Хрустальная слеза

Последствия если и не плачевны, то, по меньшей мере, мне кажутся странными. Дело в том, что вот уже который из знакомых, причем без разницы кто он – бизнесмен, чиновник или безработный, взял за правило при встрече рассказывать мне свои сны. Странно, но оказалось, всем снится почти одно и то же, а именно, приезд президента к нам с целью возврата статуса областного центра нашему городу.

Странно еще и то, что сны повествовались ими в совершенно оригинальной манере: в эдакой смеси незлобивого юмора с обычными реалиями жизни нашего общества. Все эти обстоятельства и послужили для меня основанием для попытки обобщения (объединения) этих снов в единый (общий) сон семипалатинцев. И вот что из этого получилось.

…Странная метаморфоза случилась сегодня на улицах г.Семипалатинска. С самого утра люди встречают доброжелательность и стремление помочь чем-либо от себя подобных. Кондуктора не грубят как обычно, не забивают “маршрутки” сидящими друг на друге пассажирами. “Торговки” на рынке стараются торговать больше “с перевесом”, чем “с недовесом”, радостно докладывая товар по первому же требованию покупателя.

Гаишники, тормозя нарушителей, не штрафуют их, а лишь доброжелательно поясняют, как правильно нужно ездить и, услышав привычный бумажный хруст, тут же, стеснительно краснея, объясняют, что так делать нельзя.

Сбитые с толку и страшно напуганные крайне неестественным поведением служителей дорожного порядка многие водители, путая педали, долгое время даже не могли сдвинуть своего “коня” с места. На улицах мгновенно образовались “пробки”. И только после того, как высокий чин, не мудрствуя, всем объяснил, что такое поведение “гаишников” ограничивается одним днем, а что на большее у них не хватит ни сил, ни желания, “всадники”, облегченно вздохнув, быстро “рассосались”.

Ближе к полудню стало окончательно ясно: идет подготовка к приезду президента. Толпы “радостно” одетых учащихся и студентов и, особенно, работников бюджетных организаций, тщательно переодетых под простых мещан, стали стекаться на площадь перед акиматом и довольно быстро ее заполнили. Прилежащие же улицы достались бомжам и “счастливым дачникам” (термин означает бывших сельчан, которые имеют счастливую возможность проживать круглый год на городских дачах), которым по призыву акимата местные предприниматели раздали каждому по бутылке “самопала” и суповому набору безвозмездно, но с жестким условием “оприходовать” все это только после отъезда президента.

Из всех окон и чердаков близстоящих зданий выглядывали переодетые в домохозяек и бомжей полицейские. Неподалеку, в проулке, был виден люк танка, на крышке которого сидел прапорщик, своей выправкой и комплекцией удивительно похожий на генерала. Перед трибуной в три “слоя” стояли полицейские.

Пополудни. Президент выходит на трибуну и в обычной своей манере, с легкостью переходя с государственного языка на почти государственный (русский) язык, и, слегка бравируя этим, произносит многочасовую речь. Вот основные выдержки из нее:

— Любимые семипалатинцы, — начал президент (“шелест удивления” прошел по толпе), — все вы знаете, что в середине 90-х в нашей стране сложилась очень непростая экономическая ситуация, в связи с чем в целях экономии нами было принято решение сократить число областных делений. Тут и стал вопрос, какому городу быть областным центром Восточного региона – Семипалатинску или Усть-Каменогорску?

Здесь я хотел бы сказать, что сейчас некоторые т.н. оппозиционеры, — тут он бросил почти гневный взгляд в сторону небольшой кучки людей, отсеченных и от толпы, и от трибуны плотным “слоем” подозрительно молодцеватых и упитанных бомжей, — из всех сил пытаются использовать ваш местный, поистине всеобщий патриотизм в своих корыстно-политических целях. Они активно навязывают вам, уважаемые семипалатинцы, мнение, мол, якобы только под моим давлением, ваш город лишили статуса областного центра.

Сразу скажу, что это далеко не так, более того, в самом начале этих мероприятий я был против кандидатуры Усть-Каменогорска, так как хорошо понимал значение вашего города для казахского народа, — толпа застонала, послышались негромкие рыдания, — но именно тогда представитель этой самой т.н. оппозиции, а конкретно бывший премьер и, кстати, ваш земляк уж очень настаивал, чтобы областным центром стал, как он говорил, более экономически устойчивый и развитый Усть-Каменогорск. Каюсь, дал слабинку, уступил, — толпа заволновалась, общий гул изредка перекрывали пронзительные женские крики.

— Таким образом, — продолжил президент, — именно он внес решающую лепту в лишение вашего города статуса областного центра и последовавшего после этого повального обнищания и, я бы сказал, одичания. Ведь то, что у вас происходит, по-другому и назвать трудно. Представьте себе город, чьим углем может отапливаться почти полстраны, сам обычно сидит без угля. Или почти готовый тоннель, стоимость которого потребовала многомиллионных затрат, спокойно затапливается водой. А как назвать то, что вы называете “санитарной вырубкой”? Ведь вы фактически завалили соседние государства высококачественной, лишь слегка опаленной паяльной лампой древесиной. Так надолго ли нам хватит вашего хваленного ленточного бора?

И это происходит в городе, который справедливо называют “духовным и культурным центром” нашей страны, действительно заслужившим наше признание глубочайшим соблюдением истинно казахских традиций и обладающий неисчерпаемым интеллектуальным потенциалом. Фактически ваш город – это колыбель казахского народа! – тут крупная слеза показалась, почему-то, только в одном глазу президента.

Тут же с блюдечком в руках к нему подскочил стоявший неподалеку придворный политик, по прозвищу “Шутливый кажи” (возможно, за веселый нрав): предусмотрительно прихваченный с собой приближенными главы государства, видимо, хорошо знавшими, как благотворно и успокаивающе действует его присутствие на президента. Подхваченная же им на блюдечке, почти хрустальной чистоты слеза, тут же была заморожена и отправлена в местный Краеведческий музей, где ее любой может лицезреть под вывеской: “Хрустальная слеза Первого президента, пролитая в колыбель казахского народа”.

Ласково потрепав за щеку своего любимца, президент действительно вмиг оправился от минутной слабости и в его голосе опять появился “металл” и снисходительность “высокого” администратора. Неудивительно, что толпа, ждавшая по “закону симметрий” слезу и из другого глаза, так и не дождалась ее.

— Поэтому, — продолжил президент – чтобы остановить вашу дальнейшую деградацию мы и решили, как только появится реальная возможность, то в первую очередь помочь вам, дорогие семипалатинцы. И вот этот момент наступил, и я безумно счастлив сообщить вам, что отныне Семипалатинская область восстановлена в прежних границах, а город Семипалатинск является его административным центром – толпа ахнула и замолкла с трудом переваривая случившееся. Однако расширенные зрачки женщин и притопывание ножками свидетельствовали об опасной концентрации “женских” гормонов в их организме.

Президент неосторожно продолжил:

— Более того, мы распорядились в качестве эксперимента вернуть вашему городу право оставлять у себя и корпоративные налоги и теперь только от вас зависит ваше благополучие.

Это были последние слова президента. Толпа взревела. Благодарные женщины, “побросав” мужей и детей, на ходу раздеваясь кинулись к трибуне. Желание тут же отдаться любимому президенту перекрыло все другие желания. Первыми, “слой” за “слоем” обвешанные и насквозь зацелованные страстными женщинами “пали” полицейские. Прапорщик – генерал, успевший все-таки ввести колонну танков между трибуной и толпой, сам, безумно хохочущий среди щекотавших и раздевающих его женщин, тут же был стащен ими с люка и исчез из вида.

Президента срочно увели на “фуршет” (за уже накрытые столы внутри здания акимата). Площадь гудела. Повсюду происходило стихийное “братание”. Радикалы-оппозиционеры горько рыдали на плечах у полицейских и громко клялись, что плохого про “власть предержащих” они уже никогда и ничего не скажут. В свою очередь, полицейские, также рыдая, давали слово – больше не позволять никому развешивать покалеченных собак, не портить телеоборудования и пресекать попытки подсовывать женщин-малолеток под крайне загнанных и обессиленных оппозиционеров, заведомо зная, что для “чужих” женщин они совершенно безопасны.

Не стесняясь громко плакал счастливый прапорщик-генерал, уже одетый и сидящий на той же крышке люка. Осознание того, что президенту уже ничего не грозит, а значит, он “на ковер” не попадет переполняло его, и он, обняв “прилежащего” к нему бомжа, всхлипывая и вкусно “чмокая” допивал его дармовой “самопал”, с хрустом закусывая армейским пайком.

Свечерело. Президента и его свиту после того, как они милостиво попробовали местный продукт пиво, винно-водочного завода под красивым названием “Семей-Эрш” (а по-нашему просто “Ерш по-Семипалатински”), пришлось буквально “вложить” в самолет и отправить в ставшую в одночасье не милой студеную Астану.

Семипалатинцы же со слезами на глазах, проводив своего президента, принялись еще более активно отмечать возрождение своего города, благо в бесплатном напитке “Семей-Эрш” не было недостатка.