О первых и вторых президентах…

— На первый, второй рассчитайсь!

— Первый! — Второй! — Первый! — Второй!..


Из строевых приемов


Кто из старшего и среднего поколения не помнит в один момент ставший классикой фильм Тенгиза Абуладзе “Покаяние”?! Из множества поучительных аспектов кинокартины в данном случае обращает на себя внимание трансформация личностей из династии диктатора, которая происходит объективно неодолимо, независимо от конкретных особенностей каждой личности…


На постсоветском, точнее, СНГовском, пространстве проблема раскрытия сущности первых и вторых президентов является достаточно актуальной, так как от ее постижения зависит и понимание того, куда какое государство идет, несмотря на все лозунги его руководителя, а стало быть, понимание, в конечном счете, такого немаловажного фактора, как субъективный, оказывающего существенное влияние на саму историческую перспективность или бесперспективность той или иной страны.


Из “плеяды” первых СНГовских президентов, конечно, выделяются “беловежские зубры”. Их “заслуга” перед историей, точнее, перед врагами СССР, заключается в том, что именно они пошли на открытый, хотя и пьяный, сговор против союзного государства. С точки зрения Советского Союза они являются государственными преступниками №1. С позиций врагов СССР им необходимо присудить Нобелевскую премию мира…


В принципе, недалеко от них ушли и другие первые президенты, которые, боясь остаться в стороне от беловежского сговора, быстренько подсуетились и организовали на встрече президентов в Алма-Ате дальнейшее расширение рамок этого сговора.


Конечно, народ в какой-то момент истории возможно обмануть, но бесконечно его обманывать невозможно. Поэтому народы новообразованных независимых государств все больше склоняются к мысли, что все первые президенты не заслуживают Нобелевской премии мира… Понимают это не только народы, но и сами эти президенты. Поэтому наиболее догадливые и проказливые из них пытаются обезопасить себя даже на случай своей политической смерти…


В связи с изложенным, а также с учетом того, что двое из трех “беловежских зубров” были “отстреляны” историей, а третий политически скончался сам, понятны шевеления бывшего первого российского президента по обеспечению гарантий своей безопасности. Понятна и позиция российских депутатов, которая предусматривает принципиальную возможность привлечения бывшего президента к уголовной ответственности за совершение тяжкого преступления. Также должна быть понятной и позиция второго российского президента по данному вопросу, а именно: с одной стороны, он формально и не нарушает своих джентльменских обязательств перед своим бывшим патроном, а с другой стороны, содержательно он не возражает, в принципе, и против того, если Ельцина постигнет народная кара. Уж кто-кто, а Путин-то досконально знает о той деструктивной роли, которую сыграл Ельцин в новейшей российской истории.


Коль мы заговорили о втором президенте, хотя и российском, то в рассматриваемом отношении, то есть по отношению к союзному государству, сразу видно его отличие от первого президента. Конечно, не следует думать, что если Ельцин разваливал СССР, то Путин будет стремиться воссоздать его. Но собиранием почти разбредшихся при Ельцине российских земель, а также возможных российских союзников он уже начал заниматься активно. То есть коренное отличие второго российского президента от первого заключается в том, что если у первого была логика государственного разрушения, в определенной мере сохранившаяся даже по отношению к новообразованному российскому государству, то у второго – логика государственного созидания.


Практика показывает, что в той или иной мере практически ни один из первых СНГовских президентов так и не сумел избавиться от кода государственного разрушения, который глубоко засел в их подсознании. Ярким проявлением их разрушительной деятельности по отношению к собственным же государствам является прежде всего их так называемая национальная идея, которая ими в явочном порядке протаскивается в политической практике.


Но, как может заметить внимательный читатель, “сказ” про первых и вторых президентов идет в плоскости их отношения к государственной целостности и строительству. Однако есть и другая плоскость анализа их деятельности…


Речь идет о социальной сущности политической деятельности первых и вторых президентов.


Не будем обманывать других и самообманываться, произнося слова «демократические перемены» и т. п. Народ должен знать простую истину: в 1991 году не только произошел распад Советского Союза, но и буржуазный переворот в стране. Конечно же, возвращаясь к ранее изложенному, то есть к вопросу государственного строительства, не только возможно, но и необходимо было проявить государственную мудрость, которая традиционно присуща китайцам и в наиболее ярком виде зафиксирована у них в современной политической доктрине “Две системы, но одно государство”.


Однако сейчас речь идет уже не о государственном строительстве, а об изменении государственной системы. Да, буржуазная революция состоялась. Но абсурдность ситуации заключается в том, что если классические буржуазные революции свершались народом под предводительством сформировавшихся буржуазных классов, то в СССР этот переворот был свершен народом, находящимся под влиянием буржуазной идеологии и под предводительством интеллигенции, которую никак нельзя было назвать буржуазным классом. Не были буржуями и первые президенты. До поры до времени…


Как бы то ни было, но результатами политической деятельности первых президентов в полной мере воспользовалась лишь малая горстка людей, тесно связанная с ними. Их затем прозвали олигархами. Они оказались родственными первым президентам если не в традиционно-клановом понимании, то в финансовом отношении. Вследствие очевидности этих “родственных” уз и появилось понятие “семья”, содержание которого выходит за рамки не только непосредственной клановости, но и определенной этнической принадлежности этих первых президентов… Короче говоря, первые президенты являлись в первую очередь президентами во имя интересов крупной буржуазии, не только отечественной, но и зарубежной. А некоторые из этих президентов сами усиленно стали превращаться в крупнейших буржуа — в Центральной Азии они имели к тому же и физиономию восточных деспотов, — что явилось основанием для почти что легальной коррупции и одновременно для развертывания антикоррупционной борьбы, направленной против тех чиновников, которые… или мало воруют, или мало берут взяток и поэтому не имеют возможности делиться ими с руководством. Преследовались, конечно, и неблагонадежные…


Но на примере того же Путина, то есть второго президента, мы видим, что он начинает проводить политику в интересах “широких народных масс”. Но если в советский период подобный термин означал рабочих, крестьян и так называемую передовую интеллигенцию, то в сегодняшних условиях это означает мелкую и среднюю буржуазию, мелких и средних хозяйчиков. Поэтому в один момент так неуютно почувствовали олигархи типа Березовского и Гусинского. И зря международный сионизм, и особенно их апологет Евгений Киселев из российского НТВ, пытаются представить Путина эдаким монстром-антисемитом. Например, тот же еврей-олигарх Роман Абрамович согласился в соответствии с социально-экономической политикой Путина стать русским капиталистом-патриотом, и никаких у него еврейских проблем! И никакой не антисемит Путин по отношению к нему! Те же предложения были сделаны Путиным по отношению и к Березовскому, и к Гусинскому. При этом если Гусинский потерян для России, то в отношении Березовского еще нельзя однозначно это утверждать, так как “русский патриотизм” может еще в нем проявиться, особенно если он сумеет на этом нажить хотя бы политический капитал, чтобы овеществить его в последующем. Правда, если среди прочего и с помощью Андрея Сахарова и Елены Боннэр некоторым силам удалось развалить СССР, то сейчас Березовский пытается купить себе как память о Сахарове, так и живую помощь со стороны Боннэр. Не для развала ли России?


Но для нас сейчас важны не столько Борисы Абрамовичи или Романы Абрамовичи, сколько то обстоятельство, что вторые СНГовские президенты, как правило, представляют в своей деятельности прежде всего интересы широких народных масс. Особенно это характерно для Путина и Лукашенко. Кстати, последний, несмотря на то, что некоторые другие его коллеги по президентству любили уничижительно подчеркнуть его совхозное происхождение, тем не менее в политической прогрессивности в плане приближения к интересам народа обошел многих из них, а тем более “собратьев” из Центральной Азии.


Но нам могут возразить, что тот же Гейдар Алиев или Эдуард Шеварднадзе являются вторыми президентами, но ведут себя как первые. И наоборот, первый президент Казахстана если и не в вопросе собственности, то хотя бы в вопросе налаживания интеграционных связей в межгосударственных отношениях в последнее время начинает все больше вести себя как второй президент.


В связи с этими и другими подобными возражениями следует отметить, что понятия “первый” и “второй” президент следует понимать не столько формально, сколько содержательно. А содержательный подход как раз позволяет увидеть несущественность порядкового (количественного) явления второго или первого, и наоборот — существенность первого или второго как качественной определенности. Так, содержательно, и Алиев и Шеварднадзе, как бывшие партийные боссы, не могут не иметь качеств первых президентов, как антисоветских, так и проолигархических. И наоборот, если Назарбаеву удастся пройти внутренний процесс идеологической реинкарнации, — то есть перерождения, — то он смог бы стать по своему качеству подобным качеству второго президента, то есть стремящегося не на словах, а на деле к межгосударственной интеграции и одновременно приступившего, — или хотя бы серьезно намеревающегося, — превратить казахских Абрамовичей и Абрамовичей в казахстанских капиталистов-патриотов.


Что же касается проблемы иедологического перерождения президентов, то, как показывает практика, в этом-то как раз и нет проблемы! Все мы являемся еще, слава богу(!), свидетелями того, как бывшие атеисты и коммунисты в момент ока стали мракобесами и антикоммунистами. И наоборот, среди всех первых засияла звезда второго, а именно — звезда Лукашенко, который никогда не был коммунистом, но которого крупная буржуазия из-за лютой ненависти к нему называет именно коммунистом. Так что и казахстанская политическая практика не представляется абсолютно безнадежной, лишь бы политики проявили достаточную вменяемость…


Может быть, именно с целью превращения из качественно первого в качественно второго президента в Казахстане так активно будируется вопрос о легализации теневого капитала?! А что касается вопросов интеграции, прежде всего с Россией, то здесь мы видим, с одной стороны, явное учащение казахско-русских сношений, к тому же на самом высшем уровне. Но, с другой стороны, на фоне явного ущемления тех же ретрансляций так называемых иностранных передач, конечно, прежде всего российских, так и не наступает чувства глубокого удовлетворения от этого учащения сношений… Даже если они происходят на высшем уровне!