Более 3000 км проехали журналисты, чтобы встретиться с Галымжаном Жакияновым. Пресс-тур, организованный ДВК, продлился чуть больше 2-х суток и создал не слабый ажиотаж.
Особенно старались спецслужбы, видимо, во всех городах, в которых останавливался или даже просто проезжал «Икарус» с журналистами, было объявлено усиление. Это почувствовали не только лишенные выходных сотрудники правоохранительных органов, но и сами представители СМИ. Тонированные машины встречали на въездах в города и “провожали” по выезде…
По приезде в Шидерты, где находится колония-поселение, в которую перевели Галымжана Жакиянова, нас встретил его пресс-секретарь. Он, кстати, тоже удивил. Первый его вопрос к начальнику службы безопасности ДВК, который сопровождал представителей прессы, был: “КНБшников много в автобусе?” Ну, да ладно, “песня”-то не о нем…
Несмотря на отвратительные погодные условия — температура воздуха около нуля, мелкий холодный дождь, журналистов сотрудники колонии виновника пресс-тура заставили ждать на улице. Не выпускали Галымжана Жакиянова до тех пор, пока не составили полный список приехавших, включая в него все паспортные данные и данные служебных удостоверений. А пока длилась эта перепись посетителей, супруга Галымжана Бадылжановича Карлыгаш Жакиянова немного прокомментировала ситуацию:
— Хотя карантин прерван, Галымжан находится в колонии. Его выпустили на длительное свидание со мной в дом, который я снимаю, он находится рядом с колонией, но это связано только с этим пресс-туром. Если бы не приехали журналисты, то мне с супругом сегодня пришлось бы находиться в здании учреждения. Кроме родственников, никто не имеет права на длительное свидание, то есть ни представители СМИ, ни соратники, ни друзья. Сегодня вообще фиксируют всех, кто приезжает к нам, всех обязывают проходить регистрацию; я этот факт расцениваю, как преследование со стороны властей. Вчера ночью в 3 часа к нам приходили, проверяли, на месте ли Галымжан, нас предупредили о том, что при каком-либо малейшем нарушении свидание немедленно будет прервано. И я боюсь, что после вашего отъезда Галымжана снова поместят в учреждение. Начальник колонии мне сказал, что это “свобода в кредит”…
Первую пресс-конференцию, Жакиянов провел на улице около колонии-поселения. Конечно, не обошлось без небольшой перепалки между журналистами и администрацией учреждения. Последние стали делать замечание по поводу съемок на видео- и фотокамеры: “…Это режимное учреждение, здесь нельзя снимать, уберите камеры, это КПП, господа, туда повернитесь, там снимайте, и меня не снимайте, я разрешения не давал…” — кричал на журналистов один из сотрудников.
Однако, журналисты не очень-то реагировали на угрозы и продолжили осуществление своих обязанностей.
Это стала первая пресс-конференция Галымжана Жакиянова после 28 марта 2002 года, дня ареста Мухтара Аблязова.
— Страна сегодня уже не та, люди уже не те, как я могу видеть, — начал Галымжан Бадылжанович свою речь перед журналистами. — Изменения произошли большие, и прежде всего в настроении людей, в их ментальности, в ментальности нашего творчества, и это очень радует. Конечно, это еще не свобода, но тем не менее видны проблески, виден луч в конце тоннеля, и есть надежда, что обратно мы туда, в наше тоталитарное прошлое, за забор, за колючую проволоку, не вернемся. В этом я твердо убежден. …Еще я хотел бы поблагодарить международную общественность, правозащитные организации, правительство Соединенных Штатов Америки, Европейских стран за их искреннее желание помочь нам, гражданам Казахстана, в отстаивании прав наших граждан, в развитии демократических процессов в нашей стране. Также я благодарен своим соратникам и тем, кто оказался рядом со мной за колючей проволокой, кто делился со мной последним куском хлеба.
— Какие у вас планы?
— Начать работать. По закону, при такой мере отбывания срока наказания, заключенных могут привлекать на 2 часа в неделю на так называемую неоплачиваемую работу. На остальное время осужденные заключают договор с какой-либо организацией, фирмой или компанией. Но в администрации колонии мне лично сказали, что у меня нет рабочей специальности. Тогда я предложил, что буду работать в организации, в частности, партии ДВК, скажем, консультантом, и заключу соответствующий договор, разрешения мне пока не дали. Этот вопрос обещали решить.
Пресс-конференцию г-н Жакиянов продолжил в доме, часть которого они снимают с супругой, кстати, по словам хозяйки, перед приездом Карлыгаш к ней приходили люди в штатском и как бы ненароком интересовались жизнью насущной, и, мягко говоря, не советовали сдавать помещение, требовали оплаты налога за этот “бизнес”.
Итак, лидер ДВК дал ряд эксклюзивных интервью, но журналисты оригинальны не были, практически все вопросы были идентичны:
— Как вы расцениваете, что вас с зоны теоретически перевели на новый режим — на колонию-поселение, а практически вы попали в те же условия содержания?
— Под давлением общественности 10 августа состоялось решение суда о переводе меня на колонию-поселение, но последующие за этим события, а в частности: меня вывезли в Костанайскую тюрьму, в следственный изолятор, затем, тайно, привезли сюда, вызывают много вопросов. Здесь, практически две недели я пробыл в карантине, хотя по закону карантин длится до 15 дней, “до” — не означает, что именно столько, это может быть и 3-5 дней. И на это должны быть медицинские показания, например, инфекционное заболевание. А если учесть, что я сюда был этапирован не поездом, а в одной машине с сотрудниками правоохранительных органов, и тем более сопровождаемой самим начальником УИС Костанайской области, то не логично было заключать меня под карантин. Но эти все действия и попытки меня изолировать указывают на то, что, действительно, существовала задача каким-то образом меня обезвредить, в том числе и направление меня в поселок Шидерты, который находится далеко и от Павлодара, и от Астаны, и от Караганды.
По части режима, конечно, отличия есть. Здесь над забором нет колючей проволоки, нет вышек, нет вооруженных людей, нет усиленной охраны вокруг территории колонии. То есть, это свободное поселение. Другой вопрос, как попытались это вольное поселение трактовать сами представители УИСа и представители администрации колонии. Они трактовали так, что режим должен продолжаться. Мой ежедневный распорядок: в 7.45 построение и перекличка, в течение дня по пять раз я должен приходить в колонию и отмечаться. Это по сути головной офис колонии-поселения, и здесь находилось до моего перевода человек двадцать-тридцать из местной хозобслуги и тех, кто обслуживает колонию, а все остальные работали по месту своего жительства. Я уже говорил, что многих осужденных, которые находились в Павлодаре и Экибастузе, с семьями ходили на работу, согнали сюда, и сейчас они содержатся в этих бараках, как бы говорят, это сделано, для того, чтобы я не мог ссылаться на них, что кому-то можно жить в Павлодаре, а мне нельзя.
— Как вы считаете, предстоящие выборы будут прозрачными?
— Хотелось бы верить, что то, что говорит власть, их пожелание, их слова искренни. Но, к сожалению, их действия показывают обратное. Во-первых, набившее уже оскомину электронное голосование. Во-вторых, формирование участковых комиссий: казалось бы, зачем их организовывать из одних только провластных партий? Если власть заявляет о том, что выборы должны быть честными, то логика подсказывает, что они должны быть честными в глазах общественности. А задачи участковой комиссии — подсчет голосов, они, что, будут залазить в компьютеры для подсчета голосов? Потом, у многих партий, за несколько месяцев до начала официальной предвыборной агитации, разрешенной по закону, уже шли в эфире телевидения видеоролики.
— Как вы оцениваете борьбу нашей власти с коррупцией? Ведь сейчас очень много скандалов и вокруг “Темир жол”, вокруг Наурызбанка, алматинского аэропорта…
— Очень печально, что высшие должностные лица, кому поручено контролировать, надзирать и выявлять коррупционные преступления, сами оказались вовлеченными в эти грязные истории…
— Как вы относитесь к заявлениям Заманбека Нуркадилова?
— Я считаю, что это отважный шаг, учитывая его возраст. Другое дело — резонанс, появившийся после его выступлений. Я имею в виду, что писали об этом газеты и т.д.
— Ваше мнение о суде над Абиловым…
— Чистой воды политическое дело. Я помню, в 2001 году, года премьер-министром был Токаев, то он отозвался о нас, что мы бездельники, ничего не делаем, а только болтаем, нанес ряд оскорблений. Потом он приехал в Павлодар в мое отсутствие и объявил, что теперь в области другой аким. Я подавал на него в суд, но это дело так и осталось не рассмотренным. Суд у Заманбека Калабаевича длился 5 месяцев, а у Абилова прошел очень быстро, просто надо было его отстранить от предвыборной гонки, так я считаю.
— Были ли гонения по отношению к вам или преследования, когда вас уже отправили в колонию?
— Да, и даже пытались расправиться физически. В тюрьме мало людей, это как маленькая деревня или село. Там все становится известно очень быстро. И администрация договаривалась с некоторыми заключенными, чтобы они спровоцировали меня, и даже давали им оружие. Но у меня были так же и сторонники, которые предупреждали о готовящемся, и я не реагировал на всяческие попытки вызвать с моей стороны агрессию.
Галымжан Бадылжанович, возможно напишет книгу о том, как он сидел, как его пытались “ломать”… но это позже, говорит он.
А пресс-тур завершил митинг, в котором приняли участие и сторонники лидера ДВК.