– Пожар, говоришь? – Абай тоже возвысил голос. – Не всякий пожар бедствие!
– Что же ты хочешь сказать, что пожар – благо? – взвизгнул Уразбай.
– Благословляю огонь, который сжигает вредные сорняки, сухие корни и гнилые пни. Земля от таких пожаров становится чище. После пала всегда растет сочная зелень, поднимается новая, молодая жизнь. Ты до тонкости изучил всякие подлости, Уразбай, но хороших, полезных вещей, оказывается, не знаешь!
М. О. Ауэзов. “Путь Абая. Над бездной”
Я плохо говорю на казахском. Пишу с ошибками. Акцент всё ещё слышен. Понимают меня не все, сам понимаю не всё и не всегда. Впрочем, буду и в дальнейшем и говорить, и писать на языке, – кто бы и что бы ни сказал и ни сделал. Но вот эти пинки, перематы и оплеухи высокого полета от зиялы қауым[1] словно ставят меня перед жестким выбором. За кого я? За казахский язык, предмет моих тайных воздыханий, за недостижимую (пока) свою мечту, за этот хрупкий мостик, что годами упорно возвожу между своим “асфальтовым” миром и “нағыз қазақтар”? Или же я – за европейские ценности, за толерантность, за терпимость и против дремучести и невежества? Я не хочу и не стану выбирать. У меня свой путь.
На уроках казахского языка я порою так выматываю своего бедного преподавателя, что он не раз грозился меня бросить. Но не бросает: не думаю, что из меркантильных соображений, – скорее из спортивного интереса. Ему забавно увидеть, чем всё это кончится. Мы разбираем на встречах конкретные кейсы, которые я выуживаю из информационной картины дня. Например, разборки на языковую тему. На одной из встреч я писал что-то вроде сочинения “Если бы я был президентом…” (первым руководителем “SCAT”).
С высоты тех штанов, что уже просидел на индивидуальных уроках казахского, я набросал три фразы: “Ең біріншіден және ең бастысы “Скат” әуекомпаниясы міндетін атқаруға кіріскен экипаж мүшесіне шабуыл жасаған жолаушыны жауапкершілікке тартуға атсалысады. Екіншіден, біз бортсеріктеріміздің қазақ тілі деңгейін тексеріп, біліксіз қызметкерлерді басқа жұмыс орнына ауыстырамыз. Біз бүгінгі және ертеңгі жолаушыларымызды түсінушілікпен қарауды сұраймыз[2]”.
Эти три предложения, разумеется, гораздо сложнее, чем “Қалайсың?”, “Алға, Қазақстан!” и “Сау бол”. Но и ситуация требовала от “топов” авиакомпании экстраординарных решений. Эти фразы должен был выучить ее представитель перед зеркалом за ночь назубок, отточить по мере возможностей произношение и произнести их на камеру наизусть, добавить в пресс-релиз. Это вполне возможно. На чужом для них языке выступали Владимир Мутко (олимпийская заявка России в Цюрихе в 2010), Дмитрий Медведев (спич на казахском в 70-ый день рождения Назарбаева) и Ахметжан Есимов (закрытие Азиады, речь на английском). Прочитали – как смогли: по шпаргалке, в русской транскрипции. Воспользовались чужим и непонятным для них языковым инструментом, попытавшись быть понятными и понятыми. С точки зрения требовательного преподавателя они сделали это плохо, коряво и с отвратительным произношением. С точки зрения уважения к гостям/хозяевам они сделали это великолепно: воля к победе налицо. Хотя VIP-спикеры могли бы и не напрягаться: рейтинги им – по бубну. Гораздо большее и мужество, и настырность проявила всеказахстанская мать Тереза, обаятельнейшая и харизматичная леди Аружан. Ещё вчера она не говорила и не писала на языке Абая, сегодня же свою отповедь лягающемуся экс-чиновнику, “защитнику” государственного языка она дала именно на казахском языке (любопытствующие отыщут текст на yvision.kz). Уже даже не важно, что двигает Саин: женская солидарность, обида за язык, за свой народ или еще какое “не могу молчать”. Она поступила как человек. “Адам бол!” – нравственный кодекс Абая ей знаком не понаслышке.
Мне не жаль преданных сотрудников “Ската”: да, руководство трусливо бросило их на произвол судьбы, а Ассоциация перевозчиков РК добила. Ведь зато их главный соперник легко заставил дебошира уважать авиакомпанию, просто проявив командный дух верного друга. Я подозреваю, что женатый на казашке Питер Фостер – уже гораздо больший казах, чем все руководители возникшей на базе Чимкентского авиаотряда компании “SCAT” вместе взятые. Хотя, казалось бы, уж где-где, но в “Техасе” к языку отношение более, чем почтительное, а в Британии же не все Казахстан от Афганистана отличат. Но время такое нынче: предрассудки и комплексы устаревают и блекнут на глазах. Вот и классический вопрос: “что делать?” требует неординарного ответа.
Мне вспомнилась одна из встреч с Герольдом Карловичем Бельгером, где мы завели разговор о многострадальных учебниках. Гимн – есть, флаг – присутствует, традиции – описаны: но почему же не верится в этот дастарханный образ и накрахмаленные кимешеки? Ведь это же правда: таких казахов я вижу на Наурыз и на свадьбах, на пафосных тусах и церемониях. Но это – лишь открытка.
Я знаю, что язык казахов мертв и безжизненен без сочного и яркого экспрессивного словаря. Мы уже сегодня слышим с главной культурной площадки столицы русскую мать-перемать от Игоря Губермана: но почему же крошечная методичка отборной казахской нецензурщины так и остается раритетом в Академии наук? Почему на улице я слышу от любой запнувшейся на кочке апашки классическое тұқымы құрысын![3] – в адрес бугорка, но ни один учебник, ни один словарь мне эту фразу не приведет? Почему “Қара сөздер” любителя сочного и крепкого словца Абая в изложении Роллана Сейсенбаева так щедро усыпаны многоточиями? Ведь нецензурированный Абай обеспечит всплеск интереса к языку. Любого поклонника экшна спроси, с каких слов он взялся за изучение английского: выяснится, что первые слова и выражения засели в голову как раз оттуда, из экспрессивной лексики.
И вот последний аргумент к освоению таких неформатных и непечатных выражений. Разве стал Жарылкап Калыбай меньше казахом от того, что и подшофе, и протрезвев обложил последними словами публично бортпроводника? Нет. Представитель творческой интеллигенции, главный редактор глянца “Жұлдыздар отбасы”, которым завалены все киоски “Дауыс” (бывшие “Союзпечать”), всё равно получил свою долю славы от соратников: “Жарайсын! Тіл жанашыр! Еркек![4]”. Публично унизить человека, взбираясь на его позоре на жердочку курятника переменчивого мнения социума повыше, – это тоже часть нашей истории и современья, это тоже в традициях и обычаях. Это не назовешь гордо “частью нашей культуры”, – это фрагмент нашего бескультурья. Он не исчезнет завтра, его не искоренить никакими законами, это часть нашего менталитета. И с этим надо уметь считаться. Пора учиться реагировать на языке оригинала.
p.s. В шутку ли, в серьез Канат Тасибеков, автор бестселлера «Ситуативный казахский» пообещал на одной из встреч в клубе «Let's speak қазақша!» уделить особое внимание экспрессивной лексике в третьей части своей книги. Заинтриговал прямо…
***
***
© ZONAkz, 2014г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.
[1] Зиялы қауым — (каз.) – интеллигенция
[2]Во-первых и в главных, авиакомпания «Скат» будет добиваться привлечения к ответственности пассажира, напавшего на члена экипажа в момент исполнения им служебных обязанностей‚ во-вторых, мы проверим наших бортпроводников на знание казахского языка и тех, кто не владеет, переведем на другую работу. Мы просим наших нынешних и будущих клиентов о понимании
[3]Тұқымы құрысын — Чтобы твое семя иссохло! Соответствует русскому: Чтоб ты сдох! Чтоб тебе ни дна, ни покрышки!
[4]Жарайсын! Тіл жанашыр! Еркек! (каз.) – Молодец! За Язык болеет! Мужчина!