Б. М. Кайракбай, член Счетного комитета по контролю за исполнением республиканского бюджета, канд. техн. наук, доцент
***
Памяти отца
Проф. Кайракбаева Матхалыка, инноватора и патриота,
одного из первоисследователей Сарыагашской воды
и создателей противораковой службы
Статья отражает частное мнение автора, которое ни в какой форме не может ассоциироваться с официальной позицией Счетного комитета по затрагиваемым в статье вопросам.
***
… Полдень … ХХI век … Центр Евразии … Яркое солнце. … В голубом небе … гордый орел … – где-то далеко, а может, близко … инновационно-информационный мир …
… И? …
***
Итак, мы “стартовали” к своему “инновационному будущему”. Принята долгосрочная Программа индустриально-инновационного развития Республики Казахстан на 2003-2015 годы (Программа), а также ряд других нормативных документов в этом же направлении.
Не будет большим откровением сказать, что устойчивый рост любой национальной экономики в XXI веке может быть обеспечен только на пути ее инновационного развития. Где-то “там” страны “золотого миллиарда” достаточно быстро продвигаются в этом направлении к своей следующей, так называемой “постиндустриальной”, фазе своего развития, которую синонимично называют “новой экономикой”, экономикой знаний, или даже “информационным обществом”.
Программа декларирует, что основными целями являются “создание конкурентоспособной и диверсифицированной промышленности”, а также “подготовка условий для перехода в долгосрочном плане к сервисно-технологической экономике”. К слову, “стыдливый” термин “сервисно-технологическая экономика” не несет полезной целевой нагрузки, поскольку уже сейчас сфера сервиса дает больше половины вклада в валовой внутренний продукт (ВВП) страны, а промышленность всегда в той или иной степени базируется на каких-то технологиях. Из контекста Программы ясно, что под этим понимается инновационная экономика, так что постановка самого вопроса о модернизации и переводе на современные “рельсы” национальной экономики является, безусловно, позитивным моментом.
Пользуясь спортивной аналогией, прежде надо уяснить нашу “стартовую” позицию в предполагаемом инновационном “забеге” в сравнении с другими “бегунами”. То, что Казахстан отстает и, притом значительно, не будет большим открытием. Но вот вопрос, насколько (“на круг или даже на два” в “беговой терминологии”), корректный ответ на который будет собственно определять требуемую скорость инновационного движения, чтобы не отстать (как в старом советском анекдоте, “навсегда”) от “мирового инновационного каравана”. Тем более что наша страна даже не квалифицируется такой авторитетной организацией как Всемирный экономический форум как участник мирового инновационного процесса ни с позиций конкурентоспособности, ни с позиций индекса развития информационного общества.
Обобщенно, экономика, основанная на знаниях, базируется на следующем:
— рост “сервисной экономики высоких технологий” и нематериальных инвестиций (и именно только так следует понимать термин “сервисно-технологическая экономика”, упомянутый в Программе, ибо любое другое понимание неконструктивно и бессодержательно);
— новые информационно-коммуникационные технологии и “информационное общество” (включая информационную и сетевую экономику на базе возникшего в 90-х годах прошлого века и бурно развивающегося сейчас Интернета, вызвавшего к жизни принципиально новый подход к функционированию рынков);
— новые подходы и требования к знаниям и их получению в обучающих организациях.
Еще одна особенность, которая принципиально отличает знания и информацию от стандартного взгляда на рыночный товар и оказывает самое серьезное влияние на современную рыночную динамику. В отличие от материальных активов, амортизирующих со временем и по мере использования, знания, наоборот, растут в стоимости по мере их использования, и утрачивают стоимость в случае неиспользования. Откуда, для поддержания ценности знаний на должном уровне необходимы регулярная и постоянная модернизация знаний и их использование, поэтому стандартный метод анализа цепочек добавленной стоимости (“красной нитью” проходящий через Программу) не совсем применим к знаниям. Для анализа “производства знаний” необходимо использовать понятие “сеть стоимости”, где стоимость нематериального актива в сети растет всякий раз при его трансферте, причем передавший узел сети не теряет знания, а получивший – приобретает определенную порцию знаний, в результате чего размер актива эффективно удваивается.
Итак, каково же состояние казахстанского сектора производства и использования знаний?
По доле занятых в сфере высоких технологий в общей структуре (0,3%) Республика Казахстан на порядок уступает не только среднеевропейскому уровню в 3,6%, но и более чем в 4 раза России (1,4%), экономику которой (по мнению российских аналитиков) никак нельзя отнести к инновационной. Кадровый потенциал в Казахстане также не отвечает перспективам инновационного развития – доля студентов по научно-инженерным специальностям от населения в возрасте 20-29 лет составляет у нас 7,0%, что меньше показателей в США (10,2%) и в среднем по Европе (11,3%), хотя для преодоления инновационного отставания необходимо иметь опережающие значения этого показателя. И это безотносительно качества и обеспечения учебных процессов в нашей системе подготовки научно-инженерных кадров, поскольку это является отдельной и больной проблемой сферы образования Республики Казахстан. Так что состояние казахстанских человеческих ресурсов, с позиции перспектив инновационного развития страны, скорее, неудовлетворительно (контрастируя с распространенным мнением о “приличном качестве человеческого потенциала” в Казахстане). И это понятно, так как оплата труда в научно-образовательной сфере рассматривается скорее как пособие на выживание, а совсем не как оплата за достижение определенных результатов.
По доле внутренних затрат на исследования и разработки по отношению к ВВП, составляющей 0,26%, Казахстан также занимает крайне низкую позицию, в десятки раз уступая не только развитым государствам (США – 2,84%, Франция – 2,18%), но и менее развитым (Греция – 0,51%), а также и России (1,16%). Если же взять этот показатель на душу населения, то результат крайне обескураживающий: по паритету покупательной способности он составляет менее 20 долларов США по сравнению с 892 для США, 478 для Франции и 70 долларов США для России. Уровень государственных расходов на науку в Республике Казахстан в размере 0,07% по отношению к ВВП резко уступает и развитым странам (скажем, США – 0,86%), и новым индустриальным государствам (Южная Корея – 0,68%), и менее развитым странам (Греция – 0,29%), и нашему северному соседу (0,50%). При этом многие (скажем, Греция), имея гораздо лучшие, чем в нашей стране, указанные показатели, тем не менее, пока не говорят о переходе на инновационный путь развития.
Результаты проведенного конъюнктурного обследования инновационной деятельности на промышленных предприятиях Казахстана (где под инновациями понимались в основном инновации улучшающего и местного или отраслевого характера) за 2002 год показали, что доля затрат на приобретение прав на интеллектуальную собственность (ноу-хау, патенты, лицензии и т.д.) в общем объеме инвестиций составила лишь 0,4%. Опять-таки, говорить сейчас о какой-либо инновационной активности в промышленности Казахстана не приходится. В итоге, и по передаче, и использованию знаний экономика нашего государства находится на весьма низком уровне.
Относительно группы индикаторов, характеризующей инновационные финансы, рынки и продукцию, следует вообще признать их фактическое отсутствие в нашем государстве.
Ситуация осложняется еще и тем, что не только для инновационной сферы, но и для экономики в целом в Казахстане по сути отсутствуют какие-либо элементы оценочной инфраструктуры, характерной для любой развитой экономики. Такая инфраструктура дает возможность широким слоям экономических агентов иметь объективную картину фактического состояния дел различных сфер экономики и ее реальной капитализации, тем самым получая обоснованную информацию для принятия инвестиционных решений. Автором этих строк во второй половине 90-х годов предпринимались неоднократные попытки (тогда еще не в рамках государственной службы) по созданию и внедрению некоторых элементов упомянутой инфраструктуры как для бизнеса (система рейтинговой оценки реального сектора), так и для государственных органов (интеллектуальная система поддержки принятия решений с полным реинжинирингом бизнес-процессов и открытой архитектурой). Однако эти попытки были безуспешны и не нашли отклика ни в бизнес-секторе, ни в соответствующих государственных органах (проектное предложение было “похоронено” где-то в недрах Агентства по стратегическому планированию). Каких-либо симптомов, свидетельствующих о кардинальном изменении тогдашней ситуации, увы, сейчас также не наблюдается! То есть бизнес, да и государство тоже, в Республике Казахстан по существу непрозрачны, демонстрируя отсутствие готовности и способности к инновациям, что в конечном итоге и создает серьезные барьеры на пути инновационного развития экономики Казахстана.
Подытоживая, ясно, что Казахстан не просто отстает в инновационном развитии, а сильно отстает – так что требуются кардинальные и массированные усилия для преодоления такого отставания! А что же Программа и другие стратегические документы? …
Предполагается довести величину произведенной добавленной стоимости в наукоемких и высокотехнологичных отраслях с 2 млрд. тенге в 2000 году до 126,6 млрд. тенге к 2015 году (более чем в 60 раз) с ростом услуг науки и научно-инновационной деятельности с 24 млрд. тенге в 2000 году до 157 млрд. тенге в 2015 году (чуть более чем в 6 раз)? Чувствуется “стратегический размах”, хотя сразу же бросается разница в порядок двух указанных цифр, которые по идее должны быть тесно увязаны между собой – 6 и 60!? Ведь если рассуждать логично, то “наука и научно-инновационная деятельность” должны служить фактически “питательной средой” для “произрастания инноваций”. Отсюда-то и множество вопросов к некоторым формулировкам Программы, под которые, кстати, уже запланированы немалые государственные средства.
В соответствии с Программой, объем услуг науки и научно-инновационной деятельности (куда входят исследования и разработки) возрастет в 2,7 раза к 2015 году по сравнению с 2000 годом в сопоставимых ценах. Учитывая сложившееся инновационное отставание на порядки, представляется затруднительным достижение цели по подготовке “условий для перехода в долгосрочном плане к сервисно-технологической экономике”. К 2010 году предполагается увеличить финансирование науки до 2% от ВВП (а в 2015 году до 2,5-3%) по сравнению с 0,2% в настоящее время, т.е. более чем на порядок. Однако за этот же период с 2000 по 2015 год услуги в сфере образования (впрочем, как указывалось выше, и в науке) вырастут менее чем в три раза. Интересно, а кто же будет обеспечивать упомянутое 10-кратное увеличение финансирования науки?
С позиций стадий развития, Республика Казахстан находится скорее на прединвестиционной стадии, из которой с учетом благоприятной экономической ситуации необходимо корректно перейти к инвестиционной фазе развития, которую иногда называют стадией агрессивного инвестирования. Третья же фаза, инновационная, может быть достигнута только после полной реализации предыдущей инвестиционной фазы. Чем характеризуется инвестиционная фаза развития экономики, определяя, тем самым, целевую установку соответствующей политики? Главным условием является интеграция национальной экономики в глобальное разделение труда, в то время как на прединвестиционной стадии основную проблему представляет обеспечение эффективного функционирования рынков рабочей силы, капитала и земли со стимулированием накопления капитала (обратите внимание, что у нас пока не все эти “вещи” имеются). Агрессивное инвестирование может играть роль основного источника инвестирования при выполнении двух условий: (а) наличие потенциальных инвесторов, внешних и внутренних; (б) готовность и способность отечественной промышленности к активному инвестированию в технологии, расширению и модернизации производства.
При этом, заметим, Казахстан (как и некоторые развитые страны, например, Австралия или Канада) имеет вполне ощутимые конкурентные преимущества по определенным ресурсам, что накладывает свой отпечаток на любую проводимую или планируемую политику и обязательно должно учитываться и использоваться для обеспечения конкурентоспособности национальной экономики (и в этом нет ничего предосудительного). Несмотря на кажущуюся индустриальную фазу и исходя из базирования главным образом на природных ресурсах (почти половина объема промышленного производства приходится на горнодобывающую промышленность, а с учетом неметаллических минеральных продуктов и производства черных и цветных металлов эта доля достигает двух третей), потребуется еще раз пройти стадию индустриализации национальной экономики.
Об инновационной политике, или “стиле бега”.
В зависимости от механизмов реализации и целевых установок различают собственно инновационный подход, когда соответствующие страны создают, внедряют и распространяют знания (называют странами-инноваторами), и так называемое имитационное или “догоняющее развитие” (наиболее ярко продемонстрировано сначала Японией, а затем целым рядом “азиатских драконов”, называемых “странами-имитаторами”). “Имитационная” политика базируется на очень четкой постановке экономических задач, на основе которой производится селекция необходимых передовых технологий для внедрения, доработки и производства. Причем одной из исходных предпосылок для ее эффективного осуществления является наличие дешевой, многочисленной и в целом квалифицированной рабочей силы (что не характерно для Казахстана). Данный подход имеет свои пределы, что подтверждается тем, что Япония к 90-м годам прошлого века (когда темпы ее экономического роста резко снизились) начала осуществлять переход на чисто инновационный путь развития, сместив акценты на поощрение создания нового знания. Кроме того, при селекции следует учитывать, что передовые в технологическом плане государства, как правило, не продают “прорывные” технологии стратегического назначения, которые определяют будущее технологическое развитие (могут находиться в виде “закрытых” стратегических разработок государства, либо в исключительном владении отдельных транснациональных компаний, не спешащих вывести их в свободный рыночный обмен). Поэтому, отсюда – для выхода на действительно инновационную траекторию, любому государству требуется так или иначе создавать более или менее эффективный сектор производства знаний (который, кстати, не должен быть обязательно значительным по объемам).
Линейный подход к инновационной политике (представленный в Программе) заключается в том, что последовательно рассматривается цепочка “фундаментальные исследования — прикладные исследования — технологические разработки — внедрение — производство — сбыт” вместе с линейным анализом так называемых “цепочек добавленной стоимости” для того, чтобы по мере развития продвигаться к звеньям с большей добавленной стоимостью по цепи. В современной инновационной практике превалирует нелинейный подход к построению адекватной и эффективной инновационной политики, основанный существенным образом на многочисленных и пересекающихся “контурах добавленной стоимости” с обратными связями и развитой сетевой структурой. Нам же предлагается линейный подход – то есть будем “догонять, заведомо отставая” (в духе парадокса об Ахилле и черепахе).
Наиболее активные действия в Республике Казахстан в последнее время предпринимаются в сфере создания инновационной инфраструктуры. Но и здесь не без проблем. Созданы различные государственные институты инновационного развития, под которые выделены значительные бюджетные средства. Однако если для развертывания и начала фактической деятельности некоторых из них, скажем, технопарков, действительно требуется определенное “организационное” время, то, сейчас по прошествии уже более полугода, “спящая” деятельность остальных не совсем понятна. По идее, для них проблем “организационного толка” вроде бы не должно существовать – кроме нескольких рекламно-ознакомительных мероприятий в целом ничего не происходило. А ведь в соответствии с общепринятой мировой практикой именно эти институты должны служить своего рода катализатором и спусковым механизмом для запуска инновационных процессов в нашей экономике. В основном слышны ссылки на недостаток, непроработанность и неготовность инновационных идей, а также на неразвитость инновационных процессов в Казахстане – однако как раз “расшивка” данных проблем явилась целью создания и функциональной обязанностью указанных организаций.
До сих пор не разработана детальная и рабочая концепция инновационного развития республики для осуществления конкретных действий по развитию инновационной инфраструктуры в широком масштабе, поскольку, как показывает имеющийся успешный зарубежный опыт, даже при “имитационном сценарии” требуется организация целой сети центров трансферта, разработки и развития новых технологий. Помимо этого, необходимо создание условий для формирования венчурных фондов и привлечения средств различных организаций (частных, международных, государственных) в эти фонды – пока же наблюдаем только “вялотекущую” деятельность одного государственного Инновационного фонда. Программа в части инновационного развития намечает лишь не совсем определенные контуры такового развития без указания конкретных методов его реализации. К слову стоит сказать, функциональные обязанности описанного в Программе Инновационного фонда являются “калькой” функциональных обязанностей Инвестиционного фонда, хотя их базовые назначения принципиально различаются. Чего стоит лишь упоминание “о выводе акций инвестируемых предприятий на фондовый рынок”, что в условиях фактического отсутствия реального фондового рынка (акций) звучит довольно смешно. А, учитывая, что инновационный бизнес в общепринятом смысле является высокорисковым, то это и не совсем грамотно.
Зачем же нужен Инновационный фонд? Прежде всего, для того, чтобы создать “втягивающие” условия для формирования отсутствующего сейчас инновационного рынка. Пока же нашу экономику отличает чрезвычайно низкий уровень инновационной активности, отсутствие собственно инноваторов, непродуктивность и низкий уровень генерации новых знаний, неразвитость информационной и оценочной инфраструктур бизнеса, государства и общества. Все это в целом говорит в действительности об общей неготовности к инновационным реформам, обуславливая тем самым и непрозрачность в деятельности основных экономических агентов нашей страны – а именно для “расшивки” перечисленных “узких мест” и требуется, наряду с другими инновационными институтами, Инновационный фонд.
При рассмотрении планов построения инновационной инфраструктуры обнаруживается еще один удивительный факт – очень невнятно описывается роль и место науки (не говорим о декларативных утверждениях ее важности) и ее институционального оформления в виде Фонда науки. Сейчас данный Фонд функционирует как некий специальный бюджетный счет без эффективных и действенных механизмов управления средствами на нем. Как следствие, бюджетные ресурсы, выделяемые на научные исследования, распыляются, не поощряются истинно новые направления, отсутствует эффективный контроль и оценка результатов исследований – прямо ситуация “у семи нянек дитя без глаза”. А ведь наука в “инновационной цепочке” занимает исходно важнейшее место, где собственно и производятся знания. В случае отсутствия или недостатка знаний вся дальнейшая чисто инновационная деятельность в значительной мере утрачивает свой смысл. По идее, Фонд должен служить центральным генерирующим звеном в “научной инфраструктуре” инноваций, подготавливая и обеспечивая “питательную почву” и информационно-сетевую поддержку научных разработок – это же будет возможно только при надлежащем институциональном его оформлении и наделении соответствующими обязанностями и полномочиями (а не только бюджетными ресурсами).
В соответствии с известными успешными моделями инновационного развития государственные инновационные институты призваны обеспечивать условия для создания “инновационных сетей” с максимальной коммуникативностью и связностью узлов (предприятия, центры, НИИ, вузы, ассоциации и отдельные ученые, изобретатели и предприниматели), принимая на себя координационные, инфраструктурные, а в отдельных случаях и финансовые риски в части инноваций. Здесь принципиально важно, что национальная инновационная система только тогда будет эффективно функционировать, когда она базируется на принципе “сети добавленной стоимости” в отличие от стандартной линейной “цепочки добавленной стоимости”.
Итак, что есть современная инновационная экономика (или тот целевой ориентир “результата инновационного забега”)?
— Прежде всего, позитивное восприятие обществом (всеми институциональными секторами: население, бизнес, государственные структуры) новых идей, знаний, технологий и т.п. – то есть оно должно быть готово в любой момент к внедрению инноваций;
— гибкая система опережающей подготовки и переподготовки профессиональных кадров в инновационных отраслях и в сфере собственно инновационной деятельности;
— развитая инновационная инфраструктура, имеющая гибкий, оперативный, универсальный, конкурентный и максимально возможно широкий характер;
— свобода автоматизированного доступа (индивидов, групп, предприятий и групп предприятий) к любой необходимой информации о новых или известных знаниях и инновациях (технологиях, материалах, оборудовании, процессах и методах управления производством и т.п.);
— развитая информационная инфраструктура на национальном уровне, обеспечивающая предоставление информационных услуг в необходимом объеме;
— ускоренная автоматизация и компьютеризация всех сфер и отраслей производства и управления, радикальное изменение социальных структур, направленных на усиление инновационного акцента социально-экономической и общественной деятельности.
Методологически соответствующую политику надо строить на долгосрочной основе в рамках теорий экономического роста с особым акцентом на их эволюционные и институциональные аспекты. Программа действий не должна навязывать “плохой практике” “хорошие экономические рецепты” (предлагаемые даже авторитетными “забугорными” экспертами), в том числе путем создания особо благоприятных “искусственных” условий для внедрения отдельных высокооцененных “привлекательных” или “престижных” технологий.
Об электронном правительстве.
В последнее время в республике очень много говорится о так называемом “электронном правительстве” и предпринимаются активные действия по его внедрению. Однако при реализации этой концепции следует придерживаться определенной последовательности действий с учетом мировой практики (а она достаточно обширна) в более широком контексте “информационного общества” и “информационной экономики” как неотъемлемой части инновационной экономики.
“Электронное правительство”, являясь принципиально новой моделью взаимодействия государства, бизнеса и населения, ориентировано на нужды людей и, в силу этого имея более высокую значимость для всех граждан страны, служит основой развития информационного общества и демократии.
Что, собственно, может дать “электронное правительство” гражданам и государству, что необходимо для того, чтобы оно стало полезным и эффективным инструментом?
В общественной жизни любой страны существует три субъекта: государство, граждане и бизнес, представляющий экономику страны. Граждане представляют гражданское общество, государство же является интегрирующей системой. Взаимодействия между государством, бизнесом и гражданами выражаются привычными уже сегодня сокращениями, такими как B2B (business-to-business), B2C (business-to-customer), G2B (government-to-business), G2C (government-to-citizen) и так далее.
При этом взаимоотношения между субъектами регулируются государством по воле граждан, что, собственно, и является выражением демократии. В информационном обществе такое регулирование имеет еще большее значение, чем в обществе индустриальном. Эти взаимоотношения реализуются, с одной стороны, гражданами для обеспечения функционирования общества – это их самодеятельность, с другой – реализуются бизнесом для обеспечения функционирования экономики – это то, что принято называть предпринимательством. Однако, с точки зрения технологий, не существует принципиальной разницы между процессами автоматизации в большой корпорации и процессами автоматизации в государстве, хотя цели и методы, конечно, несколько различаются. Отсюда – суть любого проекта “электронного правительства”, реализуемого в любой стране, — это всегда внедрение корпоративной информационной системы национального масштаба. К сожалению, у нас в стране пока имеется не очень позитивный опыт внедрения таких систем (так называемых ERP-систем) в государственном масштабе – печально известная система казначейства до сих пор работает в неустойчивом режиме и вместо удобства, простоты и надежности в работе создала только лишние хлопоты для пользователей.
Но для того чтобы весь механизм взаимоотношений работал, необходимы правила работы государства, простые, понятные и непротиворечивые. Необходимы правила деятельности бизнеса, прозрачные, выгодные для общества и справедливые. Необходимо неукоснительное соблюдение этих правил, их прозрачность и доступность для граждан и всей системы в целом. Анализируя состояние в Казахстане, становится ясно, как уже упоминалось выше, что прежде чем переходить к “технологической” части создания электронного правительства, требуется сначала определенная “институциональная” настройка государства, бизнеса и общества. Причем, если для “настройки” государственных структур прямой административный ресурс может обеспечить более или менее приемлемый результат, то для бизнес-сектора требуются косвенные и экономические рычаги убеждения для его перехода на прозрачный и открытый режим деятельности. Необходимо создать такие условия, когда быть транспарентным должно быть выгодно, престижно и доходно. В развитых экономиках это обычно достигается путем создания разветвленной и многоотраслевой оценочной, консультационной и сертификационной системы (оценочные и рейтинговые агентства, общественные ассоциации, консалтинговые и инжиниринговые компании и т.д.), которые образуют крупнейший в сфере услуг высокотехнологичный и наукоемкий сектор бизнес-услуг. Пока же ситуация в Казахстане (как выше уже иллюстрировалось) в этой сфере весьма проблематична.
Существенным отличием правил работы бизнеса от правил работы государства является целевая ориентация — эффективный бизнес ориентируется на нужды заказчиков, в то время как государства зачастую ориентируются на собственные потребности, так или иначе игнорируя нужды граждан. Но у государства в принципе не должно быть интересов, интересы могут быть только у общества, а государство является просто механизмом их реализации. Отсюда, для реализации “электронного правительства” необходим переход от ведомственной ориентации деятельности государства к ориентации на нужды и задачи граждан.
Чрезвычайно опасно пытаться автоматизировать существующие неэффективные процедуры. По аналогии с электронной корпорацией и “электронным правительством” этому соответствует известный всем специалистам по корпоративным информационным системам факт: повышение эффективности функционирования корпорации в целом при внедрении информационной системы достигается только при одновременном проведении реинжиниринга бизнес-процессов автоматизируемого предприятия. Поэтому и при внедрении системы “электронного правительства” власти также должны менять свои управленческие процедуры. Однако, при создании “электронного правительства” в Казахстане явно наблюдается упомянутая опасная тенденция к фактическому закреплению существующих бизнес-процессов и управленческих процедур без их надлежащего анализа, реинжиниринга и соответствующей коррекции. Ценность проектов “электронного правительства” — в сокращении издержек и затрат времени простых граждан, времени и денег бизнесменов и в той добавленной стоимости, которые дают эти системы для общества, т.е. проект “электронного правительства” будет успешным тогда и только тогда, когда он приносит пользу — гражданам и обществу, бизнесу и государству.
Рассматривая зарубежный опыт, было бы преувеличением сказать, что общество везде безоговорочно поддерживает попытки “электронизации”. Во многих странах мира, даже самых успешных в реализации таких проектов и проводивших довольно длительную подготовительную и концептуальную работу (в среднем 5-7 лет со второй половины 90-х годов), правительства весьма жестко критикуются. BBC News, например, недавно опубликовала заметку, в которой говорится (и это в стране со старейшим и традиционно сильным гражданским обществом!): “Британцы не хотят „электронного правительства“”, где выражалось недовольство планами правительства перевести все свои услуги в режим он-лайн к 2005 году, при том, что на сегодняшний день уже 11% населения Великобритании взаимодействуют с государством через Сеть (любопытно, но Республика Казахстан также планирует запустить “электронное правительство” в конце 2005 года?!). Зарубежный опыт успешной реализации проектов электронных правительств говорит о том, что наилучшей практикой является политика малых, постепенных шагов и действий. Кстати говоря, несколько лет назад при посредничестве автора уже предпринималась попытка внедрения элементов электронного правительства в рамках идеологии “малых шагов” и “малых средств”, когда в рамках соответствующего проекта Всемирного банка в России предполагалось испытать на местном (районном/областном) уровне указанные элементы. Проект (в России) выполнялся высококвалифицированной группой экспертов Центрального экономико-математического института под руководством проф. Перминова – но дальше разговоров и намерений дело так и не пошло!
Характеризуя текущее положение с информатизацией, или, если хотите, “электронизацией”, можно сказать следующее.
Сейчас подавляющее большинство населения в Казахстане не имеет доступ к Интернету, да и не имеют даже представления, что это такое – как говорится, комментарии излишни. Отличительным же признаком информационного общества является наличие и свобода доступа к информации и свобода ее распространения. Это способствует совершенствованию демократических процедур, повышению деловой активности, развитию добросовестной конкуренции, обеспечению прав потребителей.
Для каждого государства в этих условиях критическое значение приобретает развитие национальной информационной инфраструктуры и ее эффективная включенность в глобальную информационную инфраструктуру. Казахстан, стремясь быть в русле данных тенденций, также предпринял определенные действия нормативно-правового характера, приняв соответствующую Государственную программу. Однако, несмотря на это, процесс информатизации в нашей стране по-прежнему отличается несогласованностью и разнородностью действий отсутствуют единые стандарты обмена информацией, существует дублирование в создании одинаковых по функциональному назначению ведомственных и государственных баз данных и информационных систем и т.д. Расходование бюджетных средств, и притом немалых, имеет бессистемный, хаотичный и в целом неэффективный характер. Приведем следующий сравнительный пример из зарубежной практики затрат на информационные технологии (ИТ). Скажем, в Италии лишь 38% суммы затрат на ИТ расходуется на оборудование – остальное же на ПО и услуги. В Казахстане же в 2002 году из общей суммы бюджетных затрат на ИТ лишь 5,6% составили затраты на ПО и услуги.
Даже при рассмотрении такого мобильного и динамичного сектора, как разработка и внедрение программного обеспечения (ПО), требующего относительно малого количества начальных инвестиций, выясняется, что и здесь в Казахстане практически отсутствуют как разработчики собственного ПО, так и системные интеграторы сложного ПО (отличающиеся высокой долей добавленной стоимости). На нашем рынке представлены главным образом дистрибьютеры зарубежного ПО, которые называются обычно “канальными” компаниями (в том смысле, что это “ретрансляторы”) и занимаются в основном реализацией и кастомизацией чужого ПО.
Рассуждая с позиций факторов обеспечения конкурентоспособности, можно сказать, что в Казахстане политика в сфере ИТ как в области спроса (в данном случае, государства), так и в области предложения (и бизнеса, и государства) страдает от отсутствия единой концепции и эффективных согласованных механизмов ее реализации.
В чем преимущества информационного общества? В самом общем смысле, только опираясь на полную и достоверную информацию, можно принимать правильные и взвешенные решения в политике, экономике, науке, практической деятельности.
Обратим внимание, что при изложении многих особенностей и преимуществ информационного общества особый акцент делается на готовности всех институциональных “игроков” общества к возникающему “новому порядку вещей”. Оставляя в стороне технологические и даже экономические проблемы построения информационного общества, можно утверждать, что базисным является качество человеческого потенциала. Последнее же, в особенности применительно к Казахстану, в силу его общего и значительного отставания в инновационном развитии, подразумевает массированные (и по размеру, и по охвату, и по целевой направленности) инвестиции в человеческие ресурсы, связанные с обеспечением достойного уровня жизни. Резюмируя, если мы хотим выйти на инновационную траекторию социально-экономического развития, то следует говорить о постоянном опережающем развитии (и финансировании), в первую очередь, сфер образования и здравоохранения. Когда ваш интеллект сосредоточен на выживании, то о каких инновациях может идти речь!? Безусловно, что требуется всеобъемлющая, согласованная и многоотраслевая концепция развития человеческих ресурсов, учитывающая финансовые, социальные, экономические, культурные и политические аспекты данной проблемы.
Итак, возвращаясь к началу, возможно ли инновационное развитие Казахстана? Ответ – определенно да, но только, если …
Во-первых, формирование национальной инновационной системы (НИС) Казахстана будет рассматриваться лишь как первый шаг на пути построения постиндустриального общества, базирующегося на получении и использовании знаний – пока же созданы отдельные институты инновационного развития, при том, что отсутствует единая концепция формирования НИС и институционально не оформлен исходный сегмент “производства знаний” – наука.
Во-вторых, для усиления имеющегося инновационного потенциала необходимо:
— институционально укрепить и усилить Фонд науки, как начального и важнейшего звена институциональной структуры НИС для повышения эффективности управления фундаментальными и перспективными научными исследованиями;
— обеспечить максимальный доступ широких масс населения к Интернету, в особенности для сферы среднего, высшего и профессионального образования, а также научных и инженерных организаций;
— создать информационную среду получения знаний в виде “национальной научно-технологической и учебной электронной библиотеки” с максимальным доступом к ней всех заинтересованных субъектов;
— предпринять усилия со стороны государства по поощрению частных отечественных и зарубежных бизнес-структур наукоемкого и высокотехнологичного профиля к созданию и распространению инновационных продуктов (включая программное обеспечение) “открытого доступа” и в “открытом коде”, принимая на себя возможные инновационные, финансовые, а в отдельных случаях, и производственные риски;
— разработать конкретную и нацеленную программу опережающей переподготовки, повышения квалификации и последующей аттестации и сертификации кадров по всем уровням образования, науки и технологий современного инновационного профиля с привлечением лучших отечественных и зарубежных специалистов;
— разработать “социальный пакет”, направленный на повышение престижности труда научно-инженерных и педагогических кадров и резкое повышение их социального статуса и уровня доходов;
— укрепить материально-техническую базу государственных научных, инженерных и обучающих организаций, имеющих заметную инновационную составляющую в своей деятельности, в соответствии с современными научно-технологическими стандартами.
В-третьих, для создания нового инновационного потенциала необходимо:
— провести реальную оценку имеющегося научного потенциала (например, с помощью широко применяющегося в мире “индекса цитирования”) с тем, чтобы определить его “реальную силу” для выделения приоритетных научных направлений;
— провести инвентаризацию учебно-методического обеспечения специальностей потенциально инновационного профиля и переработать их в соответствии с современными инновационными требованиями с разработкой новых учебно-методических пособий или закупкой и переводом лучших зарубежных аналогов;
— создать целевые группы из лучших научных, инженерных и образовательных кадров (на конкурсной основе) по стратегическим и приоритетным инновационным направлениям с возможностью их стажировок в лучших мировых научно-технологических центрах и последующего или параллельного создания совместных “венчурных” организаций научно-технологического профиля;
— разработать программу по созданию “инновационной атмосферы” во всех уровнях образования путем солидного материального поощрения лучших инновационных разработок и обеспечения шансов на получение “престижных контрактов” в научно-инновационной сфере;
В-четвертых, для повышения эффективности “использования знаний” необходимо:
— провести инвентаризацию инновационного потенциала с современных позиций всех отраслей Казахстана с созданием постоянного и обновляемого регистра по всем видам и уровням инноваций для получения полной и детальной картины текущего состояния;
— принять меры по созданию оценочной инфраструктуры бизнеса (для отраслевого анализа возможно создание государственного центра), нацеленной на “открытие” и “прозрачность” бизнеса;
— активизировать усилия по созданию универсальной (а для государственных органов – единой) информационной (включая “транспортную”) среды обмена и получения информации;
— создать разветвленную “инновационную сеть” (включая информационную) организаций различных форм и видов, не ограничиваясь только государственными институтами (центры трансферта; инновационные и технологические парки, кластеры, центры, ассоциации и консорциумы с возможной кооперацией с ведущими научно-технологическими и инновационными центрами).
В-пятых, по проблеме “электронное правительство” требуется тщательная разработка детальной и согласованной концепции и механизмов ее реализации с привлечением широкого круга заинтересованных сторон – ученых, экспертов, представителей обычного и “электронного” бизнеса, государства, а также различных слоев граждан. В целом вопрос не носит “неотложного” характера, а скорее, перефразируя высказанное по аналогичному поводу в российской прессе, что безотлагательно нужен “электронный Казахстан, а не электронное правительство”, с реализацией которого будет обеспечена благоприятная “почва” и для “электронного правительства”, и для постепенного развития “информационного” и гражданского общества.
В-шестых, по развитию информационно-коммуникационного сектора (ИКС) требуется предпринять следующие действия:
— поощрять (в том числе с помощью мер нормативно-правового и налогового характера) создание высокотехнологичных продуктов с высокой добавленной стоимостью (для программного обеспечения это создание собственных интеллектуальных программных приложений, а для сферы услуг таковым является системная интеграция и аналогичная деятельность) путем создания государственного спроса на такие продукты и технологии;
— со стороны предложения активизировать деятельность по созданию продуктов вышеупомянутого типа в подведомственных государственных научных и инженерных организациях в режиме “открытого кода” с последующим свободным доступом и тиражированием;
— для создания “среды” возникновения и распространения новых информационно-коммуникационных разработок требуется пересмотреть управленческую и процедурную практику государственных органов (произвести так называемый “реинжиниринг бизнес-процессов” в них) на базе современных подходов к управлению большими организациями (ERP-подход и аналогичные). Тем самым будет сгенерирован высокий спрос на интеллектуальную и самую современную продукцию ИКС, а также обеспечены все необходимые условия для эффективного внедрения технологии “электронного правительства” и создания базовых элементов гражданского и “информационного” общества.
В-седьмых, наконец – все вышесказанное требует очень четкой, продуманной, детально проработанной и согласованной со всеми заинтересованными институциональными сторонами (государство, бизнес, население, наука) программы действий, возможно, состоящей из целого набора взаимоувязанных концепций и конкретных программ посекторной реализации с обязательным использованием достаточно мощного инструментария научного (включая социальное и политическое) прогнозирования. При этом это не должно быть некоей завершенной программой, а, скорее, должно рассматриваться как непрерывный и постоянный процесс, базирующийся на долгосрочном методологическом фундаменте.