Еще недавно сравнение с Африкой всем казалось оскорбительным,
а сейчас об “африканизации” Казахстана говорят уже даже деятели культуры
Когда распался СССР и республики Центральной Азии стали получать международное признание в качестве новых независимых государств, перед западными социологами-международниками, занимающимися установлением закономерностей государственного развития различных по типу и культурному опыту обществ, стояла задача определить особенности вновь создающихся формаций в регионе. И они дали им такие определения: в Узбекистане, Таджикистане и Туркменистане сформируются режимы власти, основывающиеся на традициях культуры исламской государственности; а в Казахстане и Кыргызстане, не имеющих исторического опыта государственного строительства, сложится такой строй, который окажется очень уязвим перед факторами внутреннего и внешнего воздействия и, в конце концов, может стать неуправляемым. Спустя 10 с лишним лет мы, проживающие в этих странах люди, обнаруживаем, что их предсказания в общем и целом сбылись.
В первых трех республиках ислам за последнее десятилетие позволил восстановить этническую и культурную идентичность, а также связи с мусульманскими соседями на юге. И узбекское, таджикское и туркменское общества вновь стали частью Уммы, мира мусульманской культуры. А в Казахстане и Кыргызстане, где исламские традиции были поверхностны и оказались в значительной степени размыты семидесятилетней практикой атеизма, ислам не смог оказать достаточного содействия в восстановлении этнической и культурной идентичности. И поэтому в этих республиках сколько-нибудь однородного общества хотя бы в рамках коренного этноса не сложилось. Раз не открылся путь этому за первые десять лет, он уже, судя по аналогичному опыту многих африканских и азиатских государств, никогда не откроется.
Итак, в Кыргызстане и Казахстане появились общепризнанные в мире государства со всеми соответствующими институциональными структурами и атрибутикой, но идейно консолидированные общества, воплощением этатических устремлений которых должны были бы, по норме вещей, явиться эти самые государства, так и не сформировались. Там, где нет движения вперед, рано или поздно обнаруживается откат. Таков закон природы. А откат как движение трудно поддается регулированию.
Именно такое происходит сейчас в Кыргызстане. С точки зрения требований западных политических институтов, его президент А.Акаев никаких упреков, казалось бы, не должен был заслуживать. По мнению представителя Фонда Карнеги и советника центральноазиатских правительств Андерса Аслунда, которое он выразил в своей недавно опубликованной книге “Строительство капитализма”, Кыргызстан относится к числу тех постсоветских стран, где реформы были начаты рано. То есть его руководство, согласно сегодняшним по-новому идеологизированным общественно-политическим представлениям, вело себя прогрессивно. В первой половине 90-х Кыргызстан ставили в пример не только другим центральноазиатским странам, но и даже западным республикам бывшего Советского Союза. А сейчас, в начале следующей декады, это, несомненно, самое нестабильное государство во всем СНГ. Атомизация СССР произошла в начале прошлого десятилетия. Многие ожидали, что расщепление советского государственного наследства на этом не остановится. Опасность такого рода развития событий на постсоветском пространстве сохраняется по сей день.
И самым уязвимым участком в наши дни в этом смысле становится Кыргызстан. Его руководство сейчас хвалить за преданность реформам уже трудновато, поскольку их результаты оптимизма не вселяют. Поэтому А.Акаева теперь принято обвинять в том, что он осуществлял политические и экономические преобразования без учета местных особенностей. Правда, такие зарубежные экономисты, как вышеназванные А.Аслунд, продолжают хорошо отзываться о результатах реформ в Кыргызстане. Впрочем, это скорее радикально-рыночный, чем трезвый социологический отзыв. К сожалению, прошлое десятилетие убедило нас, бывших советских людей, в том, что на Западе есть немало таких рыночных авторитетов, которые, фетишизируя схематический подход к реформам на постсоветском пространстве, совершенно не ломают голову над тем, какими могут оказаться их результаты в среде той или иной культуры. Причем они, как правило, находят, на что или на кого перевести стрелки при очевидно плачевных последствиях. Так, вышеназванный А.Аслунд критикует Россию за то, что она свернула с пути реформ начиная с 1996 года, хотя сам же консультировал правительство этой страны в течение целых семи лет – с 1991 по 1997 год. В те же годы он также являлся консультантом украинского кабинета министров. Один из самых значительных результатов деятельности правительства в Киеве за этот период – осуждение премьер-министра Павла Лазоренко за служебные злоупотребления и коррупцию. Причем – не украинским, а американским судом. Сейчас А.Аслунд уже достаточно долго вплотную работает с президентом А.Акаевым. О результатах говорить не будем. Быть может, они прекрасны с точки зрения требований классического капитализма. Но сам Кыргызстан сильнейшим образом лихорадит с марта месяца текущего года. И страна становится все менее и менее управляемой. Тем не менее, А.Аслунд ставит Кыргызстану оценку “отлично”, а Узбекистану, Таджикистану и Туркменистану – “неуд.”. По его мнению, в Ташкенте и Ашхабаде сохраняются застывшие дикторские режимы, а Таджикистан остается без реформ. А в Казахстане, получается, все не так хорошо, как в Кыргызстане, но и также не столь плохо, как в Узбекистане, Туркменистане и Таджикистане.
Итак, с точки зрения политизированных идеологов радикальных реформ Кыргызстан – лидер прогресса в Центральной Азии. А Казахстан, значит, идет вслед за ним. А остальные три государства региона отстали от них далеко. И, мол, такой расклад – результат осознанного выбора их руководителей, а не то, что могло бы быть предсказано еще 10 лет назад как обусловленный историческими предпосылками закономерный исход. А вот серьезные ученые-социологи, никак не связывающие себя с условностями дня сегодняшнего, могут заявить, что их наихудшие ожидания десятилетней давности в отношении перспектив Кыргызстана начинают оправдываться. Факторами внешнего и внутреннего воздействия к настоящему времени в полной мере раскрыта уязвимость системы управления этой страны, и теперь, как следствие, набирают силу процесс дестабилизации. По сути, уже сейчас режим А.Акаева удерживается у власти в Бишкеке только лишь в силу инерции. Первый же достаточно резкий толчок изнутри или извне, надо полагать, поставит под сомнение его будущее. Но для нас важно не это.
Другое. То, что Казахстан, так или иначе, идет по стопам Кыргызстана. Такой ход развития событий для нашей страны также предсказывался учеными-социологами как опасный, хотя и вполне ожидаемый, даже закономерный вариант будущего. К сожалению, как в Кыргызстане, так и в Казахстане сейчас принято молиться на рыночных радикалов и при этом всячески игнорировать серьезных ученых-социологов. С кыргызами и казахами, при отсутствии у них собственного государственного опыта, сыграла дурную шутку их неравнодушие к революционному методам обустройства общественной жизни. Раньше такое пристрастие подкреплялось исключительно идеалами и фразеологией социалистической революции, теперь же оно зиждется на максимах рыночного либерализма. В том же Узбекистане, столь нелюбимом А.Аслундом, конечно же, полно таких трудностей, чье возникновение связано с десятью годами государственной независимости. Но послушайте ответы его руководителей на вопросы о том, почему-де они тормозят те реформы, со скорейшим проведением которых обуславливает свою помощь Запад и контролируемые им международные финансовые институты, и вы поймете, что их упорство объясняется вовсе не косностью, отсталостью мышления. У того же И.Каримова, наоборот, поражает совершенно ясное видение минусов своего общества, которые, если проигнорировать их, могут обусловить нарастание опасности социальной катастрофы в Узбекистане. Узбекское руководство от кыргызского и казахстанского отличается, прежде всего, тем, что ему явно чуждо безоглядное шапкозакидательство неофитов капитализма. Действия в духе такого шапкозакидательства под рукоплескания идеологов радикальных реформ практически обернулись для нынешнего кыргызского режима крахом. До сих пор в Казахстане все, что происходило Кыргызстане, повторялось где-то с 8-12-месячным опозданием. Объяснение этим совпадениям очень простое. Пути, которые для этих двух стран избрали их руководители после обретения государственной независимости, практически одинаковые. Это – путь вульгарных политических и рыночных реформ, который никуда не ведет. Для его авторов и проводников это неважно, поскольку для них важен сам он, а не то, куда он может привести. Их лозунг: движение по пути реформ – это все, а конечная цель — ничто.
Менее всего автору этих строк хотелось бы, чтобы его воспринимали как противника политических и рыночных реформ как таковых. Он, как и любой нормальный человек, не приемлет вульгаризации любой хорошей идеи или практики. Всякий опыт хорош только тогда, когда его проведение предваряется серьезным изучением всей предыдущей практики по данной теме или данному виду деятельности и взвешенной оценкой своих возможностей. В Узбекистане такое требование учли, а в Кыргызстане и Казахстане – нет. Так что нынешний кыргызский финал для администрации А.Акаева закономерен. Аналогичный кыргызскому исход для сегодняшних казахстанских властей также окажется закономерным. Потому что и у нас все, что делалось и делается за последние 10 лет в общественно-государственной жизни, не есть следствие собственной мыслительной оценки и практических выводов. Это – результаты перекладывания властями предержащими своей ответственности за принятие судьбоносных для общества и государства решений на плечи зарубежного дяди. Ведь независимые государства не для того создаются и существуют, чтобы их руководство неукоснительно следовало инструкциям извне. Для этого оно им совершенно не нужно. Да и какой толк от независимости в таком случае?!
Такого рода недоумения и вывели этой весной и этим летом тысячи кыргызских граждан на улицы их городов и сел. Подобный же эффект уже в ближайшем времени может возыметь схожая с кыргызской реальность в Казахстане. Во всяком случае, уже и у нас раздаются голоса, предсказывающие приближение событий, аналогичных тамошним. Вот какую оценку дает сегодняшней ситуации в стране известный политик и культуролог М.Ауэзов: “…было такое беспечное, безрассудное время, когда во власти правил хватательный инстинкт, и все набирали, набивали карманы. Весело и безмятежно. А теперь наступает совершенно другое время: страх перед завтрашним днем. Когда вдруг стало ясно, что такое не проходит… И поэтому сейчас во власти правит инстинкт самовыживания, инстинкт самозащиты. И самая большая глупость, которую они могут допустить, если они сейчас вдруг решат за счет жестких мер и действий сохранить статус-кво. Как только они перейдут к этим репрессивным мерам, их сметут моментально… выйдут все. В малых и больших городах, в поселках и аулах. Уже готовы слова, у каждого они на кончике языка: те слова, которыми можно поднять огромное количество людей…” (М.Ауэзов “За все придется отвечать”, “Время”, 11.07.02 г.) Это – мнение человека, не только умудренного большим жизненным опытом, но и также являющегося носителем серьезных социологических знаний.
И все же хотим повториться: тот финал, к которому Кыргызстан уже пришел, а Казахстан только приближается, во многом объективен. И обусловлен он, прежде прочего, сохранением у этих народов стереотипов родоплеменного сознания и отсутствием у них коллективного опыта государственной общности. При таких условиях их руководителям, по идее, следовало бы проявить еще большую, чем это было у узбекских лидеров, осторожность при проведении реформ, которые навязывались везде на постсоветском пространстве. Но поскольку над ними не довлели ни опыт, необходимый для формирования и сохранения государства, ни ответственность, достойный государственности, случилось то, что случилось. Нашим руководителям, чтобы смочь проявить себя на уровне брошенного историей вызова, надо было прыгнуть выше головы. То есть – попытаться преодолеть объективные предпосылки к как бы запрограммированной неудаче в государственном строительстве. Но они не осознали такой задачи. А если и осознали, то не захотели утруждать себя сверхусилиями. Теперь же, когда движение по пути наименьшего препятствия зашло достаточно далеко, тем, от кого зависит дальнейшая судьба Казахстана, потребуются титанические усилия и колоссальная готовность к самопожертвованию, если они все же хотят вернуть ему перспективы твердой государственности. Другого пути нет. А времени для исправления ситуации остается все меньше и меньше…