Осознать нерв истории

Сама смерть возвещает о своем приходе через все эти “оптовые и розничные рынки, современный уровень банкетинга, супермаркеты, развлекательные центры, сауны, отели”…Нужно быть в достаточной степени мертвым, окоченелым духовно, чтобы начать упиваться ядовитыми испарениями небытия, этим созданным капиталом поддельным миром. Вот удушающая смрадная волна с запада докатилась, накрыла и нас – и не стоит ли сверкающая фасадами Астана на кладбище, в которое обратилось великое прошлое степных воинов-кочевников, на истлевающих костяных скрепах реальности, перекачиваемой в дигитальные компактные архивы пост-истории? Эти вполне респектабельные профессора – что еще они готовы бросить в пасть Зверя, чтобы их приняли наконец в “цивилизованный клуб”, чтобы их признали, наконец, “прогрессивно мыслящими людьми”, свободными от архаичных тоталитарных предрассудков? Эти всяческие “новые” господа – какой еще кусок они готовы выдрать из истории собственного народа, чтобы та уложилась, наконец, в убогие сценарии, заданные невидимыми режиссерами и продюсерами современного либерального балагана?

История Евразии – это история империй. Точнее, одной-единственной Империи, собиравшей себя по частям, по крупинкам, по осколкам, разметавшимся когда-то, in illo tempore, во все пределы новорожденного континента. Тысячелетия упорной, жестокой, не прекращающейся ни на мгновенье борьбы. БОРЬБЫ ЗА ЕДИНСТВО. Мечта о единой Евразии зажигала и двигала великих вождей и полководцев, вдохновляла народы на самоотверженный подвиг имперостроительства. Гунны, тюрки, потом монголы, великороссы. Свое национальное достоинство и духовно-культурную идентичность евразийские этносы получали исключительно в пламени сакральной имперостроительной миссии.

Поэтому заемный, чужеродный характер теорий, выдвигающих “рынок” в качестве некой высшей регулирующей инстанции, призванной определять и нормировать социально-политические реалии, лучше всего заметен именно в нашей, евразийской системе координат: рынок отрицает право людей на общность, основанную на чем-либо, отличном от чисто шкурного, то есть, выражаясь политкорректным языком, “коммерческого” интереса. Это, согласно расчетам западных психологов и экономистов, противоречило бы натуре “среднего” человеческого индивида. ТОО, ОАО, ЗАО и т.д. — вот как звучит истинная национальная принадлежность тех, кто проповедует рыночную “демократию” по атлантистскому образцу. Так что пора бы уже стать настолько зрелыми, чтобы перестать играться в бирюльки “открытого общества”: Рынок съест казахов совершенно так же, как сделал он это раньше со всеми западными народами. Только вот роль нам как побежденным обращенцам достанется несколько иная. Левиафан просто слизнет шершавым языком всех и вся без разбора, включая ярых националистов, заядлых оппозиционеров и прочих любителей помудрствовать на тему “самоопределения”. Останутся, пожалуй, кое—какие из атрибутов “независимости” да ежегодный отчет в ООН о состоянии дел в свежеиспеченной этнической резервации… Западным любителям экзотики будет на что посмотреть. Фольклорно-лубочные аборигены уже сейчас пользуются определенной популярностью. А вот и другая сторона медали: что может быть тошнотворней кривляющегося казахского “ди джея”, грубо раздирающего на потеху публики священную ткань родного языка ублюдочным голливудским сленгом? Разве не претит хотя бы эстетическому чувству ревнителей национальных традиций коверканье языка в угоду чуждым, агрессивным смыслам? Язык – дух народа. В таком случае, не является ли это духовной интервенцией, которая наряду с интервенцией экономической и политической происходит здесь и сейчас?

Никогда раньше глобальный, планетарный характер экономических и политико-социальных процессов не проявлялся настолько отчетливо и ощутимо. “Конец истории”, провозглашенный некоторыми американскими теоретиками в последнем десятилетии века 20-го (см. работы Ф.Фукуямы), торжественно провалился. Уже в первый год следующего века он был опровергнут поистине знаковым событием – катастрофой 11 сентября, которая показала (независимо от того, кто конкретно стоял за террактами), что далеко не всем по душе этот новый бравый либеральный мир. История вновь ворвалась в сводки новостей, в жизни и судьбы стран и народов, миллионов людей, на собственных примерах убедившихся в “гуманности” ощетинившейся бомбами и ракетами Системы, которая одной рукой выжигает все живое на энной территории, а другой участливо забрасывает туда “гуманитарные грузы” для гипотетического “мирного населения”. Невиданное повышение доли военных расходов в бюджете США, актуальные геостратегические инициативы атлантистов (демонстрирующие порой полное отсутствие всякой осознанной стратегии), разгорающееся пламя локальных конфликтов, — все это является свидетельством того, что, возможно, впереди нас ждут еще более страшные кризисы, еще более кровавые войны, а значит, история вновь бросает нам вызов, и от адекватности ответа будет зависеть то, каким будет мир в наступившем 21-м веке. А пока можно констатировать свершившийся факт: ялтинский мир рухнул, и под его обломками благополучно почила старая система международной безопасности, основанная на приоритете юридических норм в отношениях между государствами. Кажется, на сей раз маски сброшены окончательно (всмотритесь в выражение лица Буша, там все написано). От либеральной благонамеренности хозяева однополярного мира перешли к открытой геополитической экспансии. ООН на глазах превращается в чисто декоративное заведение. Экономическое превосходство, подкрепленное для вящей убедительности ударными авианосными группами, — вот востребованный геополитический аргумент, к которому все чаще прибегают архитекторы нового мирового порядка. Почему теоретизирующие идеологи национального модерна так старательно обходят эти бросающиеся в глаза перемены? В каком волшебном измерении они живут? Осознают ли, что, оставляя и фактически предавая лежащего в горячечном бреду великого соседа (к тому же ближайшего родственника – см.работы Л.Н.Гумилева или того же М.Аджи), пытаясь сыграть на его временной слабости, они ставят себя в положение перебежчиков, отношение к которым в евразийской степи всегда было однозначным. Куда, в какой лагерь подадутся, не дай бог завтра Бегемот вновь, как это уже не раз происходило, очнется и опрокинет в море (на этот раз навсегда) своего извечного противника?

Ситуация такова, что до сих пор из всех существующих “опровержений” евразийства ни одно не удовлетворяет требованиям элементарной интеллектуальной честности, не говоря уже о качестве анализа или полноте охвата. Плохо скрываемый ressentiment в сочетании с тенденциозным и поверхностным выискиванием недостатков и слабых сторон с головой выдают авторов таких “разоблачений”, которые превыше всего ставят собственное уязвленное самомнение (либо претензии своих “работодателей”). Наверное, нет ничего более обидного для доморощенного “мыслителя”, чем инстинктивное осознание собственного ничтожества перед грандиозной мощью Идеи, которую он не в силах вместить. Однако, на дискурсивном уровне новизна подхода, сочетающая многие компоненты, которые до недавнего времени считались взаимоисключающими, на самом деле предоставляет потенциальным вдумчивым критикам достаточно широкое поле для соответствующей аналитической работы. Почва для конструктивного диалога самая благодатная, хотя – следует это особо оговорить — рискованный теоретический синтез “правого” и “левого”, традиционного и авангардного, апелляции к геополитике и опыту экстремальных вариантов “третьего пути” — все это крепкий орешек даже для специалиста, впервые взявшегося штудировать работы и изучать концепции А.Г.Дугина. И здесь есть два варианта решения проблемы. Первый подразумевает любимое занятие журналистов и идиотов – навешивание ярлыков. В этом смысле евразийцам повезло, так как мало кому до них доводилось одновременно ходить и в “фашистах”, и в “либералах”, и в “типичных постмодернистах”, и в “фундаменталистах-консерваторах”. (Совершенно нелепое бессмысленное обозначение – “православный фашизм” — стало, на наш взгляд, своеобразным венцом этих классификационных ухищрений). Второй вариант предполагает непредвзятый подход, конгениальное погружение в творческую стихию евразийского гнозиса, как МАНИФЕСТАЦИЮ НАШЕГО ИСКОННОГО ЕВРАЗИЙСКОГО ИМПЕРСКОГО МИФА. И это будет одновременно подлинно интеллектуальной, духовной практикой, коль скоро под проявлениями духа следует понимать не слащавую неоспиритуалистскую болтовню, и не формальную выхолощенную обрядность экзотерических церковных институтов…

Нам представляется, что Дугин и его философия действительно составляют серьезную угрозу, но прежде всего для тех, кто попытается и дальше либо держаться откровенной проатлантистской линии, либо выдавать свою устаревшую в век планетарной глобализации просвещенческую идеологию за “национальное светлое будущее”. Идеи, обладающие бесценным свойством онтологической достоверности, рождаются в нашу критическую эпоху крайне редко, и происходит это, скорее, в качестве счастливого исключения. Тем более ценна евразийская теория, которая может и должна стать основой мировоззрения для тех, кто еще способен на духовное сопротивление.

И в заключение, цитата:

(А. Дугин, “Наш путь”)