Узбек — брат родной… или Сомнения казахосферы

Казахи и узбеки — братские народы. Казахи издавна называют узбеков «Оз агам — брат родной». В свою очередь, узбекская пословица гласит: подружишься с казахом — никогда не заблудишься. Некогда казахи и узбеки составляли один суперэтнос и являлись единым конгломератным государством, позднее произошел раскол по этническим принципам. Упомянутое размежевание между казахами и узбеками произошло по династическим признакам. В книге Утемиш-хаджи «Чингиз-наме» описываются генеалогические перипетии складывания казахской и узбекской династий, которые впоследствии разорвали казахско-узбекское конфедеративное государство. После смерти Джучи между его первым сыном Орда-Эдженом и вторым сыном Бату возник спор… В конце концов они отправились к Чингизу и просили рассудить их: «Два сына, родившихся от одной матери, и 17 сыновей, родившихся от других матерей, все вместе отправились на аудиенцию к Великому хану.. Тот (Великий хан. — А.Г.) поставил им три юрты: белую юрту с золотой дверной рамой — для Саин-хана (Бату), синюю юрту с серебряной рамой — для Эджена, серую юрту со стальной рамой — для Шейбана» (Юдин В.П. Орды: белая, синяя, серая, золотая… — В кн.: Утемиш хаджи. Чингиз-наме, Алма-Ата: Гылым. 1992, с. 26). Проблемы династий истории казахов и узбеков значительно запутаны, много дискуссийных версий. Нас интересует один из потомков Джучи Шейбанид Абулхаир. В 1428 году умирает хан Барак, владетель Белой Орды. Ханом избирается сын Даулет-Шайхоглана Абулхаир Шейбанид. Как уже отмечалось, государство Абулхаира было конфедеративным, оно состояло из союза нескольких ханских уделов, которые имели значительную самостоятельность. В период своего наивысшего расцвета в течение 40 лет государство Абулхаир-хана простиралось с запада на восток от реки Волги (река Едил) за реку Иртыш и Восточный Туркестан, с севера на юг от Сибирского ханства до Самарканда и Бухары. Столицей государства являлся Сыгнак (История Казахстана с древнейших времен до наших дней (очерк). Алматы, 1993, с.110-113). В этом государстве сочетались два этнополитических начала: первое — узбекско-шейбанидское (в основе его лежал «чингизизм», второе начало — политико-правовая идеология военно-родовой, военно-феодальной демократии, основанной на родоплеменной вольнице (в основе «Едыгейское право»). Так в государстве исправно работал административный аппарат. Глава государства — хан с наследственной линией, ханы избирались из альтернативных кандидатур. Легитимность власти определялась компромиссом династийных ветвей — военно-политической и племенной элитой. Скорее всего, это был сложный компромисс между династийными группами, с одной стороны, интегрированным династийным компромиссом — бiтiм и вассальными племенами, представленными собственными племенными лидерами — биями, батырами, беками и др. Политическая система была консолидирована в ханский совет, состоявший из султанов, биев, беков, батыров и духовенства. Существовала иерархия исполнительной власти, в которую согласовывались персональные кадровые назначения с учетом интересов всех заинтересованных сторон. Распределение ценностей происходило авторитарным способом, однако конкуренция за ресурсы и ценности общества велась достаточно цивилизованно. «Едыгейское право» наибольший расцвет получило в ногай-мангытской части государства Абулхаира. В дальнейшем политико-правовые парадигмы стали расходиться, внутренние противоречия стали углубляться. Таким образом, государство Шебанида Абулхаира стало называться узбекским, узбекско-казахским, иногда узбекско-казахско-мангытским конфедеративным государством. В этом государстве на известных автономных началах объединены кипчаки, найманы, мангыты, уйсыны, канглы, карлыки, конраты, жалаиры, тама и др. крупные племенные образования. (История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней, т. 2, Алма-Ата». Наука Каз ССР, 1979, с. 190-192; Энес Сарай этникалык курылым: мазмуны мен магана — Саясат, № 4, 1996, 59 бет). Таким образом, в рамках политической системы — разные участники (акторы), на основе ассоциации групповых интересов центра и регионов. Существовало артекулирование интересов и их агрегирование через перечисленные институты в альтернативы государственной политики. Вместе с тем мы предполагаем расконсолидацию политической системы и зарождение собственно казахской политической системы — казахского ханства. Мы думаем, что это не был кризис системы. Разве рождение младенца роженицей — кризис? Скорее, это процесс органического выделения из отцово-материнского чрева новых этнополитических единиц. Иллюзорное восприятие может создать впечатление об изначальной враждебности казахов и узбеков. Между Узбекистаном и Казахстаном действительно имеются противоречия государственных интересов, приоритетов национальной безопасности. Мы не разделяем позицию ученого Ермека Нарымбая, высказанную в работах «Задачи внешней политики казахского государства в Средней Азии» (в разрезе казахско-узбекского пограничного вопроса), «Коридоры русской империи«, по части его высказывания: «… в современном мире узбеки, несомненно, представляют одну из внешних угроз для казахского государства…» Мы не вправе подрывать традиционное узбекско-казахское доброжелание по пословице: отыннын жаксысы созак (саксаул), адамнын жаксысы казак. Отметим, что приверженность к примитивному этноцентризму может привести к изоляционизму и деструктивности. В этом мы согласны с Антоном Птиц («Инвектива против одиозного и либерально-романтического казахского национализма«). Итак, династийно-этнополитический раздрай привел к рождению собственно Узбекского и Казахского ханства; повивальной бабкой двойни были могульские ханы, а капризной роженицей — узбекско-казахская конфедерация в лице Абулхаира-хана. Династии Орысхана и Шейбанидов в своем противоборстве отражали амбиции элиты и контрэлиты в одном государстве. После откочевки сторонников султанов Керея и Жанибека обе династии сформировали собственные этнополитические системы и собственные элиты. Как известно, после смерти Абулхаира узбекская династия, оставив территорию прежнего обитания, вторглась в государство наследников Тимура, обосновала сам Узбекистан. Казахская государственная элита также переструктурировалась: расширилось участие и военно-политическое влияние ногаев и других западноказахских племен, кипчаков, кереев и других северных и центральных казахских племен, а также западно-могольских (южно-казахских) племен.

В дальнейшем на протяжении пяти веков эпицентр рекрутирования высших эшелонов власти централизованного Казахского ханства постоянно менялся, переходя, практически поочередно, из одного казахского жуза при партнерстве влиятельных племен второго и третьего жуза. Второй уровень консолидации казахосферы (под которой подразумевается интеграция трех жузов, а также торе, толенгiт, кожа, сунак) — это образование, вместо утерянной узбеко-казахской государственной идентичности, алашосферы. Трудно сказать, какова была консолидированность алашосферы. Мы полагаем, что алашосфера (три казахских жуза, каракалпаки, ногаи, киргизы, а также торе, толенгiт, кожа, сунак) была или конфедеративным, или союзным государством. Очевидно, что власть элиты торе, толенгiт, кожа, а также мусульманское (суннисткое) духовенство имели общеалашское поле политической деятельности и сплачивали казахосферу и алашосферу. Этническая, конфессиональная и гражданская консолидация в Узбекистане проходила на протяжении всей ее средневековой, новой и новейшей истории. Этому процессу способствовали смены правящих династий в Узбекистане. В Узбекистане узбекский этнос сложился из двух основных составляющих: тюркского и иранского (таждикского). Интеграция собственно тюркского населения происходила в направлении этнической перетрансформации в собственно узбеков. Известный знаток Средней Азии С.П.Поляков писал: «Неясно, как происходил процесс увеличения тюркских племен на сравнительно небольшой территории первоначального их расселения. Возможно, численное накопление тюрок… происходило за счет тюркизации местных восточноиранских (сакских, массагетских) племен. Тюркизация, вероятно, началась еще в эфталитское время (в III-IV вв. в среду восточно-иранских кочевников стали проникать тюркские группы. Первоначально было тюркизировано кочевое скотоводское население степной части Средней Азии. В VI-VII вв. тюркский язык распространился в оазисах, куда его принесли осевшие кочевники. Возможно, основными носителями тюркского языка выступали тюркизированные иранцы. Объединению способствовал ислам, нивелирующий местные различия. (Поляков С.П. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана. Хозяйство. Социальная организация. Этническая история. М., Изд-во Московск. унив-та, 1980, с. 136-139). В дальнейшем происходит параллельная тюркизация монгольских племен, арабских этнических анклавов. В XV в. этноним «узбек» становится консолидирующим и собирательным термином для большой массы кочевников Средней Азии. Узбекское государство Шейбанидов, а позднее Бухарское и Хивинское ханства проводили государственническую политику узбекизации неузбеков. В первую очередь узбекизировалось оседлое население. Другой знаток Средней Азии и узбеков — Я.Р.Винников — отмечает: «…длившаяся несколько веков языковая ассимиляция отдельных дисперсных национальных групп наблюдалась… косвенное влияние оказывала политика национальной дискриминации, проводимая как царским самодержавием, так и среднеазиатскими деспотиями». (Винников Я.Р. Национальные и этнографические группы Средней Азии по данным этнической статистики — Этнические процессы у национальных групп средней Азии и Казахстана. М. Наука. 1980, с. 22). Процессы «добровольной» ассимиляции усилились в советское время. Один из основоположников теории этноса Ю.В.Брамлей писал: «Определенные изменения в этнической структуре страны связаны с ассимиляционными процессами, завершающимися в конечном счете сменой этнической принадлежности, представляющими собой как бы растворение отдельных групп или отдельных представителей одного народа в среде другого, обычно более многочисленного» (Брамлей Ю.В. Очерки теории этноса. М. Наука. 1983, с. 355). Именно в советское время произошла обвальная ассимиляция казахов, таджиков, каракалпаков узбеками Узбекистана. Скороспелая ассимиляция вызвала реассимиляцию, или диссимиляцию, т.е. возвращение в исконную национальность. Однако основу этнических процессов в Узбекистане составляют консолидационные процессы. Консолидация феодальной узбекской народности на основе идентификации по языку, сознанию, быту, традициям, психологии, принадлежности к государству. В последующем консолидация принимает форму буржуазной нации, а после октябрьского переворота 1917 года и после социалистической индустриализации, коллективизации и культурной революции — в социалистическую нацию. Консолидировались в узбекскую нацию тюркоязычные этносы — кипчаки, найманы, ногаи и др. Узбекский ученый К.Ш.Шаниязов отметил: «…группы кыпчаков, которые вплоть до начала нашего столетия сохраняли этническую обособленность… на территории дореволюционного Узбекистана расселились двумя компактными группами: в Ферганской долине и бассейне Зерафшана. Казахский ученый-технократ М.Тынышпаев отметил факты расселения компактных групп найманов южнее Бухары. Речь идет о беженцах 1625 г. (Шаниязов К.Ш. Кыпчаки в узбекской этнической среде в дооктябрьский период — В книге «Этнические процессы у национальных групп Средней Азии и Казахстана. М. Наука. 1980, с. 141); Тынышпаев М. Материалы к истории кыргыз-казахского народа. Ташкент. Восточное отделение Киргизского государственного издательства. 1925, с. 17). В первой четверти XVII в. происходит мятеж катаганов, союза племен, расселенных в Ташкенте и области. Сепаратисты во главе с ханом Турсыном, нарушив клятву верности единому казахскому хану Есиму, совершили поход на Туркестан, столицу государства. Разорив город и пленив членов царствующего дома, хан Турсун подставил не только себя, но и всех своих подданных катаганов. Есим-хан, спешно завершив поход, вернулся под стены Ташкента, раскаявшиеся жители открыли ворота города. Турсынхан был казнен как клятвопреступник. Казнены были не только катаганский хан, но и сами катаганы, мужское взрослое население. Женщины и дети были расселены по трем казахским жузам, часть катаганов бежала в Узбекистан, Каракалпакию и Киргизию. Есимхан преподнес предметный урок пресечения сепаратизма. Измена была наказана, мятежники получили по заслугам, но субэтническое образование катаганский племенной союз — четвертый казахский жуз был рассеян между узбеками, кыргызами, каракалпаками и собственно казахами. Так консолидирующийся узбекский этнос заполучил целый этнографический пласт в стратегически решающем регионе — Ташкенте и области из переметнувшихся катаганов, что, возможно, предопределило поворот этнического сознания не только катаганов, но и части шанышкалы, курама, кыпчаков и др. Есим-хану, возможно, не следовало отвращать от себя катаганов массовыми казнями, разумнее было бы наказать только окружение главного клятвопреступника. Хотя у истории нет сослагательного наклонения и исторический процесс невозможно повернуть вспять и заново переписать, давайте порассуждаем. Не исключено, что у Есим-хана не было другого выбора, ведь речь шла не только о жизни Турсун-хана и его подданных, но и о судьбе Ташкента, о судьбе городов юга Казахстана, о столице государства казахов Туркестане. У Есим-хана наверняка не было выбора: или сохранить за казахами города юга Казахстана, окончательно подчинив военно-политическими средствами Ташкент, или очередной раз пожурить Турсун-хана за предательство, но иметь постоянный очаг сепаратизма и раздрай казахосферы, ослабление алашосферы. Есим-хан предпочел радикальный выход — разорение мятежного гнезда и военный контроль над Ташкентом и областью. Что касается катаганов… они представляли собой маргинальное казахско-узбекское субэтническое самосознание. (Магауин М. Казак тарихынын элiппесi. Деректi толгам. «Ер Даулет». Алматы. 1994, 71 бет). Консолидация узбекской нации продолжалась и в советское время. Рассмотрим динамику роста численности узбеков в СССР. В 1926 г. численность узбеков составила — 3989,0 тыс., в 1939 г. — 4845,1 тыс., в 1959 г. — 6015,4 тыс., в 1979 г. — 12 456,0 тыс. человек. За 1926-1979 гг. численность узбеков выросла на 312,2%, далеко опередив численность таджиков — 295,4%, туркмен — 265,4%, киргизов — 249,8% и каракалпаков — 216,6%. (Муляджанов И. Национально-этнические особенности населения республик Средней Азии. — В кн.: Население Средней Азии. М. «Финансы и статистика». 1985, с. 16). Динамика прироста численности тюркских народов за 1959-1979 годы была такова: численность узбеков выросла на 207,1%, казахов — 181,0%, азербайджанцев — 186,7% (Переведенцев В.И. 270 миллионов. М. «Финансы и статистика». 1982, с. 88). Заметим, что если в 1926 году численность узбеков в СССР немногим уступала казахам, то в 1999 г. в Казахстане проживало 8 млн. казахов при 14 млн. 953 тыс. населения, в то время как в Узбекистане — около 20 млн. узбеков при 25 млн. населения (Первая национальная перепись населения в республике Казахстан. А. Агентство по статистике. 1999, с. 2-15; Республика Узбекистан. Сто вопросов и ответов. Ташкент. «Укитувчи». 1998, с. 10-11). Таким образом, за 1926-1999 гг. численность казахов в Казахстане выросла с 3627,6 тыс. до 8000 тыс., т.е. в 2,2 раза, в то время как численность узбеков в Узбекистане выросла с 3600 тыс. до 20000 тыс. человек, рост составил 5,6 раза. Население Узбекистана продолжает расти динамично: ежегодный прирост составляет около 500 тыс. человек, в то время как за 1989-1999 годы действительный отток населения из Казахстана был более значительным. Изменение этнической мозаики за приведенное десятилетие таково: сокращение численности русских на 1582 тыс., украинцев — 328,6 тыс., немцев — 593,5 тыс., татар — 71,7 тыс., белорусов — 66 тыс. и т.д. Быстрое воспроизводство населения в Узбекистане создало проблему экстраординарной избыточности населения. В Казахстане отрицательное миграционное сальдо смягчает нарастание аграрного переселения, урабанизационное напряжение в городах из-за наплыва селян, безработицу в индустриальных сферах. Таким образом, в Казахстане был создан социальный буфер — вакансии рабочих мест, происходит удешевление жилья в риэлтерской торговле и аренде жилья, увеличивается предложение на рынке подержанных товаров. Все это способствует возникновению дополнительных ресурсов социальной устойчивости. Выезд из Казахстана политически нелояльных пассионарных личностей и целых групп также предохраняет от политического экстремизма, препятствует накоплению политически негативного потенциала. Узбекская диаспора в Казахстане растет также динамично. Так, по данным Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., численность узбеков на территории Казахстана составила 29,6 тыс. (0,7% всего населения Казахстана), в 1926 г. — 129,4 тыс. (2,1%), в 1939 г. — 103,2 тыс., в 1959 г. — 136 тыс. (1,5%), в 1970 г. — 216,3 тыс. (1,7%), в 1979 г. — 263 тыс. (1,8%), в 1989 г. — 331 тыс. (2,0%), в 1999 г. — 370,7 тыс. (2,5%) (Галиев Э. Ак бесiк алтын босага. Алматы. «Казакстан». 1990, 139 бет). Таким образом, численность узбекского этнического меньшинства выросла за 100 лет с 30 тыс. до 371 тыс. человек, в 12 раз(!), а их удельный вес поднялся с 0,7% до 2,5%. Демографическая структура узбекской диаспоры молода. Это позволит ей обеспечить устойчивый и динамический рост достаточно длительное время. Рассмотрим данные динамического ряда.

Тенденции трансформации рождаемости, смертности и естественного прироста у казахов и узбеков показывают последовательность и неуклонное падение естественного прироста. Разница в уровнях естественного прироста казахов и узбеков в Казахстане довольно значительная: так, в 1996 г. естественный прирост узбеков составил 22 промилле, естественный прирост казахов — 13,5 промилле. В то время когда у русских, украинцев, белорусов, татар наблюдалась, начиная с 1994 года, депопуляция, узбеки быстро растут. Однако к середине 1990-х годов узбеки испытывали массовые эмиграционные настроения, сложилось отрицательное сальдо миграции: в 1997 г. — минус 3,5 тыс., в 1998 г. — минус 0,8 тыс., в 1999 г. — минус 0,4 тыс. человек. Вероятно, к началу XXI века отрицательное сальдо перейдет в положительное сальдо (Галиев Д. Узбеки в Казахстане: вопросы межэтнической безопасности. — В кн.: Борьба с преступностью в Казахстане (вопросы теории и практики), Алматы. «Гылым». 1998, с. 351).

Процесс массовой приватизации начался с середины 1994 года с разгосударствления средних и крупных промышленных предприятий, в основном на основе их акционирования. Все это позволило довести число частных предприятий до 200 тыс. Всего в негосударственном секторе работает около 4 млн. человек, почти половина всех вовлеченных в общественное производство работников». Добавим от себя, что последние слова относятся к 1995 году, за последние 5 лет рынок наверняка продвинулся еще (Каримов И.А. Узбекистан по пути углубления экономических реформ. Т.: Узбекистан. 1995, с. 53-54; Севликянц С.Г., Отто О.Э., Тешаев Б.Т. Экономика — основа жизни общества. Книга 1. Ташкент. «Шарк». 1998, с. 107). Тогда в чем же причина неэффективности экономики Узбекистана, приведшей к массовому обнищанию узбекского населения? На этот и другие вопросы попытаемся ответить в следующих абзацах.

2. По нашим экспертным оценкам, реальный уровень жизни в Узбекистане значительно уступает «незавидному» нашему. Казахский тенге в наших обменных пунктах меняют на сум 1 к 5. Средняя зарплата — 4-5 тысяч сумов. Этих денег хватит на 4 плотных обеда в средней чайхане. Первая причина столь бедственного положения в Узбекистане, на наш взгляд, — незавершенность и паллиативность экономических реформ. Обращаем внимание на нерадикальность экономических преобразований. В сельском хозяйстве существуют сельхозартели-ширкаты. На наш взгляд, ширкаты по своей сути — те же мини-колхозы. Политическое руководство Узбекистана умудрилось ввести в старую государственную систему производственных отношений (колхозно-совхозный строй) субъекты новых хозяйственных отношений. Рыночные субъекты покорились полурыночным хозяйственным механизмам. Узбекский дехканин живет с урожая приусадебного участка, а также с того, что утащил с колхозного, ширкатного двора. Псевдорынок тормозит реальный рынок. Государственный сектор еще значителен, нерентабельных предприятий превеликое множество, часто продукция не пользуется никаким спросом. Особенно обременительны «Узмашпром», «Узавтотранс» и другие псевдорыночные акционерные общества, отягощающие государственную казну. Следовало бы их обанкротить или санировать. Узбекистану не хватает своего Кажегельдина с его «обвальной приватизацией». В Узбекистане не удается осуществить до конца финансово-кредитную систему. Нет классического фондового рынка, нет свободной конвертации сума на доллар, зато существует черный рынок обмена валюты.

3. Хотя в Узбекистане провозглашен принцип социальности экономических реформ, собственно социальных реформ еще не проводилось. Следует отметить, что в Казахстане осуществляются системные социальные реформы. Отметим пенсионную реформу, которая проводится по классической либерально-монетаристской схеме, реформа системы здравоохранения и образования — вовлечение негосударственных структур в эти сферы (открытие частных вузов, гимназий, акционирование вузов, частных клиник, больниц и т.д.), зарождение негосударственного страхового рынка и прочее. В Казахстане, где 90% собственности в негосударственном секторе, действует антимонопольное законодательство. Блок экономических, финансово-кредитных и социальных реформ у нас, несмотря на ряд ошибок и провалов, взаимоувязан и системен. Узбекистану не хватает и своего И.Тасмагамбетова. Общий социально-экономический результат реформ — создание рыночных и монетаристских институтов и превращение этих сфер в самодостаточные.

5. В числе других фатальных вызовов Узбекистану отмечу не только экономические, социальные, экологические проблемы, но и всеобъемлющий дефицит воды, демографическое перенаселение, обострение конфессиональных проблем. Исследователи единодушно отмечают проблему засоления почв и опустынивания Узбекистана. Из-за нехватки воды в текущем году Узбекистан недобрал 45-48% урожая, что отрицательно скажется на повышении розничных цен, на государственном бюджете, будет способствовать пауперизации населения. Высокие темпы воспроизводства населения усугубляют безработицу. В сельской местности Ферганской долины усиливается неполная занятость, аграрное перенаселение. Около 70% населения охвачено различными формами безработицы. Плотность населения в ряде районов Ферганской долины превышает плотность населения долины Хуанхэ. Крайняя дешевизна рабочей силы привела к крайнему обеднению населения. Все эти проблемы хронически усиливаются периодическим безводьем и малоземельем орошаемых земель, их истощением. Демографический «взрыв» начала 1960-х годов продолжался опасно долго, стадия демографического перехода от высокой рождаемости к низкой «задержалась» на этапе высокой и средней рождаемости, а общий коэффициент смертности был низок. Режим высокого воспроизводства в Узбекистане был и является миной замедленного действия — похоже, что эта мина сработала не только в Таджикистане, но и в Узбекистане. Социальная деградация привела к рурализации городов, деурбанизации Узбекистана. Население кишлаков растет быстрее, чем население городов. Население на 50% состоит из молодых (до 18 лет).

6. Религиозный фактор. В Узбекистане мусульманский клир неофициально поделен на две части. Официальное мусульманство тесно сотрудничает с государственными структурами, это стало частью пропагандистской машины. Как правило, официальное духовенство имеет недемократическую иерархию, здесь преобладает меркантильное начало над собственно духовным. Напротив — позиция религиозных ортодоксов, требующих очищения ислама от доисламских традиций, недовольных многочисленными фактами коррупции среди духовных лиц. Если учесть традиции религиозной демократии в Узбекистане: выборы имамов, шариатского суда в дореволюционной Центральной Азии, ставят вопросы легитимности руководства религиозной общины этой республики. Мусульманские религиозные обновленцы, называемые талибанами и ваххабитами, недовольны нищетой и бесправием народа, нарастанием безработицы, бездуховности. Авторитарный режим в Узбекистане изгнал из стран политическую оппозицию — М.Сольха и др. Однако в стране сформировалась религиозная оппозиция, консолидировавшая всех религиозных обновленцев. Государство не должно бороться с религией, в том числе с мусульманством. Желание государства поставить под контроль мусульманский клир некорректно с позиции международного права. Нельзя преследовать «непокорные мусульманские общины, нельзя вешать на них ярлыки — ваххабизм, талибанизм. Преследование мусульманских общин и отдельных функционеров в Казахстане может подтолкнуть их на экстремизм, как это случилось в Узбекистане. Государства Средней Азии должны договориться с руководством Афганистана, контролирующим 90% территории этого государства, признать правительство Мухамеда Омара. Руководству Узбекистана следует пойти на национальный диалог как со светской, так и с мусульманской оппозицией (ИДУ).

8. Этнонациональный фактор. Нарастание общего кризиса в Узбекистане провоцирует этнополитические коллизии. Наблюдается этнонациональная и национально-государственная расконсолидация. Дуалистическое противоречие (каракалпаки — узбеки, русские — узбеки, казахи — узбеки) менее актуально, чем таджико-узбекские противоречия. Нарастание таджикского национализма в Узбекистане привело к возвращению исконного этнического сознания узбекизированным таждикам, которые массами стали менять запись о национальности в паспорте на «таджик». Если другие неузбеки вместо открытого сопротивления предпочитали уезжать в свои республики, то таджики переводили узбекскую инфраструктуру на таджикскую, рекрутировали во власть «своих» — «узбеко-таджиков». Сам И.Каримов — выходец из Самарканда, представитель «узбеко-таджиков» — ориентируется на самаркандскую элиту, вызывает недовольство ферганской политической элиты.

14. Казахстан должен осуществить политико-правовую реформу в самой классической оценке по западной модели, социально-экономические реформы уже осуществлены. В случае комплексного реформирования сложится гомеостатический механизм устойчивости государства даже в случае интервенции. Узбекистану угрожает не интервенция Жумабая Намангани, Тахира Юлдашева и др., а гражданская война: власть против обнищавшего народа. У казахосферы не должно быть сомнений в необходимости обеспечения собственной устойчивости.