— Чем можно объяснить парадокс — почему стремительное разрушение всего комплекса духовно-гуманитарного казахоязычия наступило именно в эпоху независимости? Заслуживает ли народ своей этнокультурной элиты или он все-таки не делит с ней ответственность за стагнационные тенденции в духовно-культурной сфере казахов?
— Объяснить этот «парадокс» можно только одним: «то, что было тайным, стало явным». Независимость не гарантировала и не могла гарантировать сохранения жалких пародий на духовно-гуманитарное казахоязычие, поддерживавшееся бутафорскими формами в период СССР… Тогда эти бутафорские формы были разработаны в центре, в московских кабинетах и «спускались в инструктивно-директивном порядке» в «республики». И местным функционерам приходилось их выполнять. Попробуй не выполни! С Москвой шутки были плохи. Слезам крокодилов-чиновников она не верила. Кончилась власть Москвы — долой бутафорию: библиотеки, дома и «дворцы культуры», всевозможные кружки русско-казахского двуязычия, драматические, хоровые, хореографические и прочие организации. Нужны были помещения для торговли водкой, табаком, блестящим заграничным ширпотребом, помещения под ночные клубы и казино. Тут на поле чудес можно было собрать богатейший урожай. Люди, которые при вассалитете отвечали за культуру и духовно-гуманитарное двуязычие, были из тех «комсомольцев» и «коммунистов», которым дороже всего на свете был барыш, а не национальная идея. Энтузиастов-идеалистов у руководства не было, были бизнесмены своей домашней выпечки. Засучив рукава, стали строить гостиничные комплексы, учреждать туристические фирмы, организовывать «культурные» мероприятия по баснословным ценам. Очень хотелось быстренько разбогатеть. Вот и появляются всевозможные «Гульдер», «Азия дауысы» и прочие дутые псевдонациональные пустышки — доходные предприятия. А народу от этих доходных предприятий, как и при СССР, — дырка от бублика. Разрушено все, что не приносит доход новоявленным шустрым бобикам от «рыночной экономики». Эти вчерашние псевдоактивисты, псевдокомсомольцы и псевдокоммунисты всегда были любителями быстрой наживы, легкой жизни, циничными потребителями, любителями загребать жар чужими руками. Пока они будут калифствовать в сфере культуры и экономики, РК никогда не выйдет из стагнации. Напротив, падение в инфляционную бездну будет набирать скорость, и все мы окажемся в той запредельной области, которую в народе называют «тартарары».
Всякий народ заслуживает той этнокультурной элиты, которая сидит у него на горбу и правит бал. Некоторым народам удается скинуть эту гоп-компанию, а другим приходится терпеть. Плакать и терпеть.
— Согласны ли Вы с утверждением, будто проблемы казахского языка являются отображением нынешнего духовного состояния казахского общества?
— Нынешнее духовное состояние казахского общества является загадкой Сфинкса. Старшее поколение ушло в заботы о куске хлеба. Встречаясь изредка, обмениваются очередными анекдотами, потом тихонько разбредаются по своим углам. Трудоспособное население бежит из аулов в город, приобщается к рынку, рэкету, спекуляции, обману, шулерству. Стоят на проспекте Сакена Сейфуллина. Никому из них в голову не приходят замечательные страницы из романа «Тар жол, тайгак кешу» (“Идти по узкой дорожке, значит, идти по скользкой дорожке”). А ведь это о них написано! Интеллигенция давно уже не девуш… простите, не интеллигенция. Она тоже понюхала всласть прелести «рыночных реформ». Продаем все, что можно продать. Были бы покупатели! Мышкуемся, кучкуемся то в одну кучку-партию, то в другую компашку-партию. Ищем где потеплее, где не дует. Казахский язык слышится, но не там, где его хотелось бы слышать. На высоких форумах, на международных встречах, на саммитах бойко шпарят казахи-государственные чиновники свои речи по-pycски. Большинство этих госмужей совершенно не владеют казахским языком. А иностранные представители не испытывают ни малейшего неудобства от незнания казахского языка. Духовное состояние сегодняшнего казахского общества, по большому счету, находится на нулевой отметке. Слабеньким огоньком в духовной беспросветной ночи порой проблеснет очередной айтыс для кучки избранных городских казахов. Эти айтысы, организуемые корпорацией «Атамура», конечно, не спасают положения. Проблемы казахского языка связаны сегодня с достойным сатирическим освещением всего безобразия, что творится в обществе. Если раздается остроумная, искрометная, сочная критика, то начинаются окрики, запреты, репрессии. И казахская речь опять перестает звучать…
— В чем, по-Вашему, кроются причины того, что отечественная филология оказалась столь слабой перед вызовами времени? Или же Вы считаете ее вполне дееспособной?
— Отечественная филология оказалась слабой перед вызовом времени?! Да она всегда была слабой, потому что филология была под пятой идеологии! А идеология отводила казахской филологии роль «младшей сестры» в большом доме СССР. Все проблемы казахской филологии копировались с русской филологии. Все отражалось как в зеркале. В казахской филологи самым крупным авторитетом был русскоязычный еврей академик В.В. Виноградов, а затем следовали Лихачев, Бахтин, Кожинов и пр. А казахи-ученые находились где-то на соответствующих десятых, двадцатых местах. Такое угодливо-лакейское отношение к русской филологии и наплевательское к своей наложило отпечаток на духовную физиономию наших казахских ученых-филологов. Оказавшись самостоятельными по форме, они растерялись: кого хвалить, перед кем лебезить, кого цитировать? Взялись хвалить самое себя и свои сырые научные труды и идеи. Наверное, есть где-то молодые филологи, могущие сказать свое слово. Но кто им даст это сделать? Большинство филологов — а их десятки тысяч! — предпочитают не высовываться. Кто знает, что будет завтра? Казахская филология не может быть сегодня дееспособной, потому что она до сих пор больна старыми болезнями. Она недееспособна, потому что невостребована. Востребованы только наши генералы от казахской филологии. А еще она невостребована, потому что филологические науки оказались на задворках всех научных дисциплин, между тем все начинается со Слова. Сегодня модно быть юристом, экономистом, ну, программистом со знанием английского языка. А быть филологом – значит, объявить себя сумасшедшим.
— Что Вы можете сказать относительно современного состояния казахского языка в качестве государственного и каковы его перспективы на ближайшие годы?
— Я думаю, что нужно быть очень большим оптимистом и не выходить за рамки «критики чистого разума» Канта, чтобы утверждать: да, казахский язык у нас — язык государственный! Он объявлен государственным. Да! Но ведь в период советской власти каких только объявлений мы не наслышались? Один только моральный кодекс советского человека, придуманный сердобольным Никитой Сергеичем, чего стоит! А фраза «Человек — мера всех вещей. Все для человека, все во имя человека! Все для блага человека!» Так обстоит сегодня дело и с казахским языком, который объявлен государственным. Но кто слышал казахскую речь на заседаниях мажилиса? Кто слышал государственный язык казахов на международных саммитах. Кто слышал этот язык в официальных учреждениях? Кто видел документацию на этом языке? Бутафорские забавы с внедрением в государственный обиход казахского языка никакого эффекта не принесли и вряд ли принесут. Язык служит для общения. Должна быть естественная, органическая потребность общаться на казахском языке. Принудительно, в командно-административном порядке казахский язык вряд ли станет в ближайшем
будущем подлинным государственным языком. Самое интересное здесь — отношение правящих верхов. С быстротой, натиском, как молниеносно они захапали лучшие, доходнейшие, денежные отрасли и предприятия народного хозяйства! Как они неравнодушны и энергичны, когда дело касается приобретения материальных богатств! И полнейшее безразличие к казахскому языку, к его статусу государственного языка. Вот вам «лакмусовая бумажка»! Вот ответ на поставленный вопрос.— Как Вы относитесь в принципе к идее перевода казахского языка с кириллицы на латиницу?
— Переход на латиницу — бредовая идея, очередные чиновничьи игры; авторам этой идеи нужно просто отдохнуть от усиленной умственной работы, «оттянуться», как говорят в народе. Велико горе народное от «ума» наших ретивых чиновников, с другой стороны, видимо, какой-то гешефт намечается. Ведь наши чиновники ничего без выгоды для себя не предпримут! Да только раскроют ли они свои карты?