Два ходатайства, сделанные на судебном заседании по обвинению экс-президента КТЖ Жаксыбека Кулекеева его адвокатом Салимжаном Мусиным, привели в замешательство государственного обвинителя Еркина Шарипова и председательствующего судью Нуржана Жолдасбекова.
Суть первого ходатайства: о недопущении вмешательства в работу суда сотрудников агентства по борьбе с экономической и коррупционной преступностью и организации судебного процесса в соответствии с действующими нормами УПК РК.
Поводом для него стала публикация интервью в газете “Время” от 16 сентября 2008 года под заголовком “Саттыбек Онгарбаев: никакой политики в деле Кулекеева нет”. Дабы было понятно, о чем речь, приведу отрывок из интервью. На вопрос журналиста Диляром Аркин: “По словам адвоката экс-президента АО “КТЖ” Кулекеева Салимжана МУСИНА, ни один из допрошенных свидетелей пока не подтвердил версию обвинения. Кроме того, ходят упорные слухи, что основной свидетель по делу — экс-директор КТЖ по госзакупкам Руслан МЕСТОЕВ не лечится в Москве, а просто скрывается…”, заместитель председателя АБЭКП Саттыбек Онгарбаев отвечает: “Руслан Местоев действительно сейчас находится на лечении в Москве, это подтверждается справкой из клиники Склифосовского. Не исключено, что суд будет вести его допрос на расстоянии — с помощью телемоста. Следствие проведено в полном объеме, нами тщательно были отработаны все версии, в том числе и так называемый “заказ”. Исходя из материалов уголовного дела, видно, что никакой “политики” в этом нет. Местоев сам пришел с заявлением в органы финансовой полиции. Не принимать его заявления мы не имели права”.
“Сведения, раскрытые в данном интервью, свидетельствуют о том, что сотрудники АБЭКП РК продолжают свои незаконные действия по вмешательству в деятельность суда, поскольку организация судебного процесса, в том числе вызов и допрос свидетелей, относится к исключительной компетенции суда”, считает адвокат. И аргументирует свою позицию шестью позициями.
Во-первых, порядок допроса свидетеля в суде регламентирован ст. 351 УПК РК.
Во-вторых, использование телемоста нарушает принцип непосредственности судопроизводства, поскольку суд будет лишен возможности непосредственно установить личность свидетеля, выяснить его отношение к подсудимому, ответственность за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний. Суд также лишается возможности непосредственно задавать вопросы свидетелю, представлять ему документы для ознакомления и комментариев.
В-третьих, в казахстанском законодательстве отсутствуют какие-либо нормативно-правовые акты, предусматривающие возможность допроса свидетеля с помощью так называемого “телемоста”.
В-четвертых, организация телемоста сотрудниками АБЭКП является незаконным, поскольку нарушает принцип уголовного процесса, в частности, ст.11 УПК, который предусматривает осуществление правосудия только судом и недопустимости присвоения полномочий суда. Содействие суду в организации процессуальных действий – прерогатива судебных приставов.
В-пятых, попытка организовать телемост для допроса свидетеля Местоева без уведомления суда и игнорирования прав стороны защиты также является нарушением принципа осуществления судопроизводства, предусмотренного ст. 23 УПК.
В-шестых, в случае с Местоевым речь идет о проведении судебных действий на территории иностранного государства, каким является Российская Федерация, где якобы в данное время пребывает Местоев. Следовательно, поручение о производстве следственного действия направляется через генпрокурора РК, а судебные действия – через министра юстиции РК, либо их заместителей, которые в необходимых случаях должны обращаться к посредничеству министерства иностранных дел РК.
“Все это приведет к необоснованному затягиванию судебного разбирательства и увеличению сроков содержания моего подзащитного в тюремных условиях”, пишет Салимжан Мусин.
Добавлю к сказанному: телемост – не что иное, как публичное шоу. Точно так же, как документ на цифровом носителе в отсутствии оригинала не может быть принят судом как доказательство, никто не может гарантировать его защиту от подделки и монтажа, что при нынешних технических возможностях сделать весьма просто. И попытка организовать допрос свидетеля через телемост, надо полагать, является попыткой финполиции увести от ответственности главного свидетеля проходящего в Астане уголовного процесса или спасти от разрушения выстроенную следствием конструкцию.
К этой мысли наталкивает и сказанное Салимжаном Мусиным на судебном процессе. В ходе следствия на очной ставке он, оказывается, задавал Местоеву 24 вопроса, однако следователь снял их до единого.
В резюлятивной части ходатайства адвокат просит суд “обязать представителя государственного обвинения организовать представление доказательств обвинения в установленном УПК РК порядке и не использовать для организации судебного процесса так называемого “телемоста” для допроса свидетеля Местоева Р.А. (и других свидетелей обвинения), не урегулированного действующим уголовно-процессуальным законодательством”.
Гособвинитель и судья явно не были готовы к такому повороту ситуации и взяли-тайм аут для подробного знакомства с ходатайством. Тем более что с публикацией в газете “Время” они, как оказалось, не были знакомы.
Второе ходатайство было более коротким и сделано в устной форме. По словам Салимжана Мусина, сотрудники финполиции “слили” той же газете “Время” информацию, еще не исследованную в суде, что также является недопустимым. Адвокат просил суд отреагировать на данное действие сотрудников АБЭКП.
О судьбе обоих ходатайств судья сообщит завтра, 19 сентября.
Прошедшее судебное заседание “ознаменовалось” еще несколькими инцидентами.
Во время допроса из зала суда в полуобморочном состоянии был выведен свидетель Нурлан Смагулов. Случилось это после того, как адвокат Мусин задал ему вопрос: не узнаете ли человека, сидящего в зале на предпоследнем ряду? Свидетель, он же один из двух понятых во время передачи портфеля со 100 тысячами долларов сотруднику КТЖ Дамиру Муминову для взятки Кулекееву и задержании президента нацкомпании, узнал человека. Им оказался сотрудник финполиции некто Кульбаков, который и обеспечил явку свидетеля Смагулова на допрос.
На факт опознания адвокат Кулекеева отреагировал молниеносно: это нарушение закона, по заданию своего руководства он проводит оперативно-розыскную деятельность, потому что обеспечение явки свидетеля — это опять-таки прерогатива судебного пристава и стороны гособвинения. Что делает следователь финполиции в зале суда, если по закону в это время он должен находиться на месте своей непосредственной службы?
Адвокат попросил судью удалить из зала Кульбакова, так как своим присутствием он оказывает давление на свидетелей.
Судья Нуржан Жолдасбеков сделал ход конем: каким образом он оказывает давление? Здесь, в зале, сидят и журналисты, которые должны быть на своих рабочих местах. Пусть тогда и они предоставят справки от своих руководств о том, что они выполняют здесь редакционное поручение.
Журналисты, естественно, в долгу не остались, чтобы доказать судье всю абсурдность его условия. Эдак можно договориться до того, что и на каждую пресс-конференцию станут требовать с нас справки о редакционном поручении. Журналист по долгу своей профессии обязан быть там, где происходят события.
Спор на том закончился. С молчаливого согласия прокурора не были удалены из зала ни следователь финполиции, ни журналисты.
Свидетельские показания двух понятых прояснили некоторые детали задержания Жаксыбека Кулекеева. Если вкратце (а допрос длился четыре часа, не считая допроса двух свидетельниц по шпалам и перерыва на обед), то картина выглядит следующим образом.
В 10 часов 1 апреля в финпол был доставлен понятой Аскар Уалиев (в материалах следствия он проходит как Увалиев), чуть позже понятой Нурлан Смагулов. Затем обоих провели в другой кабинет и при них следователи на потайное дно коричневого портфеля сначала установили подслушивающее устройство, поверх положили 10 пачек со 100-долларовыми купюрами, перевязанными обыкновенной резинкой (по показаниям Смагулова, они были упакованы банковским методом, но не накрест, а одной полоской). Пересчета денег при понятых не производилось. На присутствующего при этом Дамира Муминова (свидетель Уалиев не мог вспомнить его фамилию, постоянно путал его со следователем тоже по имени Дамир) надели ремень, к которому прикрепили записывающее устройство, другое устройство прикрепили к его галстуку, затем проинструктировали. Обоим понятым объяснили, что деньги в сумме 100 тыс. долларов предназначены для дачи взятки Кулекееву. А что дача взятки должна произойти через водителя президента КТЖ, они узнали позже, из разговора Муминова со следователем по сотовому телефону.
Затем на двух машинах приехали к головному зданию КТЖ со стороны улицы Желтоксан, где располагается отдельный вход в офис главы компании. Машины поставили через дорогу и просидели в ней до конца рабочего дня. Когда служебный “мерседес” Кулекеева тронулся в сторону микрорайона Караоткель, где находится его дом, двинулись за ним. Въехали во двор одновременно с машиной президента КТЖ.
Едва Жаксыбек Кулекеев вышел из машины, как тут же выскочили из своих машин сотрудники финполиции. По пути следования и во дворе велась видеосъемка. Предъявив документы, финполовцы начали обыск “мерседеса” (в нем ехал и начальник службы безопасности КТЖ) и сразу извлекли два портфеля – коричневый и черный, принадлежащий лично Кулекееву. Открыв содержимое портфелей, “обнаружили”: в коричневом те самые пачки с долларами, которые сами и подкинули; в черном — пачку денег, документы и сотовый телефон президента КТЖ.
При обыске карманов водителя Есенгельды Оспанова нашли около 2 тыс. долларов, сотовый телефон и кое-что из личных предметов.
Все это время Жаксыбек Кулекеев хранил молчание. Во всяком случае, ни один свидетель не мог припомнить, что он говорил что-либо.
В дальнейшем сотрудники финпола провели опись обнаруженного, завернули все это в четыре полиэтиленовых пакета, скрепили их скотчем и листочками с описью. Протокол на месте изъятия составлен не был.
Когда завершилась вся эта процедура, понятые снова были доставлены в офис финпола, где оформили протокол их допроса. Как сказали оба свидетеля, они подписали готовый текст допроса.
В финансовую полицию их пригласили и на другой день, 2 апреля, где снова ими было подписано несколько протоколов. Из сбивчивых их показаний следует, что пересчет денег при них состоялся именно в этот день, и было обнаружено, что в двух пачках не хватает по одной 100-долларовой купюре, о чем также был составлен протокол.
Оба свидетеля утверждают, что более они в финполиции не были, вплоть до того, как началось следствие по возбужденному уголовному делу и как их вызвали в качестве свидетелей.
Многих подробностей произошедшего свидетели не помнят. Некоторые запомнившиеся им эпизоды весьма противоречивы.
Так, свидетель Нурлан Смагулов утверждает, что сотрудник финполиции впервые к нему подошел 1 апреля между 7 и 8 часами утра и попросил выступить в качестве понятого. Когда он пришел в финполицию, там уже находился первый понятой – Аскар Уалиев. Тот же утверждает, что его впервые привели в 10 часов утра, когда он, охранник в Доме быта, сдал свое дежурство и последовал домой.
Оба свидетеля утверждают, что последние протоколы они подписывали 2 апреля. В то же время один из протоколов допроса, подписанный ими, датируется 3 апреля, тогда как содержание изложенного в нем разговора, по показаниям свидетелей, относится к 1 апреля. Между тем протокол тот важный. Дело в том, что в нем оба свидетеля якобы говорят о том, что при них Дамир Муминов сказал, что Кулекеев с Местоевым принуждают его выступить в качестве посредника при взимании взятки с предпринимателей. Подписи в протоколе свидетели признают, но факт якобы сказанной при них Муминовым фразы отрицают. “Мне что дали, то подписал”, говорит Аскар Уалиев.
Нет общего знаменателя и в вопросе, где конкретно находился коричневый портфель со 100 тыс. долларов при обыске “мерседеса” — на заднем сиденье или на полу. Уалиев говорит, что не видел своими глазами, Смагулов – что на полу за сиденьем водителя.
На вопрос Жаксыбека Кулекеева, сколько единиц спецтехники было в портфеле, оба свидетеля утверждают, что одна. “Странно, в протоколе написано, что две”, говорит экс-глава КТЖ.
Подобных “блох”, выловленных подсудимым и его защитником в ходе допроса двух свидетелей и бывших понятых, множество. Возможно, их “происхождение” выяснится при допросе двух сотрудников АБЭКП – Дамира Урманбетова и Айдоса Бегжанова, о явке которых в качестве свидетелей на следующее судебное заседание ходатайствовали прокурор Еркин Шарипов и адвокат Салимжан Мусин.