Для любознательных
«Потому и скверно невежество, что человек
и не прекрасный, и не совершенный, и не
умный, тем не менее, вполне доволен собой».
Сократ
Помнишь, читатель, первые годы «перестройки»? Помнишь, как ты верил в перемены к лучшему, помнишь, как ходил на демонстрации, то поддерживая разумные начинания власти, то протестуя против неразумных, помнишь, как драл глотку на митингах, как создавал партии, движения, пытаясь либо помешать власти сделать что-то ненужное, на твой взгляд, и поддержать нужное, помнишь, как твои митинги окружала милиция с дубинками наготове, а порой и поколачивала почем зря? Что же с тобой случилось, читатель? Почему ты забился в свой угол и на все махнул рукой? Разве тебе расхотелось хорошей жизни, с пельменями на столе, с постоянно улыбчивой женой и веселыми пацанятами? Почему ты вновь не идешь на митинги, не устраиваешь забастовки? Устал? Или, может, поумнел и понял, что забастовками добывается лишь малое, а как делается большое, не знаешь?
Полагаю, что не знаешь. Привык за долгие годы, что с тобой нянчились, как с малым дитятей, привык к профкомовским почти бесплатным путевкам, к пионерским лагерям для детей, к стабильной зарплате, к постоянным прощениям за очередное пьянство, за прогулы, за лень несусветную; знал, куда пойти пожаловаться, потрясти прежними заслугами, поплакаться, наконец. И — вдруг все переменилось. Настали времена самодумания и саморешений. Вот ты и растерялся, потому что и в школе был троешником, и в институте больше за юбками бегал, чем за лекторами, и читать тебе недосуг было — куда как лучше отдохнуть в молодежном кафе! Вот и сидишь теперь — грызешь локти, со злостью поглядывая на властных дядь, которых сам же и избрал во власть. А между тем пришло время учиться всему заново, учиться ускоренно, но при этом ускорении постигать такие истины, о которых ты никогда не задумывался, но без которых ничего толкового построить нельзя.
* * *
Человек привыкает к подражанию с пеленок. Сначала поступает, как мама или папа, потом заглядывает в рот учителю, а там — начальнику. Но думать самому — что за скука! А между тем каждый человек от рождения снабжен своим путеводителем, и путеводитель этот состоит из трех частей — Дух, Душа, Духовность. Как только внимательно вслушаешься в то, что сообщают тебе эти части, так сразу же загадочное покажется не таким уж и загадочным, непонятное станет понятным, непостижимое постижимым.
Представим только что появившееся на свет дитя человеческое. Оно пока неправильно видит предметы, не приучило свой слух к различению звуков, у него не отработана координация движений и, конечно же, не включен разум, так как разум включается лишь при постоянном общении с другими людьми, когда дитя начинает понимать речь, хотя и не может еще выговорить слов. Лучше, когда рядом с ребенком находится умный человек. Человек этот знает, что крохотному существу следует говорить не только толковые, но очень сложные для его понимания истины. Нам лишь кажется, что дитя бессмысленно. Оно впитывает и усваивает все. А потому, как правило, рядом с философом возрастает философ, а рядом с прачкой почти всегда — прачка по разуму, хотя эта прачка по разуму может вполне иметь институтский диплом, что, впрочем, случается весьма редко: принцип подражания в большинстве случаев непобедим. И если ты с прачкиным разумом, а тебе сегодня по радио, по телевидению, в газетах долбят и долбят: «умей быть богатым — и перед тобой откроется рекламный рай», будь уверен — завтра ты, как попугай, начнешь повторять: деньги, деньги, деньги!
Но разве о деньгах или рекламных прелестях печется только что народившееся дитя? К нему приближается мама, и тельце его охватывает радость общения с нею, но в то же время приблизься к нему даже очень умело притворяющийся любящим человек, и ребенок мгновенно настораживается, а то и начинает реветь во все горло, будто ждет какого-то подвоха.
С помощью чего же ориентируется в этом невероятно сложном для него мире младенец? Как он определяет, что для него хорошо, а что — плохо; почему заливается смехом вместе с отцом, который читает ему совершенно непонятного Зощенко; как догадывается, что ему от природы дарована бесконечная свобода, а потому сопротивляется спутывающим его пеленкам; как распознает, когда им довольны, а когда — нет; как улавливает, что, начиная покусывать маме грудь или тереться об нее носиком, он совершает первые творческие акты, потому что он бесконечно талантлив? А дело, оказывается в том, что, вместе в жизнью, дитя получило Храм Истины, или дом Бога — Душу, с живущей в ней бесконечной Любовью к Добру и неприятием Зла. Любовь эта и есть основное мерило всего и вся, тот самый путеводитель, в котором заложено природой изначальное всезнание, или, как определял Сократ, знание, постоянно вспоминаемое нами и дающее нам способность априорно, то есть независимо от опыта, всего лишь руководствуясь Любовью, понимать то, что, казалось бы, без вмешательства разума пониманию не подлежит (никто не знает, что такое мысль, но все понимают, что она такое). Приглядитесь внимательно, ведь младенец, еще ничего не умея сказать, точно знает, какого человека он может и будет любить, а какого — никогда. А разве становясь взрослыми, мы априорно не знаем об этом? Встречаясь с разными людьми, мы то и дело душой угадываем, с каким человеком можно беззаветно дружить, поверяя ему самые сокровенные тайны, а с каким всегда нужно держаться начеку (в науке — это притягивание или отталкивание личностных духовных энергий на близком расстоянии: если энергии взаимодействуют, можно смело устанавливать контакт, если нет — о нормальном контакте даже не мечтай). Именно это провидение Души с первых шагов ведет нас абсолютно праведной дорогой, на которой ошибки исключены. Но надо прежде научиться слушать и слышать свою Душу.
Самое удивительное станет происходить потом, когда человек не только обретет разум, но, получив образование, снабдит его логикой — этой лукавой прелестницей ума, наберется житейского опыта, получит способность открывать и объяснять замысловатые вещи, но так и останется проницательным ребенком, который все той же силой Любви станет отделять правду от неправды,
хотя, великолепно пользуясь услужливым бесом разума, он не всегда захочет доказать, что его пытаются обмануть (у Пушкина: «обманываться рад»); ему ясны будут нравственное и безнравственное, хотя, при желании, с помощью того же бесноватого разума, он легко оправдает безнравственное и заклеймит нравственное, ссылаясь на непреклонную, якобы, силу обстоятельств; он запросто отличит настоящее творчество от подделки, но восславит подделку, потому что в данный момент это выгодно; да что там — самостоятельно откажется от свободы, так как этот отказ ему хорошо оплатят. А что же при этом — Душа, та, всегда непосредственная, или, как мы ее еще называем, наивная, но все понимающая Душа? Она, что же, трусливо смолкнет, а может, вообще испарится? Только не надо врать самому себе — Душа постоянно протестует против лицемерия, лжи, подлости: человек это отлично чувствует и знает, что его личная Душа устраивает восстания против бесовщины. Но мы эту бесовщину любим и бережно удерживаем ее в себе, потому что отождествляем себя со своим телом, которое так хочется холить и лелеять, подставлять ему под зад креслице помягче, возить его не иначе, как в комфортном авто, и запихивать в него яства послаще. Странно, еще задолго до Христа, то есть более трех тысяч лет назад, наши умные предки знали, что тело — всего-то форма для деятельности Души, а потому беспощадно истязали его гимнастикой и военными играми, не щадили в боях, исполняя повеления именно Души, до седьмого пота изводили при постройке укреплений и в творческих поисках высокого мастерства. Лишь поэтому мы теперь любуемся великими созданиями египтян, греков, индусов, майя и многих других, по нашим понятиям, диких народов, хотя на деле — это мы дикие, по сравнению с ними.Но вот — вопрос: если в Храме Истины, то есть в Душе, пребывает Бог в образе Любви, почему же он не вмешивается, видя наше убожество, почему не изгоняет бесовщину одним мановением своей могущественной руки? Он, конечно, мог бы это сделать, но тогда человек превратится в беспомощного раба, в послушного исполнителя Божьей воли, сойдет на рефлекторный уровень, то есть станет животным, которых и так на Земле предостаточно. И если Бог создавал человека по своему Образу и Подобию, то, видимо, надеялся, что человек этот будет кардинально отличаться от животных, то есть выполнит свое отнюдь не земное, а космическое (о чем мы еще будем говорить) предназначение, а выполнить это предназначение без самостоятельной воли невозможно, и потому сколько ни жди Божьих ограничений нашей тварности, они не последуют никогда, мы должны тварности противостоять сами. А это дело трудное, и трудное потому, что во все действия Души вмешивается необузданный Дух.
Уже даже наука не отрицает, что Дух — это движитель всей земной и космической жизни, этой жизни без него попросту не было бы. Обозначение сущности Духа первым дал русский философ Владимир Соловьев, который очень точно назвал его «хотением». Дух героизма подвигает нас на полет в космос, а разум при этом создает приборы, которые унесут смельчака вдаль и оградят от гибели. В этом случае Дух преодолевает сопротивляющийся, останавливающий Разум, потому что Разум знает: нет у человека таких способностей, чтобы просчитать все варианты
и не совершить ошибки. Дух преодолевает Разум и тогда, когда человек идет в атаку. Разум не в состоянии оценить всех перипетий предстоящего сражения, и только Дух ненавистью к врагу может заглушить физический страх смерти. Если мы внимательно присмотримся к этим примерам, то определим Дух, в отличие от Разума, как некое высшее чувство, которому Разум полностью подвластен и которое в состоянии на время приглушить позывы Души.Дух в качестве «хотения» совершенно неразборчив: хочешь есть, убей лося или отними корову у соседа. Дух подвигнет и к тому и к другому, то есть в одно и то же время он может встать как на сторону добра, так и на сторону зла. Может ли такой Дух быть истинным поводырем человека? Ответ ясен — нет! А потому древние индусы придумали «мокшу» — целый ряд перерождений Духа, «переселение душ», пока, наконец, Дух в страдании не очистится и не сможет отправиться в услужение к Господу. Но ни Веды — главный труд индуизма, ни индусские философы — толкователи Вед, так и не подсказали человечеству, как именно происходит очистка Духа от ненужных примесей и действительно ли Дух страдает, переселяясь в козла, крокодила или в чертополох. Ведь Дух — это всего лишь побудитель жизни, любой жизни — и высшей, и низшей, и хорошей и плохой, и добросовестно исполняя
свои обязанности, то есть пробуждая жизнь и постоянно стимулируя ее, Дух вряд ли станет страдать, выполнив свою миссию. Страдает Душа, то есть Бог, живущий исключительно в человеке, так как Бог в человеке — это одновременно и Свобода, и Творчество, и Нравственность, абсолютно незнакомые в разумной осмысленности ни козлу, ни крокодилу, ни, тем более чертополоху.Чего же добивается Бог нашей Души, подвигая нас на свободное творчество и одновременно заставляя стыдиться дурных помыслов и поступков? Он формирует из нас личности, как раз тех людей, которые способны на всегдашний героизм и не способны на предательство, которые не в силах воровать и обманывать, но в силах жертвовать последним куском хлеба, не произносить лицемерные речи о правде, чести и достоинстве, а ежечасно воевать за правду, честь и достоинство. И что же при этом происходит на деле? А на деле, если мы действительно верим, что нас ведет по жизни Любовь — желание творить Добро, значит, формируем в себе Духовность, а по-иному говоря, в Душе понемногу разрастается Дух Святой, содержащий в себе все сразу — и свободу, и творчество, и дифференцирующий разум, и нравственность, или ту самую Вечную Жизнь для сотоварищеского с Богом руководства Вселенной, так как если бы Богу не нужен был сотоварищ, помощник и друг, надобность в сотворении человека попросту отпала бы. И не надо думать при этом, что Любовь — это некое теплое одеяльце, в которое необходимо укутать каждого индивида. Любовь — это защита слабого и убийство насильника. Да, да, убийство! Если кто-то на ваших глазах посягнул на жизнь другого человека, он должен быть уничтожен. И Христос, которого мы почему-то представляем себе Христосиком, никогда не церемонился, сталкиваясь с бесовщиной.
Все, о чем я говорил, можно объяснить и с помощью науки. Еще древнегреческая философия на примитивном, правда, уровне, но поняла, что «все течет, все изменяется», что это изменение в движении, или постоянное развитие, и есть запрограммированная жизнь Вселенной. В 20-х годах теперь уже прошлого века английский физик Поль Дирак, совместно с другими учеными, доказал, что Вселенная вовсе не разлетается в разные стороны, как полагали ранее, а представляет из себя шар, удерживаемый извне огромной энергией, что энергия эта наполняет, все уголки Вселенной, в том числе и нас с вами, создавая определенное, подчеркиваю — определенное движение материи внутри шара. Этими же учеными открыто, что материя, в отличие от энергии, исчезает (одно лишь солнце перерабатывает в секунду несколько миллионов тонн материи в энергию), а значит, закон сохранения материи Ломоносова ложен. Свойства вечности присущи лишь энергии, это она «не появляется и не исчезает, а переходит из одного вида в другой», обеспечивая гармоничность жизни Космоса. Если эту вселенскую энергию читателю угодно считать Богом — пожалуйста, ошибки не будет. Иными словами, все в космическом пространстве связано не условными связями, как это было бы при «разлетающейся», хаотической Вселенной, а связями безусловными. Если это так, а в сегодняшних параметрах знаний это — так, то и движение материи, и движение времени, с материей неразрывно связанное, имеет строго определенный вектор, и значит, происходит постепенное старение материи и ее переработка в энергию, что и должно привести к полному исчезновению материи. Это исчезновение задерживается лишь переходом энергий из одного вида в другой, то есть энергия перерабатывает материю не всегда, а обеспечивает себе жизнь с помощью собственного пересоздания. Но в том, что энергии нужна постоянная подпитка материей, сомнений в ученом мире сегодня нет. Отсюда вывод: материальная Вселенная не вечна, как мы думали, но — смертна. И чтобы избежать этой смертности, космический генезис (Бог) создал человека — хорошо мыслящую материю-энергию, которая, по Замыслу, в конце концов и должна научиться управлять космическим временем, чтобы
произвольно менять его скорость и вектор и за счет этого видоизменять само пространство и материю, то есть продлевать, а при надобности и увековечивать жизнь материи, создавать (воскрешать) материю заново, обеспечивая таким образом бессмертие всего космического пространства. Если исходить из законов Питера Зеемана, Хендрика Лоренца и Эмиля Ленца, человек может подчиняться, а может и не подчиняться законам движения Вселенной, чем в корне отличается от всего живого, подчиненного этим законам, то есть человеку дано право «противоречить» самому Богу: человек — единственное знаемое нами существо, наделенное такими свойствами. И это в очередной раз доказывает, что человек в состоянии управлять временем и пространством по своему усмотрению. Даны нам и подсказки, как это делать. Первая из этих подсказок — египетская пирамида, внутри которой вектор и скорость движения времени кардинально изменяют, видоизменяется и материя, попавшая в пространство пирамиды. Вторая подсказка открыта Альбертом Эйнштейном, который доказал, что изменение вектора и скорости движения материи — еще один способ управления временем. Совсем недавно американский физик Нимц обнаружил еще одну подсказку. Изучая поведение музыкальной фразы, записанной на лазерном луче, он пришел к потрясающему открытию: оказалось, что луч, помещенный в форму музыкальной фразы, начинает двигаться со скоростью, в пять раз превышающей скорость света. О чем это говорит? Да о том, что любая энергия может быть управляема формой нашего духосознания. Таким образом, можно сказать, что, помещая энергии в различные формы человеческого духосознания и памяти, мы получаем возможность овладения Космосом, а говоря по-иному, приходим к слиянию с Богом — становимся равными ему.(Продолжение следует)