27 июня 2002 г.
Астана
Судебное заседание началось в 14.00, на нем присутствовали общественный защитник от ДВК Толен Тохтасынов, депутаты парламента Серикболсын Абдильдин, Зауреш Батталова, Владимир Сорокин, а также сопредседатель партии “Ак жол” Булат Абилов.
Первой для дачи показаний в зал пригласили свидетельницу Татьяну Иннокентьевну Агилову, директора концерна “Астана-холдинг”. Допрос свидетельницы был крайне непродолжительным и непродуктивным (складывалось ощущение, что прокуроры сами не знали, зачем вызывали в суд госпожу Агилову).
После этого в зале появился следующий свидетель – некто Зиятов, гражданин Узбекистана, ныне механик гаража, а в недавнем прошлом – председатель АО “Савдоэнерго”. Господин Зиятов был непосредственным участником разработки и подписания шестистороннего соглашения. Прокуроры прилагали все усилия, чтобы доказать с помощью свидетеля, что господин Аблязов при подписании соглашения преследовал свои далеко идущие цели. В своем усердии прокурор, господин Роот, задавал свидетелю откровенно наводящие вопросы (что, к слову сказать, не раз происходило и при допросе других свидетелей), чем вызвал протест со стороны адвокатов и общественного защитника. Господин Роот не раз позволял себе повышать голос, грубо обрывать обвиняемого и его адвокатов, однако судья, господин Шаухаров, очень спокойно отреагировал на происходящее.
Свидетель поведал присутствующим, что в бытность свою председателем АО “Савдоэнерго”, он получил доверенность от Минэнерго Узбекистана на погашение долга Казахстаном на сумму $2,6 млн. Господин Зиятов и его АО очень хотели получить долг казахстанской стороны продовольственными товарами, однако, по словам свидетеля, казахстанская сторона не торопилась решать этот вопрос. “Лед тронулся”, по словам Зиятова, только тогда, когда ему удалось попасть на прием к Аблязову, который в то время занимал должность президента KEGOK. Встреча произошла, как утверждает Зиятов, весной 1997 года и продолжалась буквально 2-3 минуты. Произошло, со слов свидетеля, следующее: Мухтар Кабулович позвонил по телефону господину Кусаинову, сказал, что к нему сейчас зайдут люди, и попросил выслушать их. Вот собственно и все, единственный момент, который обозначает присутствие Аблязова в этом деле. Не зря государственные обвинители делали на это такой явный акцент. По их просьбе свидетель подробно описал кабинет Мухтара Кабуловича (форму стола, наличие шкафов, размер кабинета, расположение окон и многие другие подробности). Однако на простой вопрос господина Аблязова, как свидетель за столь короткое время пребывания в кабинете сумел так детально рассмотреть и запомнить всю обстановку, свидетель попросил суд объявить перерыв по состоянию (его, свидетеля) здоровья. Перерыв объявлен не был, но вопрос так и остался без ответа. Осталось неясным, был ли вообще господин Зиятов на приеме у Аблязова, потому что сам Мухтар Аблязов совершенно не помнит такого факта.
Более того, весной 1997 года он не был еще президентом KEGOKа! Исходя из этого, совсем не понятно, как у него на приеме мог оказаться г-н Зиятов. Тем не менее, шестистороннее соглашение было подписано. Его схему, со слов Зиятова, подготовил Кусаинов, и с ней узбекская сторона познакомилась уже в Казахстане (с узбекской стороны был добавлен лишь один пункт). Свидетель сообщил, что соглашение для узбекской стороны было крайне невыгодным, но они “были вынуждены” (кем или каким образом, свидетель так и не уточнил) подписать его. В конечном итоге все это вылилось в 30% дисконтное соглашение, в котором одной из сторон при проведении взаимозачета было АО “Кустанайасбест” (договор подписал господин Татишев). Свидетель утверждает, что причитающийся ему по договору асбест на сумму $52 000 он не получил и что “эти деньги повесили на него”, за что он и был осужден. При этом свидетель признал, что сам приостановил поставки и исполнение шестистороннего соглашения, поскольку больше не доверял господину Воеводину (своему заместителю, который “просто исчез”), а потом 11 октября 1999 года “меня забрали по этому делу о хищении”. Поэтому свидетель уже не занимался больше вопросом возобновления поставок, а отбывал срок в местах лишения свободы.
Создалось впечатление, что свидетель отвечает неуверенно, на многие простые вопросы адвокатов он затруднялся ответить, ссылаясь, что не помнит деталей за давностью событий.
Кстати, Альбина Мынбаева, бывший секретарь-референт Мухтара Аблязова, также выступавшая в этот день в качестве свидетеля, утверждает, что не может точно восстановить по памяти обстановку кабинета, хотя проработала в нем без малого год. Однако, она без колебаний заявила, что фотографии кабинета Аблязова, показанные ей судьей, не соответствуют тому, как выглядел кабинет Мухтара Кабуловича в 1997-98 годах.
Следующий свидетель, которого пригласили в зал суда – Нурлан Молдахметович Имангазиев, советник председателя правления Темирбанка. Из показаний господина Имангазиева стало известно, что в 1997 году он возглавлял Казстрахэнерго, на эту должность был назначен министром энергетики, “кажется, Есенбаевым”. Казстрахэнерго в то время — “два стареньких компьютера и 8 бухгалтеров”, по сути, контора по учету долгов. Через руки Нурлана Молдахметовича проходили десятки дел, подобных шестистороннему соглашению, причем в большинстве из них фигурировали устрашающие суммы долгов (например, договор с РАО ЕС или Алтайэнерго). Поэтому работа по шестистороннему соглашению была для него ежедневной рутиной, ничем особенным не выделялась, и потому подробности не запомнились (с тех пор прошло 5 лет). Договор Имангазиев подписал, потому что считал его выгодным для казахстанской стороны, потому что он направлен на погашение долгов, и потому что это было его прямой должностной обязанностью. Прокурор Данияр Тастанов поинтересовался — как Нурлан Молдахметович мог взять на себя такую ответственность без согласования с министерством. А господин Аблязов задал свидетелю уточняющий вопрос: нужно ли по законодательству РК разрешение министерства на погашение долгов, на что Имангазиев ответил, что нет, не нужно, и обычно они решали эти вопросы самостоятельно. Также Мухтар Кабулович получил отрицательные ответы свидетеля на свои вопросы: “Оказывало ли на Вас министерство давление?” и “Получали ли Вы лично от меня указания по погашению долгов?”. Оживление в заседание суда внес очередной свидетель – 26-летний генеральный директор комбината “Кустанайасбест” Копбаев Канат. Молодой человек парировал атаки обвинения; через короткое время государственные обвинители исчерпали себя и передали Каната в руки адвокатов. Он сообщил, что он начал работать на комбинате в 1997 году в качестве коммерческого директора, и в то время “Кустанайасбест” уже работал по долгам с Узбекистаном и Таджикистаном. По словам Каната, свои обязательства по шестистороннему соглашению комбинат не выполнил и долг не погасил только потому, что узбекская сторона приостановила поставки по собственной инициативе. В то время как “Кустанайасбест” готов в любой момент продолжить работу по договору, и со стороны комбината нет никаких препятствий к этому. Канат Копбаев по просьбе адвокатов подробнее рассказал о положении “Кустанайасбеста” в 1997-98 гг. Канат считает, что в этот период комбинат находился в катастрофическом положении. В 1997 году на предприятии были забастовки, основные конкуренты – россияне резко снизили цены на асбест. Ситуацию усугубляла инфляция в Казахстане и в России, денег фактически не было, 99% предприятий работали на бартер, взаимозачеты были правилом, а не исключением. И, тем не менее, многие зарубежные партнеры тогда и сейчас заинтересованы в сотрудничестве с “Кустанайасбестом”, поскольку комбинат является естественным монополистом, единственным в Средней Азии. На вопрос адвоката Галины Немировской находился ли “Кустанайасбест” в привилегированном положении у KEGOKа Канат ответил, что никаких привилегий у комбината не было, более того, к комбинату неоднократно применялись штрафные санкции, неоднократно отключали свет. “Думаю, не ошибусь, если скажу, что мы были не на самом лучшем счету у KEGOKа”.
Свидетель Тохтарова Шолпан в 2000 году работала в “Казахконсалтинге” и проверяла отношения Экибастусской ГРЭС и KEGOK. На тот момент Экибастусская ГРЭС фактически была банкротом, и руководство станции просило госпожу Тохтарову отразить состояние ГРЭС в справке. Госпожа Тохтарова после изучения документов пришла к выводу, что политика KEGOKа в отношении Экибастусской ГРЭС не была эффективной. Прокурор Владимир Роот заявил: “Вы в своих показаниях утверждаете, что положение Экибастусской ГРЭС ухудшилось…”, на что свидетельница довольно резко заметила ему, что она не давала показаний, а подготовила справку, в которой не писала, “что положение ухудшилось”, а лишь отражала текущее положение вещей. Госпожа Тохтарова согласилась с предположением Мухтара Аблязова, что она смогла ознакомиться только с теми материалами, которые посчитало нужным предоставить руководство.
Четвертый день суда в очередной раз продемонстрировал, что перед обвинением стоит непосильная задача – представить суду несуществующие улики несуществующей вины. Выполняя такую задачу, невозможно удержаться в рамках закона.
P.S.: История с российскими журналистами повторяется. На сегодняшнее заседание опять с большим трудом были допущены корреспонденты газет АиФ (Москва) и “Новые известия” (Москва), а также журналист НТВ (разумеется, без оператора, который во время заседания “дышал свежим воздухом” и смог отснять как правоохранительные органы “освобождают” от людей площадь перед зданием Верховного суда.
Суд объявил перерыв до 10 утра 28 июня.
Пресс-центр Демвыбора