Абсурд на грани паранойи

Громкое судебное дело экологов развалилось с невероятным грохотом.

Судя по унылому выражению председательствующего судьи Ерлана Тасырова, он в смятении. Ему стоит посочувствовать: надо быть сродни с самим Анатолием Кони, чтобы разгрести авгиевы конюшни следствия и обвинения и вынести беспристрастный и справедливый, а главное – законный! – вердикт.

Для прокуроров же самым достойным выходом из ситуации, в которую загнали они сами себя и следователи финансовой полиции, пожалуй, станет, если они, чтобы сохранить хотя бы зачатки профессиональной чести, поразмышляют над двумя версиями: первая – переквалифицировать статьи обвинения и просить суд полностью оправдать экс-министра охраны окружающей среды Нурлана Искакова, его бывших заместителей Альжана Бралиева и Зейнуллу Сарсембаева, представителя ТОО “Меркурий плюс” Адильбека Жайлганова; вторая – просить суд отправить уголовное дело на новое расследование и освободить подсудимых прямо из зала суда. Но, чтобы совершить ПОСТУПОК, надо иметь мужество.

Окончательная либерализация Казахстана

25.11.2024 08:3017427

Три месяца и 11 дней длится судебный процесс по делу МООС. В истории казахстанской судебной системы аналогов не припомню. Как и не припомню того, как на глазах у достопочтенной публики так бездарно развалилась бы выстроенная следствием на протяжении более года конструкция обвинения (исключение – знаменитое “дело Кулекеева”).

Адвокаты подсудимых и сами “главные фигуранты”, для содержания которых ничего лучшего не придумали, как заточить их в СИЗО (не дай Бог, использовав свои высокопоставленные связи, вдруг “сделают ноги” за границу), в прениях сторон – участников процесса, не будет громко сказано, камня на камне не оставили на 35-томном уголовном деле.

Забегая вперед, скажу не ради комплиментарности: Федор Плевако — один из известнейших деятелей российской адвокатуры, получивший прозвища “московский златоуст” и “Федор-златоуст”, на чьем блистательном ораторском искусстве вот уже в течение века учатся будущие защитники, наверняка бы остался доволен. На протяжении всего процесса адвокаты демонстрировали изрядную долю остроумия, находчивости, сарказма, мгновенно реагировали на реплики противника.

Эти же признаки ораторского искусства проявили и сами подсудимые, что особенно было присуще им во время их выступлений в прениях. Невозможно было без смеха сквозь слезы слушать, к примеру, такой саркастический выпад экс-вице-министра Зейнуллы Сарсембаева. Обращаясь к государственным обвинителям – прокурорам Бахтияру Ерназарову и Еркегали Закирову, он так прокомментировал срок наказания, запрошенный ими в отношении себя: “Вы представляете, обвинение запросило мне шесть лет тюремного заключения. Мне сейчас почти шестьдесят, и мое исправление, по мнению прокуроров, возможно лишь в условиях исправительной колонии! Более того, они решили, что после освобождения в течение шести лет я не имею права работать на государственной службе. Из тюрьмы я выйду в шестьдесят четыре года, и вы думаете, что на второй день побегу проситься на государственную службу?”.

Выводы следствия и обвинительное заключение прокуроров, по большому счету, настолько абсурдны, что нет-нет да приходит мысль: а не заболели ли наши доблестные органы параноидальной манией преследования? Ведь если непредвзято осмыслить все их аргументы и формулировки, в которые они облекли свои умозаключения, какими бы стропами ни привешивали их к обвинительному заключению, они, скорее, свидетельствуют о симптомах явно неадекватного восприятия окружающего мира, фактов и событий. Судите сами.

Несмотря на неоднократные ходатайства подсудимых и их защитников, разделить обвинение по годам, этого сделано не было. В результате “смешались кони, люди”. Если общая сумма якобы нанесенного ущерба составляет 1 млрд. 172 млн. 657 тыс. тенге, то 522 млн. из них приходится на 2007 год. Однако как казначейство, с подачи МООС, могло перечислить ТОО “Меркурий плюс” такую сумму, если из бюджета было выделено всего более 380 млн.?

И лишь оставшаяся сумма – на 2008 год, когда все бразды управления финансами по проекту “Дарьял-У” были в руках ответственного секретаря МООС Рустема Хамзина, а не у министра Нурлана Искакова и иже с ним, что подтверждается материалами уголовного дела. Всего же на 2008 год бюджет выделил более 800 млн. тенге, из которых 196 млн. как неосвоенные ответсекретарь вернул в бюджет, а на новый, 2009 год, их не запросил.

Какими арифметическими методами считали следователи сумму ущерба, если большая часть конденсаторов, содержащих ядовитые вещества, все-таки была утилизирована и отправлена на завод-уничтожитель в Германию? Неужели за счет альтруизма бывшего гражданина Казахстана, невесть с чего воспылавшего пламенной заботой о здоровье своих бывших соотечественников? Свежо предание, да верится с трудом.

Тем более, что Борис Меклер, которого в Караганде знают как мелкого бизнесмена, перебравшегося в Германию и заделавшегося там крупным предпринимателем с помощью своих знакомых из московского Кремля, тоже выходцев из Караганды, запал на “Дарьял-У” только из-за того, что в оборудовании, принадлежащем прежде министерству обороны РК, содержалось огромное количество драгметаллов: серебра, золота и платины. Не успел втихоря он вывезти богатства народа Казахстана на свою историческую родину – помешали депутаты Ерлан Нигматулин, баллотировавшийся в парламент из Балхаша, и его коллеги. Так что вынужден был Борис Иосифович, скрепя зубы, подчиниться законам презренной им родины. И если был ущерб на самом деле, то спросить за него логичнее было бы с Меклера и его ТОО “Меркурий и Ко”. Однако к Меклеру казахстанские следователи обвинение не предъявили, он даже в качестве свидетеля по делу не проходит. Почему?

Обвинение в злоупотреблении служебным положением и т.д. в отношении Искакова абсурдно еще и потому, что все приказы и постановления, распоряжения, изданные им в бытность министром, до сих пор никто не отменял, значит, они до сего дня имеют законную силу. Экспертиза на соответствие их законам страны, опять-таки несмотря на просьбы подсудимых и их защитников, не была проведена. Если же сегодня Искакова обвиняют, как это абсурдно ни звучит, в законопослушном исполнении постановлений правительства, законов о госсслужбе и т.д., следовательно, необходимо провести ревизию всей законодательной базы страны. А то ведь выходит, по утверждению, например, адвоката Ермека Бектасова, следователи и прокуроры подвергли сомнению законность даже основы основ отечественной законодательной базы – Конституции РК.

Кроме того, если Искаков злоупотребил своим служебным положением в корыстных целях, то подобное обвинение, по логике, следует предъявить всему правительству во главе с бывшими и нынешним премьерами, к министрам, работавшим до и действующему после Искакова. Ведь все решения по проекту “Дарьял-У”, в том числе по определению одного источника, то бишь ТОО “Меркурий плюс”, были приняты еще в 2005 году, т.е. до прихода в МООС Искакова и его заместителей! А как вам то, что даже после того, как Искакова заключили в СИЗО, его преемник делает то же самое, что и его предшественник. Значит, и нового министра под белы ручки можно вести в места не столь отдаленные? А вкупе с ним и всех других министров, живущих по действующим законам.

Кстати, в своих умозаключениях прокуроры дошли до того (видимо, повлияло воспаленное воображение следователей финполиции), что они обвинили экс-министра и его заместителей в том, что они самолично, чуть ли не на ощупь, не проверили герметичность упаковки конденсаторов, ее соответствие международным стандартом, более того, не приняли мер, чтобы директор ТОО “Меркурий плюс” Меньшиков, находясь на объекте “Дарьял-У”, был одет в специальную защитную униформу.

Маразм, скажет кто-то и будет прав. Потому что в отсутствии аргументов, следователи гремят пустыми кастрюлями, не знаю, с какой колокольни, но реальность такова, что любой мало-мальского чина следователь может вот так, походя, покуситься на честь министерского мундира.

Согласитесь, с какого перепуга или бодуна министр Искаков и его замы должны были контролировать, как одеты руководитель “Меркурия” и его повара и конюхи, как он выполняет то, за что отвечает по закону согласно заключенному договору и за что получает зарплату от Меклера. Это надо же иметь такую степень воспаленности ума, чтобы подобным уничижительным образом членов правительства “мочить в сортире”.

Хотелось бы надеяться, что глава государства и глава кабинета министров Карим Масимов дадут подобающую оценку столь неуважительному отношению к чести, достоинству и авторитету членов правительства.

Кстати, показательна в этом отношении и обвинительная речь прокурора 6-го управления городской прокуратуры Астаны Бахтияра Ерназарова. Она смутила не только бездоказательностью, отсутствием всякой логики (об этом чуть ниже) и каких-то ссылок на нормы закона, но и “штилем” изложения. Лексика представителя государственного обвинения оказалась весьма далекой от той, которой достоин стиль официального документа, тем более публичного выступления. Выражения “наплевать”, “наплевательски”, которыми изобиловала речь прокурора, скорее, присущи школяру, не дружащему с языкознанием, нежели государственному мужу. Может, поэтому, в пику прокурору, общественная защитница экс-министра и его супруга Нургуль Жандосова в своем выступлении буквально “исплевала” (извините за выражение, но дурной пример заразителен) речь представителя гособвинения. Естественно, в переносном смысле слова.

В связи с этим, хотелось бы обратиться к генеральному прокурору страны Кайрату Мами: организуйте, пожалуйста, в своем ведомстве ликбез для подчиненных с тем, чтобы они не то чтобы писать, но и говорить умели с уважением хотя бы к своей профессии.

Чем дальше в текст прокурорской речи, тем больше разочарований. Господа прокуроры не утруждали себя не только в подборе выражений, но особо не заставляли свою мысль трудиться.

Как известно, экс-министра сначала обвинили в организации ОПГ, тем самым придав его облику некий ореол значимости и загадочности. На проверку ореол оказался мифическим. При всем страстном желании Искаков этого сделать не мог. По самым банальным причинам.

Во-первых, когда он воссел в министерское кресло, в МООСе вовсю шло следствие по возбужденному КНБ уголовному делу, связанному с хищением катеров. Следствие закончилось аж в августе 2008 года. Надо быть или прирожденным камикадзе, или врожденным уголовником, или так материально бедствовать, чтобы, находясь под колпаком КНБ, решиться на столь суперотчаянный шаг.

Во-вторых, со всеми быстро сменяющимися директорами “Меркурия плюс” он не был знаком, кроме как с Меньшиковым, которого впервые встретил в сентябре 2008 года на совещании в МООСЕ по вопросу о реализации требований тогдашнего заместителя председателя АБЭКП Кайрата Кожамжарова к ответственному секретарю МООС Рустему Хамзину о немедленной транспортировке оставшихся на “Дарьяле” конденсаторов.

Адильбека Жайлганова впервые увидел в декабре 2007 года (следствие и обвинение утверждают, что в 2006 году), когда тот пришел к нему с корреспондентом газеты “Мегаполис” Кульгускиным-Северным, тоже принял его за журналиста. В МООСе Жайлганов ни разу не был, о чем свидетельствуют записи в журнале по регистрации посетителей.

О взаимоотношениях министра со своими заместителями уже писала в одной из предыдущих статей, не хотелось бы повторяться.

Что же касается бывшего директора департамента финансово-административного обеспечения Татьяны Савицкой, которую наши доблестные органы, сбиваясь с ног, даже через Интерпол найти не могут. Помнится, при допросе Рустема Хамзина прокурор Еркегали Закиров с доходящей до неприличия дотошностью спрашивал: а какие взаимоотношения были у министра с подчиненной, на что допрашиваемый ответил: никаких, кроме служебных. Иного ответа и не могло быть, потому как Савицкая, по информации конфиденциального источника, являлась пассией Меклера-старшего. Не хотелось опускаться до уровня прокурора, но, к сожалению, все обвинительное заключение соткано из подобных домыслов и предположений. Желаемое следователи, кажется, выдали за действительное.

Надо отдать должное, прокурор Бахтияр Ерназаров красиво говорил о коррупции, разъедающей наше общество. К коррупционерам следствие отнесло и руководство МООС. Однако так ли это на самом деле?

К сожалению, в обществе укоренился определенный стереотип: если ты занимаешь высокую должность, то по определению не можешь быть белым и пушистым, исключений в этом стереотипе нет, о чем с горечью говорил в суде экс-вице-министр МООС Альжан Бралиев. Этим стереотипом руководствовались, по его мнению, и следственные органы, которые превратилось в карательные. Нездоровые стереотипы превратились в нездоровое стремление очернить и обвинить человека любой ценой, ценой жестокой – 7 месяцев предварительного заключения и перспективой лишения свободы на многие годы в условиях и без того переполненных тюрем, конфискацией имущества и без права вхождения в дверь госорганов почти до самого скончания своего века.

Можно ли считать коррупционером, пособником в ОПГ, например, Альжана Бралиева (оставим за скобками его блестящее образование, воспитание, происхождение, в конце концов, прежнее честное служение интересам родного государства), который в МООС пришел по решению правительства и с грузом уже одного уголовного дела, возбужденного в отношении него финансовой полицией по прежней работе по программе “Болашак”?

Нет же, следствие настаивает: Бралиев дал согласие Искакову на создание ОПГ, на свою роль пособника в ней и “при неустановленных обстоятельствах из корыстных побуждений” совершил преступление путем проведения конкурса по госзакупкам, чинил препятствия за значительное вознаграждение…

“Это как же надо было меня заинтересовать, чтобы я, забыв о своем уголовном преследовании, согласился?”, недоумевает Альжан Бралиев. Все, о чем утверждает следствие, это подлый наговор, потому что оно не приводит фактов, что это были за препятствия и как я устранял их. Препятствий не могло быть априори, потому что не было преступления и даже мыслей о нем, скажет он в прениях.

О жестокости цены за “неустановленные следствием обстоятельства” говорит и тот факт, что другого вице-министра – Зейнуллу Сарсембаева в СИЗО забрали с больничной койки, сразу же, как ему сделали мини-операцию на сердце.

“Послушав речи гособвинителей, я ужаснулся бы на самом деле, если бы не знал обстоятельства этого дела, не знал бы своего отца, который более 30 лет работал в одной из самых гуманных сфер человеческой деятельности – в здравоохранении, хирургом, прооперировал тысячи людей, спасая их жизни”, скажет в суде его сын, который, добровольно покинув свою престижную должность, вот уже в течение 8 месяцев защищает фамильную честь и доброе имя своего отца.

Абсурдность одного из пунктов обвинения Сарсембаева, а именно: “не убеждаясь, что конденсаторы надлежащим образом упакованы и отправлены в соответствии с упаковочными нормами, не видя очевидности должной упаковки, подписывает акты выполненных работ как основное должностное лицо”. Грубо говоря, он так же, как Искаков, лично должен был обнюхать упакованные конденсаторы перед отправкой.

Сарсембаев, будучи в 2007 году председателем конкурсных комиссий по госзакупке, подписал всего один акт о выполненных работах – после Савицкой и других членов комиссии, но … в ход его не пустил. Тем не менее, этот факт никак не сказался на финансировании проекта. Как оказалось, что подтвердили и свидетели, его подпись и не нужна была для движения бюджетных средств.

Акты и в 2007 году, и в 2008 году подписывались директором ДАФО Савицкой на основании пояснительных записок директора Карагандинского территориального управления МООС Смагулова. Кстати, такие же записки Смагулов поставляет и нынешнему руководству МООС и ничего – все на своих местах.

О безответственности ответственного лица – Смагулова в своем выступлении Зейнулла Сакенович напомнил одной выдержкой из свидетельских показаний карагандинского чиновника, где он говорит, как, увидев руководство МООСа, он, как нашкодивший мальчишка, “просто убежал”. И этот “мальчишка” в свое время работал помощником двух акимов Карагандинской области – Петра Нефедова и Мажита Есенбаева. Судя по этому признанию, Смагулов только и знал, что таскал чемоданы за своими “хозяевами”.

Маразм, скажет кто-то, узнав о следующем пункте обвинения бывшего зама министра. И снова будет прав. Вы не поверите, но одним из доказательств виновности Сарсембаева в “злоупотреблении им своих должностных полномочий из корыстных побуждений”, вступления в преступный сговор следствие приводит следующее.

Сарсембаев де виновен в том, “что в отношении него издан приказ о праве подписывать акт выполненных работ”. Это, по мнению обвинения, свидетельствует о наличии сговора. “Сговора кого с кем? Возможно, сговора с сотрудниками отдела кадров, не ознакомивших Сарсембаева с приказом и на суде это подтвердивших? Подтвердивших также, что он проводил служебное расследование, пытаясь установить обстоятельства возникновения и прохождения этого приказа. После проведения расследования и журнал, и приказ, и объяснительные Сарсембаев передал следствию, наивно полагая, что этому будет дана соответствующая оценка”, скажет в прениях общественный защитник Зейнуллы Сакеновича. Действительно, наивный аксакал.

Можно еще долго перечислять аргументы и факты, напрочь перечеркивающие обвинение. Но самое главное, что прозвучало на прошлой неделе, — подсудимые, наконец, назвали вещи своими именами. Уголовное дело экс-министр Нурлан Искаков назвал сфабрикованным, его заместитель Альжан Бралиев – подлым наговором, а второй заместитель министра Зейнулла Сарсембаев сказал прямо и честно: не те преступники, кто сидит на скамье подсудимых, а кто фабриковал дело. Тогда-то он и возмутился: “Мне терять нечего. Я готов отсидеть и двадцать лет, но судите меня по законности, если есть за что!”.