Бахытжамал Бектурганова, доктор философских наук, профессор, руководитель Ассоциации социологов и политологов, которая всегда отличалась своим видением ситуации в стране и говорила о проблемах остро и откровенно. Последнее время вокруг Бектургановой создался определенный вакуум, и мы перестали слышать о том, что она думает по поводу партийно-политической ситуации в Казахстане.
— Бахытжамал, каково твое мнение?
— Если помнишь, на нашем политическом поле новые игроки появились где-то в конце 90-х гг. Ими стали финансово-промышленные группы. К тому времени они уже обросли торгово-промышленным, банковским капиталом. Сравнительно быстро прибрали к рукам СМИ, создали собственные информационно-аналитические службы, исследовательские компании. Сегодня они имеют собственных социологов, политологов, политтехнологов. В начале 2000-х гг. новые олигополии стали обзаводиться и собственными политическими партиями. В результате политический плюрализм принял форму жесткой внутриэлитной конкуренции. А институт партий превратился в конкурентное преимущество тех групп “интересов”, которые первыми успели ими обзавестись. Сейчас каких только партий нет в Казахстане. Это и картельные партии, и медиа-партии, и всеохватные, и минимальные, и профессиональные и т.д. Вся эта внешняя пестрота обставляется как многопартийность. На самом деле имеется “многоподъездность”, где все “подъезды” располагаются в одном и том же здании администрации президента РК.
— Ты считаешь, что наши партии созданы по интересам?
— По своей природе, задачам и характеру они выражают главным образом интересы своих корпоративных групп. Возьми любую партию, начиная от “Отана” и заканчивая “ДВК”. Что мы видим? – Огромную автономию “первых номеров” партийных списков от низовых структур партий и тем более от народа. О чем это говорит? – О том, что партийное строительство идет в элитном пространстве. А главная функция партий – быть ключевым инструментом формирования властного истеблишмента.
Полностью вписываются в этот контекст и оппозиционные партии “Ак жол” и ДВК. В 2001г. целый ряд высокопоставленных чиновников и представителей бизнес-элиты, оказавшихся в опале, создали движение “Демвыбор Казахстана”. Во многом их опальным положением и объяснялась оппозиционность движения. Очень скоро это движение дало трещину и распалось на два крыла. Лояльное крыло создало “Ак жол”, радикальное за год до выборов 2004 г. трансформировалось в партию, сохранив за собой название движения. То, что сейчас происходит с этими партиями, называется “бумерангом возвратных эффектов”. То есть процесс пошел вспять, возвращаясь к исходной точке.
— Неужели все так безнадежно?
— Деятельность нашей оппозиции напоминает работу мифологического Сизифа, толкающего в гору тяжелый камень. Камень снова и снова падает и работу всякий раз приходится начинать заново. Помимо потери времени это чревато и потерей общественного доверия. Не случайно она провалила парламентские выборы. Ей все труднее становится убеждать народ в собственной полезности.
— Что ты хочешь сказать, что наша оппозиция находится в кризисе?
— Я хочу сказать, что у нас вся система партийного представительства находится в кризисе. Нет реально действующих партий, а есть политические фантомы. Партии не являются самостоятельными политическими игроками. Они – ответвления “теневых” центров политической власти. Властная вертикаль имеет три уровня: на самом верху – элитные группы, внизу – народ, а между ними – партии и СМИ, которые транслируют интересы и решения элитных групп на массовый уровень. Причем в ряде случаев СМИ ведут себя как политическое лобби или даже как политические партии. У нас нет борьбы партий, а есть борьба учреждений. За борьбой партий стоит противостояние различных групп, тесно связанных с госаппаратом. Одна группа курирует “Асар”, другая – “Ак жол”, третья – АИСТ, ДПК, ДВК и т.д. Ситуация осложняется тем, что борьба партий все больше и больше превращается во “внутривидовую” борьбу в самом госаппарате. А когда аппаратные “игры” выходят на публичный политический уровень, тут уже дело пахнет керосином. Это игры с национальной безопасностью. Как известно, революции инициирует не народ. “Спусковым крючком” революции является алчущий возвышающего для себя места государственный чиновник, получивший политический навык. Что касается оппозиции, то у нас такая же управляемая оппозиция, как и управляемая демократия.
— Что тебе не нравится в политических кругах оппозиции?
— То, что мы сегодня наблюдаем в лагере оппозиции, для меня представляется сюрреализмом. Коммунисты братаются с антикоммунистами. Те, в свою очередь, разводятся друг с другом, доводя до абсурда внутрипартийные разногласия. У “Ак жола” раскол дошел пока только до публичного скандала и объяснений с журналистами, у ДВК все обернулось намного трагичнее – ликвидацией партии.
— Как ты оцениваешь закрытие партии ДВК?
— Я считаю, что власть совершила большую ошибку, пойдя на ликвидацию стотысячной партии. Основания, которые были выдвинуты против “Демвыбора”, не выдерживают критики и не признаны международным сообществом в качестве сколько-нибудь серьезных и окончательных. Учитывая, что то, что происходит в нашей стране, уже перестало быть только нашим внутренним делом, власть не может позволить себе испортить отношения с международным сообществом, да еще накануне президентских выборов. Что она выиграла? С ликвидацией ДВК проблема президентских выборов не ликвидируется, а только усугубится. ДВК уже сейчас, просто из факта своей кончины, извлекает международные политические дивиденды. Таким образом, поставив ДВК вне закона, власть загнала себя в патовое положение. Отозвать ситуацию назад она не может, не царское это дело. С другой стороны, она не оставила выбора и ДВК. Чтобы сохраниться, у этой партии остался один выход – импорт украинской \»оранжевой революции\». В противном случае ее ждет политическая смерть. Даже если она всем составом инкорпорируется в новое движение, скажем, “За справедливый Казахстан”, не факт, что оно будет таким же, как польская “Солидарность”. Так что дальнейшая судьба ДВК — это вопрос либо политической воли, либо политического торга.
-Что породило твои сомнения?
— Но у меня есть вопросы к ДВК, на которые я не получу ответа, т.к. многое тщательно скрывается от общественности. И это дает мне право думать, что я не сильно ошибаюсь в своих сомнениях. С момента своего образования и вплоть до ликвидации эта партия позиционировала себя как непримиримого оппонента власти, отказываясь от участия в переговорном процессе. Тем не менее, за исключением последнего случая, когда было принято политическое заявление с призывом к акциям гражданского неповиновения, что и послужило формальным поводом к ликвидации партии, ДВК избегал конфликта с законом и проводил свои акции с санкции власти. Чем объяснить такое сальто-мортале? Изменилось представление об ответственности перед обществом под впечатлением украинских событий? Или это ответная реакция на некие необратимые метаболизмы в организме партии, что–то, что сродни массовому самоубийству китов? И в связи с последним вопросом возникает ряд других вопросов. Почему наряду с должностью председателя партии после избрания Г.Жакиянова появляется еще одна должность председателя (бюро партии), на которую тут же избирается экс-администратор партии? В результате Г.Жакиянов так и остался на положении формального лидера. Почему из состава бюро вышел ряд его членов, проголосовавших против принятия рокового для партии заявления?
Ликвидация ДВК — это “зачистка” партийно-политического поля от неугодной для власти партии. Но я не исключаю, что точно таким экстравагантным образом была “очищена” партийная площадка внутри ДВК от неугодных оппонентов.
— Как ты оцениваешь шансы оппозиции в борьбе за президентский мандат?
— Даже если из 1000 будет всего один шанс — за него стоит биться.
— Насколько легитимно право Н.Назарбаева выдвигаться на 4-й срок?
— По существу ты задала мне два вопроса: о легитимности и об определении срока полномочий.
Первое. Легитимность власти президента существует постольку, поскольку люди (народ) признают за ним авторитет, престиж, справедливость, полезность и т.д. То есть легитимность права президента баллотироваться на новый срок – это признание его большинством народа. Ситуация, при которой народ в своей основной массе утрачивает веру в авторитет и справедливость президента характеризуется утратой его легитимности. Так что с этим я не вижу проблем у Н.Назарбаева.
Второе. Что касается длительности его пребывания у руля власти. В научных кругах периодически поднимается вопрос о целесообразности строго ограниченного срока полномочий. Часто в качестве аргумента против ограничения срока приводится пример эффективного 4-летнего президентства лауреата Нобелевской премии, президента Коста-Рики Оскара Ариаса Санчеса. Народ сожалел, что он не мог быть переизбран.
В последнее время исследователи склоняются к мнению, что одной из причин нерезультативности президентского правления является сам ограниченный его срок. Честолюбивые политики, даже принадлежащие к партии президента, понимая, что могут преуспеть в собственной карьере, создают свои оппозиционные структуры, представляя себя противниками политического режима. Такой феномен наблюдается в США к концу каждого 2-го срока пребывания президента у власти. Этот синдром встречается и во многих других странах.
Как понимаешь, я ограничилась чисто информативной справкой, без указания своего отношения к этому.
— А каким будет сценарий президентских выборов, на твой взгляд?
— Не вижу причин, по которым необходимо запускать “аварийный” вариант передачи власти преемнику либо досрочные президентские выборы. Электоральные рейтинги Н.Назарбаева стабильно высокие (более 50%), в то время как у возможных претендентов на роль единого кандидата от оппозиции они колеблются в пределах от 0 до 5%. Вообще мне непонятно, зачем надо было ликвидировать ДВК, если общественный запрос по-прежнему сконцентрирован на Н.Назарбаеве как на исполнителе функций президента. Если сценарий президентских выборов пойдет по одному из указанных “аварийных” вариантов, то это будет означать, что в госаппарате усилилось политическое лобби, заинтересованное в ослаблении президентской власти Н.Назарбаева и его замене. А это, в свою очередь, можно рассматривать как конец эры “динозавров” и наступление эры постмодернистских партий, сверхзадача которых – обеспечение механизмов завоевания власти в условиях маркетизации и виртуализации политического рынка.
Но есть еще и третий сценарий, думаю, он вполне реален: не прямые президентские выборы, а через институты выборщиков. Посмотрим, как они покажут себя на выборах районных и аульных акимов. В свое время я говорила помощнику сенатора Маккейна, что Америке пора разобраться со своим конституционным реликтом – институтом выборщиков. В противном случае Америка будет нести ответственность за распространение реликтовых форм своей демократии в развивающихся странах. Как в воду глядела…
“Жума-таймс” 24.02.05 г.