Директор агентства по борьбе с наркобизнесом Константин Колпаков: «Я за смертную казнь»

«Наркодельцов нужно казнить», — считает Константин Колпанов. На вопрос, пробовал ли он когда-нибудь марихуану, директор агентства по борьбе с наркобизнесом отвечает открыто: «Я же был обычным алматинским пацаном… Но дальше обычного любопытства у большинства из нас дело не шло. Сейчас у подростков все по-иному». Бывший министр юстиции Колпанов не сомневается в том, что сегодня он на своем месте. «У меня есть дети, и я думаю об их будущем», — говорит человек, четыре месяца назад возглавивший специальное правительственное агентство. Он, конечно, не может прочувствовать все горе матери наркомана, но не сомневается в том, что способен сострадать.

В Казахстане нет наркобизнеса, наркобаронов и подпольных лабораторий для производства синтетических наркотиков, убежден директор агентства по борьбе с наркобизнесом, но ужесточить наказание для тех, кто занимается сбытом и распространением наркотиков, необходимо уже сегодня.

— Я абсолютно согласен с тем, что безработица, безнадзорность и отсутствие нормального досуга — это те факторы, которые приводят не только к употреблению наркотиков, но и к преступлениям.

— Во-первых, исламисты не придут. Во вторых, я думаю, что за стакан марихуаны много народа не наберешь, потому что «солдат удачи» — это та же работа, и она должна оплачиваться. Насколько мне известно, наемники служат не за стакан марихуаны, а за вполне конкретные и немалые деньги. Не так все просто, как вы себе представляете. Хотя наркозависимый человек легче поддается влиянию в отличие от нормального человека. — А вот, как вы считаете, почему ислам сегодня у большинства людей ассоциируется с экстремизмом и наркотиками?

— Я думаю, что конкретные носители экстремистских идей и исполнители наркосделок нередко оказываются мусульманами. Но очень важно понимать, что наркобизнес и экстремизм на самом деле не имеют ни национальной, ни религиозной принадлежности. Отчасти — это клише. В мире достаточно наркодельцов и террористов, которые исповедуют другие религии: Ближайший пример тому — последний террористический акт в Испании.

— Это уже ни у кого не вызывает сомнений. Те, кто пытается дестабилизировать ситуацию в Азиатском регионе СНГ, хотят прощупать, насколько мы сегодня нестабильны и слабы, насколько мы можем противостоять попыткам сделать из нас не столько транзитный, сколько сквозной коридор для перевозки наркотиков в Европу и далее. Для того чтобы вести постоянные боевые действия, нужны деньги, и немалые, а их приносят наркотики.

— Во всяком случае, по официальной информации, лабораторий в Казахстане нет.

— А что вы понимаете под влиятельными лицами?

— Во-первых, есть такое понятие, как тайна следствия. А во-вторых, если говорить о той информации, которой располагаю я, то таких фактов нет.

— Я согласен, что наркобизнес — это рентабельный и достаточно интересный бизнес для тех, у кого не хватает мозгов зарабатывать деньги на чем-то другом. Когда я общаюсь с журналистами, которые пишут на криминальную тему, я прошу их: никогда не указывайте цену очередной изъятой полицией партии наркотиков. Почему? Потому что есть опасность того, что в чьей-то незрелой голове может возникнуть мысль: а почему бы и мне на этом не заработать? Вот чем уникальна ситуация в Казахстане? Тем, что структурированного и серьезно организованного наркобизнеса здесь нет. У нас нет наркобаронов, т.е. тех людей, которые могли бы не только заниматься наркобизнесом, но и имели бы для этого политическую «крышу».

— А потому, что наркобизнес более рискован, чем нефтебизнес. Ведь в этом деле шаг влево, шаг вправо — и ты можешь с жизнью запросто распрощаться. С другой стороны, у нас достаточно суровое законодательство в этом плане, хотя, с моей точки зрения, его можно было бы сделать еще более суровым.

— Положительно. Знаю, что это многим не понравится, но речь идет о здоровье нации, о ее генофонде, ни больше ни меньше. С такими дельцами нужно жестоко расправляться. Наше счастье, что у нас нет организованного наркобизнеса. Но даже если он и есть, то я бы сказал, что пока он мелкотравчатый.

— Скажите мне, пожалуйста, в состоянии ли сегодня наша система предоставить всем тем, кто впал в наркозависимость, эффективную медицинскую помощь?

— Так вот, если я завтра начну настаивать на отмене 259-й статьи…

— Я согласен с вами в том, что нередко правоохранительные органы используют статистику по 259-й статье для того, чтобы показать хорошие показатели своей работы. Но поймите, что природа не терпит пустоты. В той ситуации, когда мы не можем наладить лечение, профилактику и реабилитацию наркоманов, отменить 259-ю статью означает фактически легализовать употребление наркотиков. Завтра станет возможным хранить и употреблять наркотики. Я даже боюсь думать о том, к чему мы в таком случае придем. У меня есть другое предложение: уменьшить ответственность по этой статье. Перевести это преступление в разряд менее тяжких, потому что по этой статье действительно попадаются за употребление или хранение легких наркотиков. Для таких людей попадание на нары отнюдь не является лучшим лекарством. Это предложение мы уже разослали в соответствующие государственные органы. С другой стороны, если посчитать, сколько денег уходит на содержание наркоманов в тюрьмах и во сколько обойдется их лечение, то выбор должен быть в пользу медицины. Так что меня за «советскую власть» агитировать не нужно, сам прекрасно понимаю, что острие наказания надо направить против тех, кто сбывает наркотики, кто делает на этом бизнес. Их надо Наказывать сурово и жестоко.

— Знаете, Бог миловал, но как говорили древние, для того, чтобы замочить ноги, необязательно заходить в реку по пояс.

— Материнское горе в силу того, что я отец, видимо, прочувствовать не смогу. Если гипертрофировать вашу мысль, то, по-вашему, мне самому нужно попасть в наркозависимость и выйти из нее. Думаю, что этого делать вовсе необязательно. Если вы здравомыслящий человек, смотрите чуть дальше собственного носа и понимаете, что будущее формируется сегодня, и если вы, в хорошем смысле этого выражения, понимаете, что государство -это я, то есть все, что происходит в стране, зависит и от меня, то вам совсем необязательно переживать какую-то собственную трагедию. Я, к примеру, воспитан именно так. Я могу сострадать. В противном случае я бы не занимал это место.

— Не буду спорить и изображать из себя невинность. В судах все далеко не безоблачно, и я это понимаю. Мы будем вносить свои корректировки в Министерство юстиции в отношении судебной практики, применяемой к наркоманам. Меня радует такая постановка вопроса. Вы не первая сегодня звоните, и делаю вывод, что все прекрасно понимают — бороться надо со сбытом наркотиков, а не с их употреблением.

— Пожалуйста, в Алматы это телефон (3272) 32-95-96. Можете передать этот номер кому хотите, лишь бы звонили по делу.

— Угодил — это, наверное, не самое лучшее слово. Это мой осознанный выбор. Сейчас я выполняю чисто менеджерскую задачу, т.е. раньше этого агентства не было и его надо было создать и наладить все взаимосвязи его работы. Я сделал этот выбор, потому что меня беспокоит будущее моих детей и подрастающего поколения. Я видел, что эта проблема есть, а поскольку я имею опыт работы в органах государственного управления, я посчитал, что могу попробовать взяться за это дело. Во многом работа связана с юридическими аспектами, а значит, она не совсем чужая для меня.

Я, конечно же, не стопроцентный профи, но когда знаешь, для чего это нужно сделать, и понимаешь — как, то в принципе можно браться почти за любое дело. Теперь о первом вопросе: для чего нас создали? К вашему сведению, в стране работает, как минимум, два десятка органов, имеющих отношение к наркотикам. Но ситуация не становится лучше, и президент это очень хорошо и вовремя уловил. Очень важно понять, что все эти органы и организации должны «петь в одну дуду», т.е. работать вместе и согласованно. Координация действий различных государственных органов — одна из главных наших задач. Мы не силовой, а политический орган. Мы не собираемся подменять МВД или КНБ. Мы должны выработать государственную политику в борьбе с наркотиками и добиться ее последовательного осуществления всеми государственными органами и общественными объединениями. Мы должны достучаться до каждого.