Такое мнение он высказал 4 февраля в ходе своего выступления в рамках программы “Еркiн соз”, которая еженедельно по вторникам и пятницам идет по \»31 каналу\» и посвящается обсуждению злободневных проблем с участием известных в стране общественно-политических и культурных деятелей, приглашенных в студию в качестве ее гостей. В очередной передаче, шедшей в тот день, кроме Балташа Турсумбаева, участвовавшего в ней качестве эксперта, присутствовали представители партии “Ак жол” и “Алаш”.
Сама же она была целиком посвящена актуальным вопросам партийного строительства в Казахстане на нынешнем этапе становления государства. Проблема квоты в 50 тысяч членов для партий при их перерегистрации в органах юстиции, ясное дело, была одной из ключевых. Было вполне ожидаемо и то, что Орал Саулебек, представлявший партию “Алаш”, будет критиковать это требование закона, а представитель партии “Ак жол” (а представлял ее там неизвестный широкой общественности функционер из городского комитета) станет восхвалять свою политическую организацию, сумевшую за короткий срок существования увеличить количество своих членов до требуемой численности. Так что основная полемика разворачивалась между этими двумя участниками передачи.
Ее ведущий и Б.Турсумбаев, как эксперт, вносили свои поправки и добавления в обсуждаемые темы и таким образом предотвращали перерастание полемики во взаимные обвинения с непредсказуемым исходом и возвращали дискуссию в спокойное русло. Поскольку из всех подававших документы на перерегистрацию партий “Алаш” представляется едва ли не единственной политической организацией, которая придерживается казахской национально-патриотической идеологии, а “Ак жол” среди большой троицы (наряду с Гражданской партией и “Отаном”) партийных монстров (уже успевших не только создать свои подразделения по всему Казахстану и набрать нужно количество членов, но и пройти, в соответствии с новыми требованиями, повторную регистрацию в органах юстиции) является единственным, кто изъявляет готовность предметно заниматься так называемыми “злободневными казахскими вопросами”, разговор их представителей, присутствовавших на передаче, постепенно стал принимать специфичный характер.
Инициатором такого поворота был О.Саулебек. Он стал говорить, что его организация является единственной партией, которая декларирует принцип приоритетности места и роли казахской нации в общественно-политической жизни Республики Казахстан, и что она с такой позицией не находит поддержки у тех казахов, которые обладают властью и богатством. Одним словом, из его речи вытекал вывод, что “Алаш” находится в столь невыгодном для самоутверждения на политическом поле Казахстана положении постольку, поскольку он является единственной партией, сохраняющей преданность исконным казахским идеалам и интересам. Представитель “Ак жола”, который как политическая организация тоже всячески стремится завоевать симпатии традиционалистской части казахского населения, не мог, видимо, оставить без ответа такой вызов. Он стал говорить о том, как много конкретных дел делается его партией для казахов. Тогда Орал Саулебек повел речь о том, что из тех трех больших партий, которые уже успешно преодолели квотный барьер, ни одна не может рассматриваться как отражающая интересы народных масс: Гражданская партия – это партия А.Машкевича, контролирующего четверть экономики страны, партия “Отан” — это партия акимов и прочих административных руководителей, а “Ак жол” — это партия состоятельных людей. И их успех при перерегистрации объясняется не популярностью в народе, а тем, что им по средствам оказалась организация мероприятий по выполнению новых требований. Б.Турсумбаев в своем выступлении в качестве эксперта признал правомерность последнего аргумента О.Саулебека. Он отметил, что организация подразделений в областях и привлечение десятков тысяч новых членов требует солидных финансовых ресурсов. А у той же партии “Алаш” в распоряжении таких денег, ясное дело, просто нет. Б.Турсумбаев, подводя итоги дискуссии о новых регистрационных требованиях для политических партий, оценил введение 50-тысячного квотного барьера как меру, которая неприемлема с точки зрения задач развития политических и демократических свобод. И высказал мнение, что эта квота будет со временем отменена.
Не согласился Б.Турсумбаев с О.Саулебеком, когда тот стал говорить о необходимости казахской партии для казахов. Его мнение по этому вопросу сводилось к тому, что раскол электората по национальному признаку значительно ослабляет его потенциал в плане защиты интересов самых широких общественных кругов.
Здесь высветилась одна примечательная сторона современной партийно-политической жизни. Б.Турсумбаев является едва ли ни единственным крупным политиком, который по самым серьезным вопросам нынешней общественной жизни обращается к казахскоязычной общественности без спекуляций и заигрывания. Но он не представляет какой-то конкретной партийной группировки. А вот крупные партии фактически не работают напрямую с казахскоязычным электоратом. Вся их идеология подразумевает в качестве предполагаемой социальной базы русскоязычную общественность. За казахскоязычный, так сказать, “фланг” в этих богатых и влиятельных партиях отвечает пара-другая лиц (как правило, это узнаваемые деятели культуры), которые сплошь и рядом сводят всю работу к панибратским разговорам. С точки зрения политических установок той или иной конкретной партии, они, эти разговоры, бывают абсолютно не по делу. Так, эти партии работают с казахскоязычным населением как с детьми, воздействуя не на разум, а на эмоции. Б.Турсумбаев, на нашей памяти, первый серьезный политический деятель, который пытается воздействовать именно на разум казахскоязычной аудитории. Что и говорить, похвальный поступок – не только принять приглашение прийти на казахскоязычную политическую передачу, но и самым серьезным образом вести разговор с телезрителями, а не относиться к ним как к недоразвитым людям.
Как сказал ведущий программы, на эту передачу были также приглашены г-да Перуашев и Ермегияев, руководители Гражданской партии и партии “Отан”, но они отказались, сославшись на какие-то причины.
А в общем и целом эти партийные лидеры, а также верхушка “Ак жола”, отличающаяся неравнодушием (судя по частоте даваемой ею пресс-конференций) к вниманию широкой журналистской публики, похоже, сочли малополезным занятием присутствие на этой казахскоязычной передаче, которая, как считается, в силу языковой специфики имеет ограниченную аудиторию и к тому же показывается отнюдь не в рамках такого отрезка эфирного вещания, который называются прайм-тайм. Если это так, то – зря. Потому что, как выяснилось из неформального обмена мнениями в казахской творческой среде на другой день, ее с интересом просмотрели многие. Особенно следует в связи с этим отметить то, что данная передача явилась одним из тех информационных факторов, через отношение к которому, как при реакции на лакмусовую бумагу, выявляется превалирующая тенденция в казахскоязычном общественном сознании по отношению к той или иной актуальной проблеме. Она, эта тенденция, сейчас в отношении рассматривавшегося в передаче вопроса явно такова, что партиям, уже преодолевшим квотный барьер и успешно прошедшим официальную перерегистрацию, едва ли стоит обольщаться насчет симпатий к себе со стороны тех, кто представляет казахское общественное мнение.
Дело не в том, что рядовые граждане казахской национальности успели самостоятельно разобраться в нынешней интриге вопроса партийного строительства. Просто в среде тех, кто им поставляет информацию на их родном языке, сейчас складывается и укрепляется мнение, что 50-тысячная квота фактически является имущественным цензом, призванным парализовать общественную активность неимущих слоев населения и блокировать возможность создания их представителями своих официально признаваемых политических организаций. Они, эти люди (журналисты, писатели, деятели культуры и т.п.), в большинстве своем общественно активная публика. При прежнем режиме десятилетиями через эту категорию лиц осуществлялась вся идеологическая и агитационно-пропагандистская работа среди казахского населения. Так что тогда у них не было причин для недовольства ни в плане своей востребованности власть имущими, ни в отношении материальной отдачи от этой самой востребованности. Поэтому при прежнем режиме эта казахская социальная прослойка в основе своей была заодно с властями в их деятельности по воздействию на общественное сознание казахов.
Сейчас ситуация в корне изменилась. Названная казахская социальная прослойка практически не востребована властями. Еще меньше она нужна классу состоятельных “новых казахов”. Поэтому в основе своей деятели казахской культуры (в широком смысле) больше тяготеют к идеологии, выражаемой не власть имущими, а такими партиями и движениями, как “Алаш”. Соответствующим образом они и настраивали бы традиционную казахскую общественность, если бы не сохраняющийся со стороны властных структур контроль. Но рано или поздно, конечно же, наступит момент истины. И тогда, когда придет время для “гамбургского счета”, надо полагать, обнаружится, что казахская традиционная общественность ни за нынешнюю власть, ни за партии, которые нынче якобы набрали по 50-100 тысяч членов…