакивать временные бюджетные “ямки”. Но тем выше риск залететь в яму финального дефолта.
Например, еще только начавшая работу накопительная система помогла правительству подзанять деньжат и пережить мировой финансовый кризис 1998 года. Но продлись тот кризис подольше, и наш пенсионный эксперимент тогда бы и закончился.
У них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает!
Сейчас мы вступили в полосу нового спада, в данный момент цены на нефть ниже, чем заложено в бюджет-2002, и сам премьер вместе с председателем Нацбанка предупреждают, что ближайшие год-полтора будут сложными. Следовательно, текущих налоговых сборов будет не хватать для неотложных нужд, не говоря уже о выплате процентов на “инвестиционные доходы”. Пенсионное колесо затормозится, и возникнет проблема: что же делать с этой бесполезно накопленной массой денег, при их острой нехватке у правительства? И, разумеется, какое-нибудь решение из серии гениально простых будет найдено. Например: временно заморозить финансовые обязательства правительства перед ИПФ. Так же “временно”, как в свое время были “заморожены” вклады граждан в Сбербанке СССР. А затянется спад сырьевых цен, так и сама накопительная система повторит судьбу Союза.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!
Знаете, что “гарантирует” вкладчикам ИПФ какие-то такие или подобные неприятности в будущем?
То, что казахстанская накопительная пенсионная система, пропагандируемая как самая прогрессивная система социального страхования, вообще не имеет отношения к страхованию. Ни к социальному, ни к какому-то еще из отработанных мировой практикой систем страхования. Вот это – отсутствие страховой сути — есть второе коренное отличие казахстанского накопительного ноу-хау. Сами ИПФ нигде не застрахованы, и тем более не перестрахованы на международном рынке, что является обязательным условием для любого претендующего на солидность бизнеса. Соответственно, вкладчики пенсионной системы тоже никак не застрахованы от ее краха. ИПФ, собирающие деньги людей, никаким своим имуществом или собственными деньгами за сохранность сбережений не отвечают. Более того, договоры на перечисление вкладов, которые каждому работающему приходится подписывать с тем или иным ИПФ, практически стерильны насчет хоть каких-то конкретных обязательств по защите от инфляции, по минимально-гарантированным процентам доходности, по срокам выплат и так далее.
Короче говоря, в Казахстане внедрено не накопительное пенсионное страхование, а банальная принудиловка по резервированию части средств работающих в пользу нуждающегося в деньгах правительства и коммерческих посредников. Причем для такой простенькой схемы громоздкая система из всех этих ИПФ, комиссий по управлению пенсионными активами, банков-кастодианов, бирж ГЦБ с брокерами-рокерами — не нужны. Все они – перекладыватели бумаг и проедатели бюджета, не более.
В Америке проводится конкурс на самое дорогое и сложное бесполезное устройство. Так вот — наша пенсионная система была бы там вне конкуренции.
На тебе, боже, что нам не гоже!
Впрочем, насчет бесполезности я погорячился. Наша пенсионная система полезна не только Минфину, но и народу тоже. Только не нашему, а как раз заокеанскому. Дело в том, что реальные тенге, изымаемые из заработков казахстанцев, не просто закачиваются в пенсионный пузырь, но и перекачиваются в международную валюту. Более 80 процентов “ценных” бумаг ИПФ номинированы в долларах! То есть национальная пенсионная система Казахстана – это насос для откачки казахстанских денег для инвестиций в иностранную экономику. В результате все довольны: Нацбанк “стерилизуют” денежную массу и хвастается низким темпом инфляции, правительство плывет на буксире за непотопляемым (пока?) долларом, а международные финансовые институты взахлеб хвалят наших самых продвинутых в СНГ реформаторов.
Сколько веревочке ни виться…
Кроме риска налететь на бюджетный кризис, у нашей пенсионной пирамиды есть точный срок, когда она неизбежно начнет оседать – через семь лет.
Именно через это время по закону должны начаться выплаты пенсионерам. А пока мы имеем задачку с бассейном и двумя трубами, из которых отводящая еще не открыта. Из 168 миллиардов тенге накоплений выплачено всего 2,6 млрд – полтора процента, из них большая часть – это возврат взносов покидающим гостеприимный Казахстан. Так что главным пользователем пока является сама бассейновая обслуга. Глазенки блестят, ручонки шаловливые отводят водичку на полив собственных огородиков. Наверное, им кажется, что так будет вечно.
А на самом деле это вроде праздника жизни в саванне вокруг заваленной кем-то туши. Мясо-то дружно обдерут, останутся белые косточки, и придется перекидываться на что, то свеженькое…
Через семь лет вскроется совершенно идиотская ситуация.
Во-первых, обнаружится, что накоплений вкладчиков (если они вообще уцелеют) совершенно не достаточно. Ведь всем известно, что большую часть зарплаты у нас получают как раз мимо официальных ведомостей, так что в накопительную систему отчисляется мизер. Так, за три с половиной года на среднего вкладчика накопилось всего от 25 (в государственном) до 40 (в частных ИПФ) тысяч тенге. Следовательно, даже лет через десять у будущего пенсионера наберется тысяч сто, это меньше 800 долларов. Сколько он на них протянет? Поэтому, естественно, встанет вопрос о необходимости доплачивать вкладчикам накопительной системы хотя бы до прожиточного минимума. Следовательно, придется продлевать в будущее нынешнюю солидарную систему.
Во-вторых, “обнаружится”, что половина доживающих до пенсионного возраста вообще не охвачена накопительной системой. Сейчас в Казахстане более восьми миллионов граждан трудоспособного возраста, а вкладчиков только 4 431 тысяча плюс 21 тысяча добровольцев. Но “самозанятые” ведь не виноваты, что правительство так лихо строит рынок, что за его оградой оказалась большая часть населения!
Конечно, за семь лет и правительство, и парламент сменятся не по разу, но вряд ли они захотят брать на себя грехи нынешние и отказывать людям в конституционном праве на социальную защиту. Кому захочется “подставиться” под многомиллионное движение “Поколение” во главе с неувядаемой Ириной Алексеевной?
Для “невкладчиков” опять-таки придется сохранять солидарную систему и придется Нурсултану Абишевичу подписывать соответствующий закон.
И тогда ситуация станет идиотской вдвойне – ведь проигравшими окажутся именно добросовестные вкладчики!
Кто виноват и что делать?
С первым вопросом все ясно и со вторым тоже: надо поворачивать накопительную систему на реальные инвестиции в национальную экономику. А как – это уже отдельный разговор.