— Существует версия о том, что сейчас начинают убирать киллеров, совершивших преступление. С Вашей точки зрения насколько реальна эта версия?
— Думаю, что эта операция такого уровня, которую осуществляли варяги, люди из-за границы и они, скорее всего давно уже находятся вне пределов Казахстана. Поэтому та версия о том, что начали убирать исполнителей она конечно может иметь место, но менее предпочтительная чем то, что эти люди приехали в страну, сделали свое черное дело и уехали. Исполнители – это киллеры которых наняли, а заказчики-то все равно местные. Думаю, что им было все равно кого нанимать местных или зарубежных. Надо полагать, что зарубежные дороже, но надежнее. Местные могут наследить и какие-то ниточки могут появиться. А уехал человек и его нет. Поэтому насколько я знаю, исходя из опыта общения с криминальным миром, в таких серьезных делах применяют гастролеров.
— Вы не заметили, что часть из присутствующих сегодня на панихиде просто любопытные, т.е люди, которых по большому счету мало интересуют причины произошедшей трагедии.
— Да. Самое страшное, что большинство из людей пришли сегодня не с чувством гнева, а с желанием побывать на шоу. Просто смерть всегда у людей является таким серьезным возбудителем. Я тоже заметил, что большинство людей не сопереживает. Пришли из-за любопытства, это страшный феномен советского прошлого. Люди политически пассивны, граждански индифферентны, и абсолютно не воспринимают реальность так как нужно воспринимать, как нормальный человек должен воспринимать. Понимаете? И действительно, я обратил внимание, что взгляд стал совсем другой. Если раньше, когда убили Асхата Шарипжанова, когда убили Заманбека Нуркадилова еще была тень сомнения: “Неужели, убивают уже за политику?”. Сейчас у меня ощущение, что уже свыклись с тем, что: “Да, у нас уже убивают за политику”. Эта мысль стала реальной. Посмотрите на взоры, они смирились, что: “Да, это теперь наша практика”. Вот, что произошло.
— Вы хотите сказать, что люди настолько привыкли, что уже даже не удивляются?
— Парадокс. Вот недавно Андрей Гришин приехал с Непала, там вся страна находилась в состоянии общенациональной забастовки. Там была расправа властей над студентами, лавочники в знак протеста закрыли все свои торговые точки. Там люди выходят на улицы, демонстрируют свое отношение, а мы их держим за туземцев. Вот политическая активность. Люди не умеющие писать политически активны в то время как здесь половина с высшим образованием. Их отстреливают по одному, а они стоят.
— Отдельные политики, общественные деятели считают, что люди в общей своей массе пока еще не готовы открыто заявить о своем протесте. Хотя, может быть здесь все намного проще — преобладает страх?
— Это внутреннее состояние души. Это пока еще не бунтари, не граждане, это пока все еще подданные.