Придет ли радикальный ислам в Казахстан?

Вопрос излишний. Он же присутствует у нас в стране. То, что мы до сих пор не сталкивались с его проявлениями, еще ничего не значит. Он зреет. Зреет вместе с проявлением недовольства народа, постепенно перерастающим в отчаяние. При сохранении нынешней модели развития событий в обществе и в стране мы очень скоро будем иметь дело с ним…

Считается, что казахи никогда не были и теперь не являются рьяными мусульманами. Л.А.Гумилев, рассматривая вопрос их неподатливости мировым религиям, вывел в свое время такое заключение: если ни ислам, ни христианство так долго не смогли пустить корни в Казахстане, то это, видимо, потому, что там есть нечто, успешно противостоящее такого рода влиянию. В любом случае ясно, что это нечто связано с казахской душой, с казахским сознанием и самочувствием. Сейчас ситуация явно изменилась. Послушайте соседствующих с казахами представителей турецкой, узбекской и уйгурской общин. Они вам скажут, что нынче по сравнению со старшим и средним поколениями казахов, их молодежь проявляет куда больше интереса и уделяет куда больше времени исламу. А ведь совсем недавно все было наоборот. Отсюда можно сделать вывод о том, что настоящая исламизация казахов начинается только сейчас. Но, разумеется, этот процесс охватывает не всех, кого можно отнести к числу представителей коренного населения. Как и в Америке (где преуспевающие иммигранты из Китая, Южной Кореи становятся протестантами, а афроамериканцы, пребывавшие столетиями в лоне христианства, наоборот, переходят в ислам): чем выше положение человека в социальной иерархии, тем он ближе ко всему тому, что ассоциируется с европейцами, с их культурой и даже религией. И соответственно: чем ниже он стоит на ступеньках социальной лестницы, тем ближе к мусульманству, и далее к его все более радикальным формам человек приближается. Если бы Казахстан занимал уединенное положение, процесс этот зрел бы, наверное, долго, оставляя властям предержащим время осознать реальность и начинать корректировать ситуацию. Но он с одной стороны соседствует с Узбекистаном и Кыргызстаном, где крайние проявления радикального ислама имели и имеют место, с другой — с Северным Кавказом, где уже давно ведется настоящая война под религиозным флагом. Эти два направления тяготеют к тому, чтобы сомкнуться на территории Казахстана.

На одном из предвыборных «круглых столов», участниками которого были кандидаты в депутаты казахстанского парламента (Алматы, 05.10.1999, «круглый стол» при поддержке Фонда им. Ф. Эберта в Немецком доме на тему «Идея объединения этносов Казахстана в предвыборных программах политиков»), известный общественный деятель Сейдахмет Куттыкадам, обсуждая проблему религиозного экстремизма, сказал буквально следующее: «Если в Алматы неожиданно окажется во всеоружии две тысячи исламских боевиков, то на нашей власти можно ставить жирный крест«. В связи с этим высказыванием, против которого весьма затруднительно найти хотя бы пару резонов, любопытно сравнить некоторые особенности в канве последних событий, произошедших в Дагестане и Кыргызстане. Например, аварцы — а в основном этот народ из числа других горских народов Дагестана воевал на стороне федералов — в отдельных случаях показали героическую самоотверженность в боях против вторгшихся в их села чеченцев. Более того, последних они рассматривали как самых непримиримых своих врагов! Расправа с соотечественниками-ваххабитами, поддержавшими боевиков Басаева и Хаттаба, была жестокой. Трупы убиенных ваххабитов привязывали к грузовикам и не давали похоронить по нескольку суток… Расул Гамзатов, народный поэт Дагестана, воспевший на союзном уровне имама Шамиля, можно сказать, предал анафеме чеченцев. Между тем, как широко известно, Шамиль (разумеется, речь идет не о Шамиле Басаеве) является общим национальным героем как для аварцев, так и для чеченцев. Самого Шамиля, полуаварца и получеченца по крови, пленили на территории современного Дагестана. Если учесть также и то, что боевое братство аварцев и чеченцев имеет героическую, красочно описанную в русской литературе историю пятидесятилетнего вооруженного сопротивления царской России, тогда современные факты из нынешних взаимоотношений не могут не вызвать удивления. Так в чем же тогда причина антиваххабитских и античеченских настроений в Дагестане?! Ответ прост и незатейлив. Бюджет Дагестана на 90% дотируется из федерального центра, т.е. Москвой. И в данном случае подспудно массовое сознание в Дагестане связывает свое будущее не с «ваххабитским социализмом», а только с Москвой. С Россией. Правящая элита Дагестана также осознает, что она легитимна только в том случае, если открыто поддерживает Центр. Печальные примеры парада суверенитетов у нее также перед глазами. В обескровленной же войной Чечне обстановка выглядит несколько по-иному. Сирийский журналист Акрам Хузам в телепередаче (РЕН-ТВ от 24.09.1999) рассказывает: «Я в Ведено спросил у чеченцев: «Как вы относитесь к Хаттабу?». Они его принимают на «ура». Потому что он дает мясо, муку. Значит, все дело в экономике». Но Хаттаб при этом еще и говорит (свидетельство того же сирийца): «Надо убивать русских, потому что они православные, они не верят в ислам». Далее зарубежный журналист резюмирует: «Только культура защищает нас от хаоса». В какой-то мере на поведение дагестанцев влияет элемент «развращенности цивилизацией». Или, можно сказать — «культуры». Другими словами, они не хотят терять того минимума, что сейчас у них наличествует, и этот цивилизационный минимум им по-прежнему предоставляет Москва… Совершенно противоположная картина наблюдается в Кыргызстане. Местное население, в чьем регионе появились исламские боевики, по крайней мере, на первых порах и не думало что-либо предпринимать, а тем более помогать силовым структурам. Причем здесь надо иметь в виду, что речь идет не о русской армии, а о своей, кыргызской. В чем тут дело? Несколько лет тому назад, во время узбекско-кыргызской резни в Ошской долине, те же самые кыргызы, что называется, всем показали, что умеют организовываться в самостоятельные группы на национальной почве и вести определенные действия. Казалось бы, сегодня можно было бы ожидать нечто аналогичное. В конце концов, боевики в массе своей принадлежат к таджикской, узбекской нации. Другими словами: мало того, что они чужие для кыргызов по крови, они пришли с чужой территории. Но в этот раз население даже захваченных сел как бы «отморозилось» от этих неординарных событий. Дошло до того, что боевики покупали у местных скот за валюту, полученную от кыргызских властей в качестве выкупа за заложников… В чем же причина кыргызского «добродушия»? Как и в случае с Дагестаном, ответ на данный вопрос достаточно прост и незатейлив. Только акценты здесь надо менять с «плюса» на «минус». Кыргызы разочарованы официальным Бишкеком, и тем более те, кто живет далече от родного правительства. Скажем, в той же Ошской долине. Иными словами, приход исламских боевиков не показался таким уж злом, чтобы ради борьбы с ним помогать самому «демократическому режиму» в Центральной Азии, т.е. акаевскому.

Возвращаясь к казахстанским реалиям, можно смело сказать, что казахстанской власти, так же как и кыргызской, явно нечего противопоставить радикальным исламским течениям — ни в военном отношении, ни в идеологическом плане. Более того, она, похоже на то, просто не в состоянии осознать истинные масштабы и действенность угрозы ее благополучию. Ведь основной массе населения, особенно сельского, терять особенно нечего. Если кто-то и потеряет при этом, то это прежде всего будет сама властная элита. А она продолжает развлекаться — другого слова тут не подберешь), действуя по принципу «чем хуже, тем лучше». У нее, к примеру, на должность главы Агентства по инвестициям, где нужен экономист или хотя бы практик-хозяйственник, назначается историк: Национальная авиакомпания передается под начало гинеколога; железнодорожное ведомство — преподавателя… Такой была кадровая политика, и таковой она остается. И так повсюду. От такого, с позволения сказать, хозяйствования экономика разваливается на глазах, бюджет трещит по швам. Но власть видит выход только в одном. В отмене социальных благ и вспомоществований. До начала текущего года речь шла об их урезании. В дальнейшем же власть, не мудрствуя лукаво, стала их просто упразднять. К началу лета она отменила остатки сохранившихся до сих пор льгот наиболее нуждающимся группам населения. Сейчас, с началом осени, ею в жертвы назначены инвалиды, лица, пострадавшие от ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне. А ведь уже на начало 1999 года Казахстан был абсолютным рекордсменом СНГ по утрате социальных достижений. Более того, по этому показателю он реально претендовал на то, чтобы быть занесенным в книгу рекордов Гиннесса. Но нашей власти и этого мало. Ей, что называется, все неймется проверить, до каких пределов может терпеть все это народ. И она все сильней и сильней выкручивает ему руки. Другими словами, власть собственноручно и по рекордному графику расчищает радикальному исламу путь в низовые массы населения Казахстана. А те, кто находится в промежутке, то есть рядовые урбанизированные казахи и вся русскоязычная община, взирают на это с равнодушием то ли игнорантов, то ли обреченных…

Крайние проявления радикального ислама — это всегда или почти всегда реакция простого люда, доведенного до моральной и материальной беспросветности некомпетентным и безответственным управлением власть имущих и чрезвычайно возмущенного грубейшими издевательствами элиты под народными и духовными традициями. Допустим, в такой стране, как Малайзия, где ведущей религией является ислам, нет ведь потребности в мусульманском фундаментализме. Потому что их собственная государственная, точнее, национальная, идеология им краше. И она выдержала проверку мировым финансовым кризисом, чего не скажешь об Индонезии. Никто и ничто не смогло поколебать железного премьера страны Мохатхира Мохаммада. Чего не скажешь о Казахстане. В казахстанском случае ситуация усугубляется еще и попранием высшими кругами страны памяти предков — самого святого понятия для казаха. Куда уж дальше! Вот, к примеру, узбекские наблюдатели, с которыми недавно мне довелось встречаться, сказали, что они как бы в шутку называют власть и правительство нашей страны «департаментом PR» (по связям с общественностью) табачной корпорации «Филип-Моррис» в Казахстане. Все дело в том, что эта транснациональная компания, начиная никотиновый бизнес в Казахстане, явно вознамерилась максимально агрессивно вести рекламу и расширение своей деятельности. С точки зрения интересов таких убийственных прожектов Всемирный день борьбы с курением, отмечаемый 31 мая во всех странах по решению ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения при ООН), был для казахстанского подразделения «Филип-Моррис» бельмом на глазу… Как бы то ни было, с 1996 года у нас в стране практически перестали отмечать этот день. О механизме появления столь идеального для «Филип-Моррис» результата можно только догадываться. Доподлинно известно только одно: власть и правительство решили назначить официальную дату поминовения жертв Великого голода 30-х гг. (когда погибла половина всех казахов) и политических репрессий, и таким днем почему-то выбрали именно 31 мая. И тем самым как нельзя лучше разрешили проблему «Филип-Моррис». Разумеется, теперь в этот день в Казахстане никто не вспомнит о борьбе с курением. Представьте себе, что армяне отмечают день памяти жертв антиармянского геноцида 1915 года не 24 апреля, а 31 мая, и тогда вам станет понятно, сколь кощунственно такое решение, даже если оно случайное. Но иностранные эксперты по Казахстану и представители международных организаций по борьбе с никотином, который объявлен специалистом ВОЗ одной из разновидностей наркотика, считают его осознанным шагом по блокированию в стране борьбы с курением. Если это так, то получается, что власть принесла в жертву ради пользы никотинового бизнеса память миллионов безвинно погибших. Впрочем, так получается в любом случае. Мы бы не стали подробно останавливаться на этом примере, если бы с ним не было связано одно тревожное обстоятельство. Насколько известно, миссионеры ваххабизма и других радикальных течений ислама, как и во всем постсоветском пространстве с мусульманским населением, действовали и действуют и у нас. Так вот, по некоторым сведениям, которые в последнее время озвучивают специалисты, занимающиеся вопросами распространения религиозного экстремизма в СНГ и прилегающих территориях, названный пример является одним из, как говорится, козырных аргументов в работе с казахским населением. Оно и понятно. Поэтому нетрудно представить: чем только теперь нельзя выставить посредством этого аргумента казахскую власть и казахскую элиту в глазах и без того озлобленных масс казахов, влачащих жалкое существование вдали от больших городов?!

Если ислам — идеология сопротивления, то исламский фундаментализм — идеология отчаяния. И это тоже доказано. Новейшей историей. Разумеется, исламский фундаментализм может использоваться теми или иными силами в своих сиюминутных или далеко идущих целях. Но для огромных масс людей в пределах Уммы (мусульманский мир), горько разочарованных беспомощной или оболганной сутью своих государственных, национальных идеологий и поставленных в отчаянные жизненные условия, он — единственная опора для души и единственно верное руководство к действию.

Однако глупо думать, что радикальный ислам имеет притягательную силу только для малограмотных и социально обделенных слоев населения. В 1993 году Мурат Телибеков, казахский интеллектуал из горожан, издал книгу «Ветер с улицы». Там он зло (и даже частенько выходя за пределы допустимого) критиковал уже тогда полностью отрешившуюся от своего народа казахскую власть и всю верхушку казахской интеллигенции, готовую на любую низость и мерзость в обмен на блага и благословение от высшего начальства. Тем самым он уже тогда доказывал, что у коренного населения Казахстана нет настоящих лидеров, а есть только своекорыстный и нахрапистый люд, который, удобно устроившись под личиной духовных поводырей своих соплеменников, устраивает свое благополучие и разоряет страну. Удрученный своими выводами, Мурат Телибеков выразился там примерно в таком смысле: «Если ты, Гульбеддин Хекматиар, прорвешься к нам, вот тебе моя рука». Ситуация с тех пор изменилась. В Афганистане теперь у власти талибаны — еще более радикальные и целеустремленные идеалисты. По сравнению с ними Г.Хекматиар кажется почти свойским парнем. При нем и при его соратниках по борьбе с Советской Армией бывший постсоветский президент страны Наджибулла отсиживался три года в миссии ООН в Кабуле. А талибаны, как только вошли в столицу, вытащили его оттуда силком и повесили. Труп висел на одной из кабульских площадей более суток. Таким образом, он погиб не от рук своих злейших врагов по многолетней войне — таджиков Раббани, Шах Масуда, инженера Хекматиара. Его предали смерти талибаны, состоящие главным образом из молодых представителей нового радикального направления в исламе. И эти «студенты» не будут, как Хаттаб, покупать кого-либо за мешок муки или тушку барана, и тем более за американскую валюту. Они сразу погонят своих голодных «братьев по вере» под дулами своих автоматов на… неверных. Для тех, кто не согласится с такой постановкой вопроса, он будет решен раз и навсегда… Совершенно ясно, что чем больше будет радикализироваться север Афганистана, тем больше возрастает угроза прорыва фундаменталистов в пределы бывшего Союза, и не просто фундаменталистов, а именно талибанов. Понятно, что хрен редьки, как гласит русская пословица, не слаще, но даже Хаттаб бледнеет перед движением «Талибан». Хотя и те и другие одинаково быстро разберутся с нашими «демократами», с нашими «новыми казахами» и на их джипах поедут в какую-нибудь Омскую область. Пропагандировать ислам…