За десять лет независимости Узбекистана изменился социально-экономический и политический строй, государство взяло новые ориентиры, но СМИ как были “советской системы”, так ими и остались. Поразительно, но масс-медиа практически не получила какого-либо поступательного развития – она обслуживает власть, а не решает то, для чего существует – информировать население о реальных сдвигах в обществе, имеющихся проблемах, анализировать ситуацию и предлагать свои пути разрешения. СМИ – это отдельно взятая “страна”, которая живет как бы сама собой, не имея реальной почвы под ногами. Как выразился социолог Баходыр Мусаев, “узбекистанская пресса – это мыльный пузырь, который надувает режим, но который лопнет, едва к нему прикоснешься”. Поэтому не зря среди населения существует мнение, что телепрограммы новостей “Ахборот” или “Даракчи” – это советские “Время” или “В гостях у сказки”.
— Я принципиально не смотрю узбекское ТВ и не читаю местную прессу, — так заявила мне соседка по подъезду, узбечка по национальности, когда я поинтересовался, откуда она получает информацию о событиях в республике. – Там сплошное вранье. Я живу и вижу одно, а когда смотрю в узбекский телеканал “Ешлар” – там совсем другая картина: ах, как хорошо, как прекрасно, у нас нет проблем. А у меня проблем – по горло, и власти не до меня — у нее свои цели. Поэтому я подключилась к кабельному каналу и смотрю исключительно российские программы. Там хоть больше правды.
Но есть и другие мнения. Так, один из чиновников мне заявил: “Зачем нам такая правда, о которой пестрит российский экран: там одна война, убийства, разборки политиканов, постоянная проблема с невыплатой зарплаты и отключения энергии на Севере. Смотришь – и жить не хочется в России. А у нас? Все хорошо, все спокойно, одна стабильность”. Может, чиновник имел в виду под стабильностью болотное состояние общества, когда не могут никуда двигаться реформы, решаться социальные проблемы? Ведь в Узбекистане не меньше проблем с коррупцией, местничеством и землячеством, невыплатой зарплаты, правами человека. Ведь только в зарубежных СМИ мы узнаем, что представительство МВФ покинуло Узбекистан, поскольку не смогло найти общего языка с правительством, что в Бухаре “уважаемая” семья убила в своем доме шестерых молодых людей (среди них трое – дети до 10 лет), чтобы их органы продать за рубеж, что к 1 сентябрю всех иногородних жителей республики, словно как иностранцев, которые нарушили режим въезда в Узбекистан, выдворили из столицы, мол, вы недостойны здесь праздновать независимость, а также что на узбекских минах подрываются таджикские дети и кыргызские пастухи. А ведь многое чего не знают узбекистанцы, которые не имеют доступа к Интернету и всю информацию черпают из “сладких” местных газет или не менее сладкого телевидения (про радио и говорить не хочется).
“Наша пресса вариться в собственном соку, — так сказал мне эксперт по масс-медиа Сергей Арутюнов. – Она никак не интегрирована в мировую систему информации. Использование видеоматериалов из CNN – это еще не интеграция, это обычное пиратство”. Существует много проблем, почему СМИ Узбекистана находятся как бы в коллапсе, когда в соседних республиках, которые близки по многим параметрам (единое прошлое, близкий этнос, менталитет, религия, экономика), масс-медиа чувствует себя реальной силой, то есть тем, чем их принято называть – “четвертой властью”. “Нашему правительству не нужна правда, — говорит один из журналистов газеты, которая именуется, как ни парадоксально, “Правда Востока”. – Ведь правда бывает горькой. И чиновники понимают, что именно они порой прямо или косвенно виноваты в том, что реальность – не всегда сладкая пилюля. Но ведь реальность можно подкрасить, сделать сказкой, подсластить, и тогда население на некоторое время уйдет от этой правды, а чиновники станут героями, которые борются за “великое будущее”.
Поэтому газеты и телевидение Узбекистана по своей сути сохранили способы и методы работы советской эпохи. Узбекские СМИ — это не средства массовой информации, которые, по сути и назначению, подразумевают политический плюрализм и стремление к объективности, а средства пропаганды, то есть то, о чем долго вдалбливали нам большевики. Их заветы получили наибольшее развитие именно в Туркменистане и Узбекистане – самых авторитарных государствах Центральной Азии. И пресса служит не людям, а власти, которые использует все, чтобы остаться “у руля”. И один из эффективных механизмов управления и контроля за СМИ – это цензура.
Конституционно цензуры не существует – это можно увидеть хотя бы в статье 69 Основного закона Узбекистана. Об ее отсутствии кричат парламентарии, правительственные чиновники, а также те люди, которые никогда не видели цензоров. Но ведь цензура никогда не выходила “на свет”, она всегда существовала “в тени”. И теперь она сидит там, руководя всеми информационными потоками страны, получая, естественно, ценные указания из Аппарата Президента и других структур, куда и как нужно направлять общественное мнение. Она запрещает освещать события в соседних республиках — Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане и Туркменистане, ибо, как один раз выразился главный цензор, “нет таких республик” на карте мира (которая “издана” в Узбекистане). Кстати, именно так можно понять символ, установленный на площади Независимости в центре Ташкента, – огромный золотой шар, на котором в размере всего евразийского материка разместился один Узбекистан, а других государств нет. Нельзя писать о теневой экономике, о взяточничестве во властных структурах, о проблемах в селе, насилии над женщинами, нельзя сомневаться в том, что делает власть и тем более ее глава. Короче, список всего того, о чем нельзя писать, слишком велик и его не хватит для этой статьи, легче пересчитать, о чем можно освещать на страницах прессы.
“Нас душит цензура, она заставляет писать хвалебные и сладострастные репортажи во славу правительства, — жаловался мне один из сотрудников экономической газеты “Деловой партнер”. – Мы знаем, что нельзя ни в чем критиковать власть, но ведь с полос слетают статьи, которые не имеют никакой политической подоплеки, например, о Ташкентском землетрясении 1966 года. Оказывается, по мнению цензуры, это наводит людей на воспоминания о братской помощи других республик, которые откликнулись на беду в те сложные времена”. А ведь, согласно узбекистанской “карте”, таких республик не существует.
Опрос, который проводился мной среди журналистов в декабре 2001 года, показал, что 67% недовольны действиями цензуры, считая, что они превращают издания в “туалетную бумагу”, поскольку для иного они в этом случае не предназначены. Среди тех, кто видел в цензуре пользу (12% опрошенных), бытовало мнение, что этим самым она оберегает государство от вреда, которое может нанести “неудобная” статья. То есть, если пишешь о нищете или коррупции, значит ты – враг, поскольку выносишь сор из избы, очерняешь страну, подрываешь международный имидж Узбекистана, и этим самым не имеешь права носить гордое имя узбекского журналиста.
“Я пытался написать о том, как детей гонят собирать хлопок, как сотрудников городских предприятий заставляют выходить на хлопковые поля и собирать урожай (иначе они не могут сдать балансовый отчет в налоговые органы, им грозят “проверки” прокуратуры, милиции), как закрывают магазины, чтобы люди не могли купить товары в часы, когда все “обязаны” собирать хлопок, — рассказывает мне журналист областной газеты из юга страны. – Но все материалы не прошли в печать, поскольку цензура запретила писать об этом. Более того, я получил хороший нагоняй от государственных структур за “непонимание политики нашего правительства”. Тех, кто пытается добиться своего, ждут большие неприятности — в лучшем случае они лишаются работы, в худшем – свободы и порой жизни.
Сейчас в Узбекистане около 500 СМИ – это больше, чем при Советской власти. Но по объему они значительно уступают тому, что было еще 15 лет назад. Самый большой тираж – это 10 тыс. экземпляров для газеты республиканского масштаба. Сохраняется проверенный в прежние времена способ подписки – органы управления (например, налоговая инспекция, министерство, ведомство) заставляют в принудительно-добровольной форме подписываться на государственные издания. Все СМИ проверяются на соответствие “идеологии государственной независимости”. Что это за идеология – никто толком не знает, но чиновники требуют ее соблюдения. Кстати, в Конституции в статье 16 записано: “Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной”. Парадокс какой-то!
“Я должен сказать, что нет у нас идеологии как системы ценностей и жизнеутверждающих идей, — говорит кандидат философских наук Баходыр Мусаев. – Даже если концепт “государства с великим будущим” считать такой идеологией, то не видно контуров этой концепции, социальных технологий продвижения к поставленным целям”. По его мнению, идеология должна не только вызывать психологический и нравственный импульс у людей, но и адекватно отвечать на вопросы их жизни. СМИ в этом направлении ничего не несут, они не отпечаток реалий, а всего лишь пейзаж, намалеванный художником в состоянии бреда.
“Идеология должна уметь действенно защищать социальные ценности, — продолжает Мусаев, — гарантировать и обеспечивать права и свободы человека”. Но о чем может идти речь, если журналистов, как носителей того или иного мировоззрения, преследуют, порой наказывают по подложным статьям. “Сейчас под идеологией государственной независимости в сознание людей внедряется ислам, ценности, которые базируются на религиозных постулатах”, — таково мнение узбекского социолога. И СМИ активно участвуют в формировании такой идеологии.
Как бы там ни было, только цензоры неукоснительно соблюдают установки вышеуказанной идеологии. Так, огню были преданы книги, которые не соответствовали этой “идеологии”, причем это делалось не по тайному распоряжению, а по правительственному постановлению. Из школьных библиотек изъяли “вредные” для Узбекистана книги, написанные такими крупными именами как Проспер Мориме, Оноре де Бальзак, Александр Пушкин, Николай Носов, Садридин Айни и многими другими, потому что эти книги были изданы до 1993 года, то есть до периода, когда началось формирование этой идеологии.
В настоящее время с газетных полос слетают статьи, в которых по иному трактуются те или иные события, которые были в прошлом, и которые происходят сейчас. Амир Темур – это не страшный завоеватель, который поработил многие народы, а великий деятель, который строил империю на справедливости и законе. Правда, эту установку оспаривают те государства, которые побывали под игом Тамерлана, но она недействительна для Узбекистана, правительство которого установило памятник главе Самарканда в центре столицы.
Свобода, о которой вещают с высоких трибун, измеряется только размерами клетки. А она в республике с каждым днем становиться все меньше и меньше. Те журналисты, которые проявляют преданность режиму, получают поощрения (ордена и медали, почетные звания), должности и прочие регалии. Те, кто смотрит на все это с другой точки зрения и не согласен бред называть правдой, чаще всего ходят и просят подаяния, ибо их на работу не берут, им закрыт путь в официальные СМИ, как, например, автору данной статьи. Единственная возможность что-либо поведать миру – это обратиться через Интернет. И слава богу, эта всемирная паутина пока что неподвластна узбекской цензуре.
А страна тем временем живет двойной жизнью. Люди смотрят “ящик” и делают вид, что верят все этому, а сами вечером на кухне, как в старые “добрые” советские времена, шепотом обсуждают проблемы реальности. Чиновники говорят красивые слова о справедливости, законе и верности отчизне, а тем временем берут взятки и возмущаются, если кто-то не верит тому, о чем они говорят с высоких трибун. А это потому что все живут в клетке, которая далеко не золотая.