Имя Фараби является одним из символов Республики Казахстан. Его носит главное учебное заведение Казахстана, его образ отображен на казахстанских деньгах. В то же время в Таджикистане его считают одним из выдающихся таджиков далекого прошлого. А из данных в западных энциклопедиях получается, что он был араб.
Примерно такая же история происходит и с именем Бейбарса. Сейчас в Казахстане считают, что он происходил из кыпчакских степей. По принятой здесь версии, он был из племени “бурдж”, которое истолковывается как вариант названия казахского рода берш. Для мира арабов Бейбарс был одним из арабских правителей прошлого. А вот историки-черкесы с Северного Кавказа полагают, что он происходил из среды их предков. Вот что, к примеру, пишет С.Х.Хатхо в своей книге “Черкесские мамлюки”: “Вообще, антропонимический фактор занимает ключевое место в процессе выявления этнической принадлежности того или иного мамлюка. Так, если мы встретим в хрониках такие имена, как Барсбай, Бибарс, Джакмак, Каит, Кансав, Биберд и т. д., то для исследователя, знакомого с кавказской антропонимией, совершенно очевидно, что носители этих имен являются черкесами”.
Его аргументы, призванные убедить читателя в том, что Бейбарс или, как он говорит, Бибарс происходил из черкесов, а не из кыпчаков, сводятся к следующему: а) описание внешности Бибарса также не соответствует азиатскому типу кыпчаков; б) этот султан считался выходцем из среды кыпчакских “бурджей”, а такого племени у кыпчаков никогда не существовало; в) имя Бибарс означает черкесское имя Пыиперэс; г) в кыпчакских степях мог родиться не только кыпчак.
Так кем все-таки был Бейбарс? Сперва о том, каким представляется его жизненный путь западным исследователям истории арабского Востока.
Жизнеописание султана на основе западных источников
Аль-Малик аз-Захир Рух-ад-дин Бейбарс родился в стране Дешт-и-Кыпчак, на северном побережье Черного моря, тогда, когда объединенное русско-кыпчакское войско потерпело поражение от монголов на Калке, – где-то в 1223 году. После вторичного вторжения последних в Западный Дешт-и-Кыпчак, т.е. где-то в начале 40-х годов ХIII века, он вместе с другими военнопленными кыпчаками был продан в рабство. Надо полагать, Бейбарс еще у себя на родине успел повоевать с монголами. В средние века тюркоязычные невольники традиционно шли на укрепление военной мощи большинства исламских государств и поэтому очень высоко ценились. Так что нет ничего удивительного в том, что Бейбарс в конце концов оказался собственностью султана Египта ас-Салиха Наим-ад-дина из династии Айюбидов. Отправленный, как и все новоприобретенные невольники этого правителя, на остров посреди Нила для совершенствования военной выучки, он проявил выдающиеся бойцовские качества. Очень скоро этот молодой кыпчак сделался командиром личной гвардии султана. А по-настоящему проявил себя впервые в 1250 году. Тогда Бейбарс в качестве командующего армией Айюбидов разгромил крестоносцев под началом короля Франции Людовика IХ. Сам король оказался в плену и был отпущен впоследствии за большой выкуп. Мамлюки-офицеры, видя, какую мощь они собой представляют и как быстро растет их авторитет в стране, не пожелали удовлетворяться и далее ролью щита Египта. В том же 1250 году они под руководством Бейбарса совершили дворцовый переворот. Султан Туран-шах, лишь недавно занявший престол, был убит. За смертью последнего султана-айюбида последовало смутное время. Не угодивший первому мамлюкскому правителю Айбаку, Бейбарс вместе со своими соратниками ушел в Сирию и оставался там до 1260 года. То есть до тех пор, пока не пригласил его обратно третий по счету мамлюкский султан Кутуз. Бейбарс и его сподвижники были восстановлены в том положении, которое занимали в армии прежде. Сам Бейбарс в дополнение к этому получил в подарок селение. И очень скоро доказал, что не зря делают на него ставку. В сентябре 1260 года у города Наблуса (Палестина) мамлюки разгромили продолжавших свои завоевательные походы монголов. Особенно отличился в этой битве Бейбарс, возглавлявший авангард египетского войска. Замертво пали на поле брани многие монгольские полководцы, снискавшие славу непобедимых и неустрашимых. Ощутимо пополнился личный счет неукротимого кыпчака. За свои ратные заслуги он рассчитывал получить в качестве дара город Алеппо, но султан Кутуз разочаровал его. На обратном пути через Сирию Бейбарс восстал против своего султана и лишил его собственноручно жизни. Так он стал четвертым султаном мамлюкской династии. И вскоре доказал, что ему присущ талант не только воина и стратега, но и также дальновидного государя и прозорливого дипломата. Он восстановил сирийские крепости и цитадели, разрушенные монголами, строил арсенал, военный и торговый флот. Объединил в одно государство Египет и Сирию, чтобы сделать эффективной борьбу с крестоносцами. С 1265 по 1271 год Бейбарс почти ежегодно предпринимал походы против них. К исходу этого периода стало ясно, что судьба крестоносцев решена. Больше никогда они не были в состоянии вернуть утраченное.
Постоянной заботой Бейбарса было сдерживание натиска монголов с севера и востока. За 17 лет правления он 9 раз вступал с ними в сражения. И ни разу не проиграл. В самой Сирии ему приходилось вести борьбу с ассассинами, членами исламской секты фанатиков. В 1271 и 1273 годах он нанес им чувствительные поражения и, в конце концов, очистил от них Сирию. Какие только не образовывались союзы против него! Особенно усердствовали монголы. Они выступали против Бейбарса то в союзе с армянами-христианами, то в союзе с сельджуками-мусульманами. Но все тщетно. В 1276 году Бейбарс разгромил объединенное монгольско-сельджукское войско и занял город Кайсери (на территории современной Турции). В целом он вел гибкую политику, но в двух ключевых вопросах его позиция оставалась неизменной: 1) пополнение рядов своей армии преимущественно за счет кыпчаков; 2) поддержание союзнических связей с Золотой Ордой (то есть с Кыпчакским ханством) в противовес вражде с персидскими монголами. Для достижения этих целей Бейбарс пошел на сближение с императором Византии Михаилом VIII Палеологом, ибо тот контролировал Дарданеллы, через которые пролегал водный путь в Дешт-и-Кыпчак. Бейбарс был воином с отменной выправкой, любил рыцарские поединки и состязания по стрельбе из лука. Проявлял милосердие по отношению к слабым, бдительно следил за своим моральным обликом. В 1271 году он издал закон, запрещающий потребление вина.
Вообще, эпоху правления мамлюков принято делить на два периода: 1) 1250–1382 гг.; 2) 1382–1517 гг. Западные историки именуют их “Бахри” и “Бурджи” – по названию воинских частей, на которые в обозначенные отрезки времени опиралась династия. У современных исламских историков они называются “тюркским” и “черкесским” периодами. Но в одном все единодушны: мамлюкское государство достигло зенита своего могущества при тюркских султанах и стало терять его во времена правления черкесских султанов. Считается, что первые заслужили благодарность всего мусульманского мира за спасение арабо-исламской цивилизации от крестоносцев и монголов.
Кумыс и конина – еда, свойственная исторически кочевым народам
То есть в целом получается так, что историческое наследие мамлюков имеет отношение не только к тюркам, но и также черкесам. Но четвертый султан мамлюков Бейбарс, судя по приведенным выше данным, правил в “тюркский период”. Следовательно, он все же был тюрок или, вернее, кыпчак?
С точки зрения задачи нахождения наиболее удовлетворительного по возможности ответа важными представляются исторические свидетельства по языку, на котором говорили мамлюки времен Бейбарса, и по образу жизни, который они вели.
Сначала обратим внимание на сведения об образе жизни. По свидетельству современников, Бейбарс и его соратники пили кумыс. Наряду с этим они ели конину и употребляли также айран и бозу. Такая пища и такие напитки предполагают ведение весьма специфического, свойственного не только просто тюркам, но именно кочевым тюркским народам образа жизни. Мы бы даже подчеркнули – кыпчакского происхождения кочевым тюркам.
Даже в наше достаточно либеральное время такие тюркские народы, как азербайджанцы и туркмены не употребляют в пищу конину. Тем более не едят ее иранцы и арабы. А ведь те же туркмены тоже в значительной своей части до недавнего времени вели кочевой образ жизни. Но, тем не менее, они наотрез отказываются есть конину, когда их в качестве гостей угощают ею, скажем, казахи. Следовательно, тюркским народам, ведущим свое происхождение от огузов, употребление в пищу конины исторически не свойственно.
Это свойственно тюркам, связанным своим происхождением с кыпчаками. Но не всем. К примеру, башкир от считающихся им очень близкими татар отличает именно отношение к конине и кумысу. Первые с удовольствием употребляют их, а вторые — нет. Вернее, в наше время они тоже могут согласиться есть конину и пить кумыс. Но не считают, их принадлежащими своей национальной кухне. Для них это – башкирская или казахская еда и башкирский или казахский напиток.
Так вот, мамлюки времен Бейбарса ели конину и пили кумыс. Причем это явно не было для них чем-то необычным.
Язык был кыпчакский
А теперь обратим внимание на язык, который использовался среди мамлюков в те времена. С тем, что они тогда говорили на кыпчакском языке, не спорят даже те современные черкесские историки, которые доказывают, что султан Бейбарс был черкесом. Вот что говорит все тот же С.Х.Хатхо о месте и роли кыпчакского языка в средневековом прошлом Кавказа, южных областей России и Украины, а также далекого Египта: “Абсолютное большинство мамлюков даже не знало арабского языка, т.к. попадало в страну уже в зрелом возрасте. На новом месте мамлюки группировались в отряды по этническому признаку и аланы продолжали говорить на аланском, черкесы на черкесском, греки на греческом, и т.д. Языком межнационального общения для всех мамлюков XIII–XVI вв. был кыпчакский, т.к. мир вокруг Кавказа был тюркским. Весь юго-восток Европы, степи от Днепра до Каспия занимали кыпчаки (Дешт-и-Кыпчак). Монголы, победившие их, переняли их язык. Живя у себя на родине уроженцы южнорусских областей и Северного Кавказа знали кыпчакский язык если не в совершенстве, то хоть в какой-то степени” (“Этнические религиозные представления Черкесии. Распространение христинаства”, Информ. портал “Адыги”).
То есть, получается, что Бейбарс мог быть черкесом и при этом же говорить на кыпчакском языке. Однако это уже представляется неубедительным. Правящие круги любой государства во все времена склонны навязать народу язык, на котором им самим удобнее всего говорить. Или же они делают выбор в пользу той речи, которой пользуется большинство управляемого им народа. В случае же Египта времен правления мамлюков таким языком был арабский – язык религии и науки. Так что утверждения, что правители-мамлюки, будучи сами людьми черкесского происхождения, предпочитали говорить в арабском Египте не по-арабски и не по-черкески, а на языке кыпчаков, представляются не убедительными. Итак, мамлюки-султаны не только пили и ели еду и напитки кыпчакской степи, но и также пользовались кыпчакским языком.
Тут читатель вправе спросить: причем тут казахский, если тут речь идет о кыпчакском языке? Да, такой вопрос правомерен.
Чтобы наш ответ на него не выглядел голословным, мы обратимся к примерам из кыпчакского языка, находившегося в обороте даже не в южнорусских степях, а в Египте. Среди средневековых мамлюков.
Они, эти примеры, взяты из таких арабографических трудов, как написанный в Каире в 1313 году “Китап ал-Идрак-ли-Лисан ал-атрак” (“Пояснительная книга о тюркском языке”) Асир Ад-Дина Абу Хайяна Ал-Гарнати (Андалузского), а также словарь, составленный в Египте в 1245 году (то есть, еще при жизни султана Бейбарса) и изданный в 1894 году голландским учёным М. Т. Хоутсма. Современным ученым они хорошо известны. Мы же примеры из них даем в изложении карачаево-балкарского историка Н.Будаева. Его труд называется – “Западные тюрки в странах Востока”. Весь вопрос тут в том, западные ли это были, с точки зрения современных представлений, тюрки, если язык тех же средневековых мамлюков в наилучшем виде сохранился именно в казахском языке.
Всего лишь один пример. Слово “онъ” в арабских словарях имеет четыре значения: “цвет”, “правый”, “явь” и “удобно”. В карачаево-балкарском языке (а это, кстати сказать, самый близкий казахско-ногайской речи язык на Северном Кавказе) его значение, по свидетельству Н.Будаева, сузилось. Там сейчас “онъ” — это “правый”, “правая сторона”.
А в современном казахском активно присутствуют все четыре значения малюкско-половецкого слова “онъ”: “онi жаксы екен” — “выцвел”, “он жак” — “правая сторона”, “онiм бе, тусiм бе?” — “сон это или явь?”, “бул бiр он нарсе болды” — “удобно (подходяще) получилось”.
А вот другой пример из языка мамлюков: “кару” — “локтевая часть руки”. Он как нельзя лучше объясняет этимологию казахского выражения “карулы” — “очень сильные руки”. Можно тут еще назвать массу других примеров, которые смотрятся как современные казахские слова. И как будто нет огромной пространственной (между Египтом и Казахстаном) и временной (между XIII и XXI в.в.) разницы. Похоже, султан Бейбарс говорил на языке, весьма и весьма напоминающем современную казахскую речь.