Медиация в Казахстане – явление относительно новое. Несмотря на то, что закон о медиации (урегулирование спорных вопросов с участием посредника) принят в нашей стране в 2011 году, из-за отсутствия просветительской работы, население даже не знает о существовании такого института разрешения споров.
Тем не менее, даже у сведущих о медиации людей, отношение к ней неоднозначное. Так, если служители Фемиды оптимистично рассчитывают, что благодаря медиации нагрузка на судей снизится и таким образом повысится качество правосудия, в целом, и судебных актов, в частности, то скептики опасаются злоупотреблений участников процесса с целью выяснить, на какие уступки готова пойти противоположная сторона. Последние в чем-то правы: ведь даже в самом совершенном законе, если очень сильно захотеть, можно найти лазейки для его нарушений.
О том, как процедура медиации “внедряется” в практику, каковы первые результаты, какое место этот институт займет в системе казахстанского права, и вообще, нужен ли он в нашей стране, — обо всем этом дискутировали гости клуба “Эксперт”, действующего при Центре социального партнерства ФНБ “Самрук-Казына”.
Кстати, к названию Центра с некоторых пор добавилось “и медиации”. Центр уже обучил свыше 300 медиаторов на предприятиях “Самрук-Казыны” в разных регионах страны, с помощью которых на местах рассматривают и разрешают возникающие социальные, семейные, трудовые и прочие конфликты. Как правило, это люди “с характером”, неформальные лидеры, с мнением которых народ считается. Медиаторам выдается так называемый мандат доверия – специальное удостоверение, которое повышает его ответственность за все, что происходит в коллективе, на территории, где он проживает, даже в собственных глазах.
Кто был “первее” — бии или “паханы”?
Спор на заседании “Эксперта” вспыхнул с первых же минут. “Спровоцировал” его модератор Нурлан Еримбетов. По его мнению, первыми медиаторами стали “паханы” — представители криминального мира, которые решали все и за всех. Судья Верховного суда Владимир Борисов возразил: на самом деле испокон веков в Казахстане существовал институт биев, очень похожий на медиацию.
Небольшая статистика: сегодня в США 97% гражданских дел рассматриваются вне суда, посредством медиаторов. В то время, как в Казахстане в состоянии судебных тяжб пребывают 2 млн. граждан, т.е. почти каждый второй взрослый человек.
По данным Владимира Борисова, в 2012 году было рассмотрено всего 122 дела с применением медиации, за шесть месяцев 2013 года – 475 дел, т.е. всего 0,2% от всех рассмотренных судами гражданских дел.
Что же касается снижения нагрузки на судей, то он настроен не так оптимистично, так как любое разрешение гражданских споров сторонами тесно связано с судебными процедурами. Медиаторы начинают свою деятельность в суде после того, как суд разъяснит им право на ведение медиации. Объявляется перерыв и после этого начинается медиация.
Сегодня каждый судья в Алматы и Астане в день в среднем рассматривает 7 дел. “Когда судебное производство ставится на поток, это страшно”, — говорит Нурлан Еримбетов.
За медиацию обеими руками и прокуроры. “Первая причина – это нагрузка на судей, соответственно – на прокуроров, потому что существующая система правосудия предусматривает обязательное участие прокуроров по отдельным категориям дел. Практически 40 тыс. дел в прошлом году было рассмотрено с участием прокуроров. Отвлекаются значительные силы госаппарата: судья рассматривает дело – участвуют прокурор, представитель госоргана, тогда как это можно было решить во внесудебной сфере.
Вторая — когда мы говорим, что предполагаем, что за ближайшие три года количество споров будет сокращено на 30%, имеем в виду не только внедрение процедуры медиации, но и внесудебные процедуры по разрешению споров. Т.е. шире развивать институты посредничества – внедрение корпоративного конфликт-менеджмента в крупных компаниях, развитие налоговых, таможенных апелляций с привлечением бизнес-структур. Мы говорим о том, что многие жилищно-коммунальные споры могли бы разрешаться местными исполнительными органами”, — считает начальник отдела управления по надзору за законностью судебных актов по гражданским делам Генеральной прокуратуры Марат Абишев.
Он напомнил, что особенно в сельской местности есть Советы старейшин, аксакалов, которые пользуются уважением и авторитетом и которые разрешают многие споры на местном уровне. Однако, к сожалению, статистика по таким ситуациям у нас не ведется.
Грузия нам не пример
А может, нам пойти по пути Грузии, — предложил модератор, — где существует категория дел, которые не рассматриваются в суде. В частности, это споры по разделу имущества, бракоразводные, бытовые. Они решаются только через медиаторов.
Амангельды Сарсенбаев, председатель апелляционной судебной коллегии по гражданским и административным делам суда г. Астаны, уточнил: речь, скорее, идет о досудебной процедуре. Согласно казахстанскому законодательству, если человек обратился в суд, ему обязательно необходимо попытаться разрешить спор в досудебной форме. Институт медиации создан для того, чтобы дать альтернативу тем, кто не желает идти в суд или не доверяют суду. Кроме того, он дает людям понимание того, что в такой альтернативной среде они сами, а не чужой дядя, могут решить свои проблемы.
К сожалению, столичный суд пока не может похвалиться подобной статистикой. И одна из причин, на взгляд Амангельды Сарсенбаева, в том, что работа судьи очень регламентирована, по времени ограничена. А процедура медиации предусматривает наличие времени, чтобы разъяснить сторонам всю процедуру, дать им время на размышление в ходе судебного процесса. В связи с этим он предлагает: или медиаторам беседовать со сторонами в ходе подачи искового заявления и предложить им возможность мирового заключения; или в законодательном порядке некоторые споры перевести в плоскость досудебного разрешения.
Медиация сохраняет отношения
Продолжая тему: нужна нам медиация или нет, модератор высказал предположение: она невыгодна ни судам, ни прокуратуре, ни следователям МВД. Первые заинтересованы в том, чтобы люди шли в суды, так как их работа, в том числе, оценивается по количеству проведенных судебных заседаний; очередное звание вторых и третьих зависит от доведенных до суда дел.
Владимир Борисов категорически против такой статистики, навязываемой совместными приказами ВС и ГП. Самое главное в институте медиации — создание гражданского общества, которое способно само решать конфликты и споры. Обращаться в суд необходимо в крайнем случае.
— В судебном процессе конфликтующие или спорящие стороны демонстрируют взаимную агрессию. Обжалуют решения судов, доходят до ВС. Дело может идти по второму кругу, возникает много жалоб в органы прокуратуры на судей, судебных исполнителей. В отличие от судебных процедур, в результате медиации люди сохраняют родственные, дружеские, партнерские, деловые отношения между собой, — заметил Марат Абишев.
Согласен с ними Амангельды Сарсенбаев: мы еще не готовы к американскому образу жизни по обращениям в суды. Но мы должны к этому стремиться. И такая тенденция уже складывается. Так, сегодня ВС ориентирует судей на решение гражданских дел мирным способом, как результат – в городском суде Астаны увеличилось количество мировых соглашений.
— Тем не менее, только 3% судебных тяжб в Казахстане закончилось миром, — оппонировал ему Нурлан Еримбетов. — Сейчас в стране с появлением рыночных отношений нередки случаи, когда брат брату становится врагом, соседи не общаются, враждуют семьями. Это самое страшное. Ведь потом это будет иметь какой-то сброс – будет ли это социальный конфликт или другая проблема. И попросил гостей “Эксперта” привести примеры, как с помощью медиаторов разрешались подобные конфликты.
— Как вы “разводите” дела, есть примеры, когда конфликтующие ушли от вас, обнявшись? – вопрос модератора к другим участникам дискуссии – профессиональным медиаторам.
В качестве примера Ирина Виговская, представляющая Казахстанский центр медиации, привела такой случай. Корпоративный спор разгорелся в одной из компаний “Самрук-Казыны” между шестью ее дочерними предприятиями. В судебном порядке спор урегулировать не удалось. Суд передал дело профессиональному медиатору. “Было два медиатора. Не поверите: сама медиация прошла в течение трех часов – конфликтную ситуацию разрешили”, — говорит она.
В практике медиатора Центра социального партнерства и медиации Балгуль Раисовой таких примеров несколько десятков. По ее словам, две трети клиентов, которые обращаются по брачным, семейным делам, по коммерческим спорам, после процедуры медиации чувствуют себя “достаточно комфортно”.
С ее точки зрения, к процессу медиации надо подходить не с позиции разгрузки судей, а медиацию, прежде всего, надо рассматривать как инструмент, обеспечивающий более комфортный и упрощенный доступ к системе правосудия.
Пример. Между арендатором и собственником торгового центра судебный спор длился в течение 4,5 лет, за это время стороны успели сменить 8 адвокатов, однако к консенсусу не пришли. Процедура медиации длилась 40 минут в здании этого же торгового центра. После медиации они заключили новый договор, сохранили партнерские отношения. Арендатор расширил свой бизнес в этом же торговом центре. “И самое удивительное: после прохождения процедуры медиации они были в недоумении, почему ранее они не знали о существовании процедуры медиации”, — заключила Балгуль Раисова.
По ее мнению, развитии медиации тормозит отсутствие информации для населения. Порой даже юристы не знают, что такое медиация. “Да, нам профессиональным медиаторам, надо занимать более активную позицию. Нужно арендовать офисы, как адвокаты, нотариусы, сделать вывески. В то же время мы нуждаемся в поддержке государства. Нужна правительственная концепция государственной программы развития института медиации”, — считает она.
Скрытый мотив
В самом начале статьи я говорила о существующих опасениях по поводу злоупотребления участников процесса медиации с целью выяснить, на какие уступки готова пойти противоположная сторона спора. Так вот, пример, приведенный Балгуль Раисовой, кажется, о том же, но со счастливым концом.
Итак, в браке супруги совместно нажили трехкомнатную квартиру и троих детей в возрасте от 13 до 18 лет. При разводе квартира оказалась у супруги, дети – тоже с ней. Муж подал иск о разделе имущества. Когда суд направил дело для прохождения процедуры медиации, супруга отказалась от нее – только через суд. Однако, измотанные длительной судебной тяжбой, спустя два месяца бывшие супруги все-таки пришли на процедуру медиации. В беседе с профессиональным медиатором супруг признался, что на самом деле истинным его намерением был не раздел имущества, а желание, чтобы два сына остались с ним. В суде в этом он не мог признаться. В процессе медиации, начистоту проговорив все свои проблемы и намерения, супруги договорились: дочь остается с матерью, квартира тоже за ней, двое сыновей – с отцом, у которого уже были намерения купить другую квартиру. “То есть в данном случае был скрытый мотив”, — резюмировала медиатор.
Законно ли решение медиации?
Очень важный вопрос: имеет ли законную силу решение, принятое сторонами после в ходе процедуры медиации? Это окончательное решение или кто-то из них опять пойдет в суд?
Ясность в заданный модератором вопрос внес судья ВС: если стороны заключили соглашение о медиации и передали его в суд, то суд прекращает делопроизводство и утверждает то, к чему пришли стороны. “Главное, — пояснил Владимир Борисов, — нужно знать: стороны сами выбирают себе медиатора, их может быть два и более. Закон это не запрещает. В любой стадии соглашение может быть прервано и стороны могут прийти в суд и продолжить процесс. Но если стороны договорились, суд прекращает производство по делу и стороны уходят мирными людьми”.
Диплом или доверие?
И наконец, кто может стать медиатором? Какие факторы при этом более важны: возраст, жизненный опыт, образование или же доверие граждан? Кажется, неожиданно даже для модератора этот вопрос вызвал жаркую дискуссию.
Так, Ирина Виговская против непрофессиональных медиаторов, т.е. людей без специальной подготовки, которым закон, тем не менее, разрешает деятельность в сфере медиации. “Скажите, вы пойдете к непрофессиональным врачам, юристам, педагогам? Непрофессиональные медиаторы – это люди, которые не проходят специализированное обучение. Когда я ними сталкиваюсь, они даже не могут сказать, что такое медиация. О чем может быть речь? – аргументирует она свою позицию. — Считаю, эту ошибку необходимо исправлять. Но и профессиональным медиатором может быть только тот человек, который сам по себе бесконфликтный”.
— Я считаю, что не обязательно иметь диплом. Недавно я предложил министерству образования ввести в вузах медиацию как специальность. Хотя есть аксакалы, которые не имеют специального образования медиатора, однако они без суда разрешают конфликты и споры в своих аулах. Поэтому мне кажется, главное тут – доверие людей, уверенных, что этот человек четко знает их внутренние проблемы, — позиция Нурлана Еримбетова.
— Некоторые говорят, что непрофессиональному медиатору и доверять нельзя. Я с этим не согласен, — вклинился в спор Владимир Борисов. — Наоборот, с учетом менталитета населения, необходимо максимально усилить работу на уровне местных исполнительных органов с непрофессиональными медиаторами.
Закон говорит, что непрофессиональным медиатором может быть человек в возрасте 40 лет, профессиональным – в 25 лет. А где школьники, студенты? Они же тоже должны заниматься этими вопросами. С детства надо приучать к тому, чтобы мирно разрешить любой конфликт. А наш закон ориентирован на определенные возрастные группы.
— Граница между профессиональным и непрофессиональным медиатором достаточно зыбкая, — считает Марат Абишев. — Потому что у нас по закону, постановлению правительства, на обучение профессиональных медиаторов отводится всего 48 академических часов, т.е. меньше двух недель. Поэтому говорить, чем отличаются профессиональные от непрофессиональных, – тоже вопрос.
— Чтобы быть профессиональным медиатором, надо учиться всю оставшуюся жизнь, — настаивает на своем Ирина Виговская.
В этом вопросе спорящие к общему знаменателю не пришли – каждый остался при своем мнении.
Блиц
Вопросы от интернет–газеты “ZONA.kz”:
— В Белоруссии посредничество медиаторов осуществляется исключительно на бесплатной основе. Как у нас?
Балгуль Раисова:
— В Белоруссии введен институт примирителя только в хозяйственных судах, которые занимаются только разрешением коммерческих споров между юридическими лицами. Эта процедура проводится на безвозмездной основе за счет государства в рамках госпрограммы, без закона о медиации путем внесения изменений только в хозяйственный процессуальный Кодекс. Эту процедуру проводят сотрудники суда.
По нашему законодательству, медиация практикуется как на платной основе, так и на безвозмездной, с учетом собственного энтузиазма. Платная – по желанию сторон. Какого-то специального финансирования за счет государства у нас не предусмотрено.
— Будет ли в Казахстане Кодекс поведения медиаторов, как, скажем, Европейский?
Ирина Виговская:
— Мы опираемся на Европейский кодекс медиаторов. На конференции в Астане я предложила свою модель разработки Кодекса. Принято решение внести изменения и дополнения в нее.
Владимир Борисов:
— Кодекс, в соответствии с законом, должен приниматься Ассоциацией. У нас она еще не создана.
— Какова роль прокуратуры в процессе медиации?
Марат Абишев:
— Инициируя законодательство о медиации, мы повышаем правовую культуру граждан, тем самым сокращаем количество дел, вмешательство государства в частно-правовые, семейные споры. Прокурор выступает в интересах гражданского лица, но у него нет права на примирение и на медиацию.
Вопрос из зала:
— Готовятся ли медиаторы на казахском языке?
Балгуль Раисова:
— К сожалению, полной, адаптированной программы на казахском языке пока нет. Но есть курс, который в рамках проекта ПРООН проводился по РК — общественная организация “Единый центр медиации и миротворчества” — он читался на русском языке, но был переведен на казахский язык.
Нурлан Еримбетов:
— В нашем Центре социального партнерства работает Дос Кушим. Он как раз сейчас готовит документы по медиации на казахском языке. Он много ездит по стране, хочет издать учебник и сделать фильм про медиацию, который мы покупаем за рубежом за большие деньги.
Ирина Виговская:
— Очень мало специалистов-медиаторов. С Центром социального партнерства мы сделали несколько программ на казахском языке, переведены книги, которых нет в Казахстане.
Вопрос из зала:
— Судебная власть коррумпирована. Есть такой потенциал у медиации?
Владимир Борисов:
— Судебная власть не так коррумпирована, как Вы думаете. У медиации вообще нет никакого интереса, чтобы имела место коррупция.
***
© ZONAkz, 2013г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.