“На бескрайних просторах океана клеветы, зовущегося “историей”,
одна волна, даже большая, особого значения не имеет”.
Мэтью Арнолд
“Историки – это первые жертвы исторической политики”, – подчеркнул Алексей Миллер, доктор исторических наук, в ходе международной научной конференции “Историческая память и историческая политика: опыт Европы и стран СНГ”. “Как только человек говорит вам, что мы не позволим переписывать историю – разговор можно заканчивать. История – это предмет постоянного переписывания и споров”, – отметил г-н Миллер.
Конференция проходила в рамках научных чтений (уже пятых) памяти Нурбулата Эдигеевича Масанова. Раньше такие мероприятия проводились под эгидой КазНИИ по проблемам изучения культурного наследия номадов. После того, как данный институт ликвидировали, эстафету подхватил Фонд Нурбулата Масанова. Также помощь в проведении конференции оказал Ерлан Карин, секретарь партии “Нур Отан”. “Расширили тематику. Конференция на стыке истории и политологии”, – указала Лаура Масанова, руководитель Фонда.
Имя феномену “историческая политика” дали поляки, которые в первые годы XXI века утверждали, что “Польше нужна энергичная, хорошо организованная историческая политика”. Главный посыл такого подхода, по мнению Алексея Миллера, “история слишком важна, чтобы оставлять ее историкам”. То есть фактически процессом руководят политики, а функция историков “под эти политические задачи подстраивать исторические аргументы”.
Принципиальные вопросы – это вопросы акторов (кто, что и как делает). Кто при власти – использует государственный ресурс для проведения исторической политики. В практической сфере такое проявляется через попытки вытеснить многообразие учебников по истории одним (например, с помощью гигантского тиража и подключения административного ресурса), создание ангажированных исторических музеев.
Г-н Миллер обратил внимание на тот момент, что историки сами по себе могут вести диалог нормальных людей, но “такая форма общения невозможна в политике”. “Политика – это сфера конкуренции, попытка сманипулировать”. История при данном раскладе выступает в качестве жертвы. Уже есть примеры, когда законы регулируют даже интерпретацию исторических фактов и событий. Алексей Миллер заметил по данному поводу, что в собственно исторической науке нет однозначных трактовок. Если взять историю массовой гибели армян при изгнании из Восточной Анатолии в 1915 году, то совсем не ясно кто мог бы выступить жертвой, если бы тамошние армяне получили помощь от российских войск. “Даже в истории геноцида, если мы их раздвигаем, нет однозначно стороны-жертвы и стороны-преступника”, – обратил внимание историк. Кстати, поиски “потерянных геноцидов” – одна из составляющих исторической политики.
В формате исторической политики можно наблюдать диалог национальных историографий, который г-н Миллер определяет как “ритуализированное мероприятие”. Например, был период, когда в таком формате встречались представители научных кругов Украины и России по голоду 30-ых годов прошлого века. “Украина говорила “геноцид”, Россия утверждала “не геноцид”, а что на самом деле – неизвестно и неинтересно”, – описал он характер подобных площадок.
Еще Алексей Миллер обратил внимание на “цикличность исторических войн”. В Восточной Европе последний их приступ пришелся на 2003-2008 гг. Связано это с тем, что вошедшие в Евросоюз государства Прибалтики чувствовали себя на Западе, но США вторгаются в Ирак, а Путин, Шредер и Ширак встречаются вместе и решают что с этим делать. Тут же выяснилось, что у НАТО нет концепции как защищать прибалтийские государства в случае нападения на них России. Дальше таллинская газета написала статью, но значимой она становится после того, как ее перепечатали на языке, который знают не только миллион эстонцев. Приход в 2008 году на президентство в США Барака Обамы ознаменовал “перезагрузку” в отношениях с Россией. После этого из Вашингтона прибалтийских союзников просили “осадить” с исторической политикой, о чем впоследствии проинформировал публику “Викиликс”.
Георгий Касьянов, доктор исторических наук, выступил с докладом “История как поле битвы” на примере Украины 1980-ых – 2000-ых гг. “В Украине есть свой Запад и свой Восток”, – заметил историк, вводя в курс дела. В 80-ые – 1991 году борьба велась между националистами и коммунистами с одной стороны и еще внутри коммунистов. “Не победил никто. Коммунисты, пришедшие к власти, взяли на вооружение догмы националистов”, – прокомментировал г-н Касьянов. В 90-ые годы в учебниках осталась прежняя методология, только классы поменяли на нации. Плюс продвигалась идея “украинского миллениума” в смысле тысячелетия украинской государственности: “История украинцев, которые боролись за свою государственность и страдали”.
В период правления Виктора Ющенко “стала очень конфликтной сама история”. Тогда и в настоящее время этнические украинцы остаются более бедной частью общества, менее социально мобильными. Среди миллиардеров украинцев практически нет. Нет консенсуса по советскому прошлому. “Голос профессиональных историков слаб и неслышен”, – такова их участь в ходе политических баталий.
В качестве иллюстрации Георгий Касьянов привел “войну памятников”. На продемонстрированных слайдах Степан Бандера и Ленин удивительно похожи по стилистике исполнения, хотя по идее они противостоят друг другу. В памятниках Тарасу Шевченко советского и постсоветского вариантов нет сколько-нибудь заметных отличий. Идентичные памятники установлены Богдану Хмельницкому и Петру Сагайдачному. Пока Бандере ставят обелиски на Западе страны, на Востоке Украины установлены памятники жертвам Организации украинских националистов (ОУН). Все это органично вписывается как частный пример визуализации “войны памятей”.
“Для Виктора Януковича историческая политика сугубо инструментальная, –отметил г-н Касьянов. – Обращение к истории происходит в трудные для власти времена”. Александр Хамидов, доктор философских наук, в своем выступлении акцентировал внимание на том, что “прошлое вытесняет будущее в политических дебатах тем основательнее, чем проблемнее становится образ положительного будущего”.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена