Данияр АШИМБАЕВ, политолог, член Национального курултая, один из авторов инициативы учреждения Национального дня книги – «О состоянии госслужбы» — АДГС опубликовало Национальный доклад о состоянии государственной службы. В нем отмечено, что по состоянию на 1 января 2024 г. штатная численность госслужащих составила 90583 единицы, фактическая – 83009 человек. Данные по штатной численности министерств и акиматов правительство в декабре 2021 г. засекретило — причем, постановлением в котором декларировалось их снижение. О снижении штатной численности по итогам прошлого года говорил и премьер Смаилов. Но вот АДГС пишет, что в 2023 г. «реорганизация, образование и изменение численности отдельных госорганов в целом обусловили рост численности на 530 единиц по сравнению с 2022 годом«.
По данным АДГС, госслужащим в Казахстане работается тяжело. 90,4% сталкиваются со стрессом на рабочем месте, при этом каждый третий (32,5%) испытывает стресс часто или очень часто. Сами госслужащие, отмечается в докладе, «зачастую не защищены от неэтичного поведения граждан, а также от незаконных действий контрольно-надзорных органов«.
47% служащих не имеют собственного жилья, а «закредитованность превышает 90% (20,9% – ипотека, 41% – потребительские кредиты, 28,6% – рассрочка на технику, мебель и т.п.)«…
А сейчас у нас в анамнезе 7 вице-премьеров и паводки, которые прозевали. А впереди — посевная, засуха, угроза лесных пожаров, подготовка школ к учебному году, подготовка энергосистемы к отопительному сезону и традиционный осенний кризис ГСМ.
***
«Откуда взялся Куандык Бишимбаев?» — Будущий экс-министр, нужно отметить, имеет очень хорошую родословную. Дед – полковник, 12 лет работал начальником УКГБ по Кзыл-Ординской области, отец – доктор технических наук, профессор, академик, 22 года был ректором Кзыл-Ординского института инженеров агропромышленного производства, ТарГУ и ЮКГУ, затем стал депутатом Мажилиса.
Тесть (уже бывший) работал в свое время секретарем Алма-Атинского обкома партии и первым замминистра экономики.
Бишимбаев-младший получил степень магистра по программе «Болашак» и отработав в БРК, МЭБП, НИФ, ЦМАИ, в 2005 г. стал советником министра экономики, а затем – советником Карима Масимова, на тот момент вице-премьера.
Последний регулярно формировал вокруг себя пул молодых и перспективных южан…
В 2007 г. в окружение Масимова вошел председатель АРЕМ Бакытжан Сагинтаев (затем руководитель КПМ, аким Павлодарской области, министр, первый вице-премьер и премьер), а в 2008 г. – председатель АДГС Габидулла Абдрахимов (затем – руководитель КПМ, вице-премьер, председатель АЗК, зам. руководителя АП).
Бишимбаева Масимов заимствовал у Келимбетова, Абдрахимова, Бекетаева и Орынбаева – у Турисбекова, а Сагинтаев достался от Калмурзаева и Турысова. Таким образом, у Масимова образовался свой «южный клан».
Но мы немного отвлеклись.
В 2013 г. Бишимбаев перешел руководить НУХ «Байтерек» – новым холдингом, в который перешли институты развития, которые до этого концентрировались в МИНТ для проведения в жизнь ГП ФИИР. Бишимбаев, нужно отметить, быстро разогнал только сложившиеся коллективы и расставил там своих людей.
В 2016 г. после земельных митингов в отставку отправили министра нацэкономики Досаева, который якобы провалил агиткампанию (хотя, собственно, МНЭ своими силами ее вело, но остальные структуры самоустранились). Новым министром – в правительстве Масимова – стал Бишимбаев. Проработал он, правда, 7 месяцев, в рамках расследования уголовных дел по «Байтереку» был смещен, арестован и осужден.
В аппарате ходили слухи, что его якобы взяли люди Кожамжарова, которые выбивали показания на Масимова, но экс-министр рисковать не стал и после отставки Кожамжарова вышел по УДО и был помилован. С другой стороны, команда «Байтерека» оставила после себя дурную славу, так что материалы следствия и суда не противоречат слухам.
И вот – в ноябре 2023 г. он был арестован по обвинению в жестоком убийстве второй жены.
***
«Об административной реформе и ЧП» — Смысл административной реформы прошлого года был в том, чтобы максимально повысить уровень министерств, сделать их более самостоятельными. Однако министерства и их аппарат склонны к узковедомственному видению любой ситуацию, к «соседям» стараются не лезть и очень не любят любой ответственности.
Принцип политики президента Токаева заключается в том, что каждый должен заниматься своим делом и решать проблемы на своем уровне. Для этого был введен диалоговый формат встреч министров и акимов с населением, перестроены принципы формирования представительной власти. Это оказало хороший эффект, но вместе с тем не решило вопрос ответственности (точнее — безответственности) госуправления и госслужбы. Усилилась проблема слабой межведомственной координации. Третьей серьезной проблемой является инертность аппарата.
Мало создать структуру, дать полномочия и ресурсы. Нужно давать постоянный импульс и регулярно контролировать работу.
Раньше система также не рвалась к бурной деятельности и старалась избавиться от контроля.
Требуемый импульс придавался в основном грамотной расстановкой кадров. При Назарбаеве была когорта тяжеловесов и жестких администраторов, которые хоть и составляли меньшинство, но являлись своего рода толкачами всей системы. Их регулярно критиковали, но они работали на результат и других заставляли.
Сейчас кадры несколько другие. Вроде есть и опыт, и желание работать, но проблема, как отмечал президент, и с идеями, и со специалистами. Большинство вице-премьеров, министров, акимов, президентов нацкомпаний — по большому счету, опытные профессионалы, но есть проблема с их восприятием обществом, которое нынче весьма скептично, а кроме того — с организацией работы в целом.
Взять нынешнюю ситуацию с паводками и шире — с природными и техногенными катастрофами…
Во власти сейчас дефицит тяжеловесов и не факт, что они возникнут, но тогда нужна политическая система, жестко ориентирующая госаппарат на эффективность.
Президент Токаев озвучил ряд стратегически важных вопросов — и в области идеологии, и в сфере экономики, но пока не видно, что аппарат стремится их воплотить в жизнь. А ведь эти вопросы имеют критическое значение для развития страны.
***
«О «Старом» и «Новом» Казахстане» — Последние месяцы отчетливо фиксируется наличие постоянной критической информационной волны в адрес президента Токаева и его команды. Создается впечатление, что общество недовольно политикой главы государства, но, если изучить структуру этой критики, то ситуация станет намного более понятнее. Либералы критикуют за консерватизм, консерваторы – за либерализм, национал-полулисты – за интернационализм, интернационалисты – за национализм, клерикалы – за приверженность светским устоям, атеисты – за религиозность, евразийцы – за глобализм, глобалисты – за евразийство, то есть черные – за белое, а белые – за черное. При этом обратим внимание, что президент регулярно подчеркивает, что он проводит курс не в чьих-то интересах, а исходя из государственных, а социологические данные показывают, что поддержка президентского курса у населения оценивается в 75–85%. То есть, население Казахстана своего президента поддерживает и за радикальными альтернативами в очередь не выстраивается. Общество не хочет радикализма.
Откуда же берется этот самый «массовый критицизм»? Отметим, что он характерен и для социальных сетей, и для некоторых легальных СМИ (включая те, которые отнесены к «иноагентам»), и для множества анонимных сайтов и каналов, расплодившихся ныне в сети. Эти инструменты имеют разных владельцев, но действуют очень синхронно.
Идет тонкая игра по расколу общества. Игроки регулярно создают конфликтное поле – внутри общества, внутри государства, с соседями, причем «косят» под своих, демонстративно ругают Старый Казахстан, выдавая себя за лоялистов, но это очень грамотный ход, чтобы продвигать провокационную и деструктивную повестку.
Постоянные требования репрессий в отношении чиновников, бизнесменов и политиков, откровенное обливание помоями глав соседних государств, критика сотрудничества с Россией и Китаем, создание параноидальной атмосферы в столице – вот фирменные черты этой работы.
Можно отметить, что попытки рассорить с соседями в условиях растущего сотрудничества в рамках ЕАЭС и ОДКБ с одной стороны и активного развития формата C5+ с другой, кажутся очень интересными. Это явная прозападная повестка. Заметим, кстати, что «легальные» проамериканские ресурсы проводят именно такой курс. А в нашем случае это замаскировано под «политические ценности» Ак Орды.
***
«О правящей элите и бюрократии» — Говоря о политической элите страны за годы независимости, то нужно немного уточнить термины и контекст, в котором они появлялись и развивались.
Начнем со «старой гвардии». Термин появился, если память не изменяет, в конце 90-х как своего рода противовес понятию «младотюрки» (они же, по определению Токаева времен его премьерства, «киндерсюрпризы»).
Термин «старая гвардия» использовался как политкорректное обозначение «одной и той же колоды», «короткой скамейки запасных», но в основе своей обозначал высшее руководство, близкое к президенту. Понятно, что состав гвардии перманентно менялся, причем общественность быстро забывала ушедших на покой или в оппозицию «гвардейцев» и тут же включала туда подросших неофитов.
«Старую гвардию» не нужно путать с «Семьей». Последнее — вообще абстрактный термин. Изначально туда включали как шапраштинцев, так и карагандинских аргынов, которых всех записывали в родню первой леди, забывая о том, что первый президент в первые годы немало кадров взял из числа своих сослуживцев по Карагандинскому обкому партии. С конца 90-х «Семья» стала пониматься в узком смысле — на фоне роста президентских зятьев, дочерей и племянников. В число последних, впрочем, включали фигуры, которые на самом деле в родстве с главой государства толком-то и не состояли.
Не забудем и о том, что первый президент своих родственников, хоть и выдвигал (а ему регулярно нужны были свои люди на тех или иных позициях), но нещадно и регулярно снимал с должностей и демонстративно никому не давал особой возможности получить административно-политический опыт, с которым можно было бы претендовать на наследство…
Государственную бюрократию Назарбаев упорно модернизировал… Коллективное стремление аппарата к безответственности и бесконтрольности первый президент периодически пытался купировать тремя способами — усилением АП (Калмурзаев, Тасмагамбетов, Мусин, Нигматулин), усилением антикоррупционной работы (Калмурзаев, Кожамжаров), усилением контрольных функций правящей партии (Жумагулов, Нигматулин), а также периодической расстановкой «толкачей» — лиц, которые энергично двигали госаппарат в нужную сторону, имея сильный политический и аппаратный вес, опыт и умение принимать решения. Здесь как раз и появился термин «тяжеловесы» (по алфавиту – Абдыкаримов, Абыкаев, Ахметов, Бисембаев, Джаксыбеков, Есимов, Калмурзаев, Касымбеков, Кушербаев, Мами, Мамин, Масимов, Мусин, Нигматулин, Павлов, Сапарбаев, Саудабаев, Тажин, Тасмагамбетов, Токаев, Шукеев). Конечно, порой звучит тезис о том, что тяжеловесы просто «решали вопросы», но мне кажется, что точнее будет формула — «решали проблемы».
Существенная часть тяжеловесов «пала» в ходе борьбы за статус преемника в 2016-2018 гг., остальные покинули власть после январских событий 2022 г..
В итоге внутри аппарата практически не осталось фигур, которых можно было бы отнести к категориям «политический тяжеловес» или хотя бы «крепкий хозяйственник» (про «старую гвардию» мы вообще промолчим). Более или менее эффективными управленцами широкого профиля считаются Кошанов, Досаев, Касымбек, Ногаев, Бозумбаев, Скляр, Жумангарин, но «тяжеловесами» в прежнем значении их назвать сложно.
Сегодня можно констатировать доминирование госбюрократии в чистом виде — причем на уровне правил игры. Планов толком нет; вместо них — десятки доктрин и концепций. Вместо контроля есть некий мониторинг. Данные госаудита, вопросы распределения власти и ответственности — засекречены. Критика не приветствуется. Вопросы эффективности не обсуждаются.
При этом все эти тенденции противоречат провозглашенному курсу, который население консолидированно поддерживает.
***
«О традициях» — Для того, чтобы планы работали, они должны быть основаны на реалистических оценках. В сфере общественного сознания это не менее важно, чем в экономике. Тем более, что первое во многом определяет и второе.
У нас принято много вещать о традициях, но, если всмотреться, то можно уловить немало лукавства. В комплект обычно входят избранные и слегка героизированные ценности отдельных регионов и исторических эпох.
Когда с высоких трибун говорят о менталитете и традициях, то обычно звучат такие пафосные термины как «трудолюбие» и «гостеприимство».
Это, конечно, очень мило, но если покопаться в реальности или в этнографических очерках относительно недавнего прошлого, то, думаю, в рейтинг можно вставить следующие:
— бахвальство, включая показное потребление («понты»), показное гостеприимство (той) и показную духовность,
— почитании иерархии (и своего места в ней) в сочетании с абсолютизацией свободы — от откочевки (эмиграции) до правового нигилизма («исполняют только те приказы ханов, которые считают выгодными для себя»),
— умение договариваться — с власть предержащими (коррупция), небесами (шаманизм, вложения в муллу) и законом (кун, штраф, коррупция),
— неуважительное отношение к чужой собственности (барымта, вандализм, хищения),
— женолюбие (многоженство, токализация),
Получилось черезчур критично, но, кажется, более или менее объективно. Многие варианты сочетаются достаточно парадоксально, но тем не менее сочетаются. Собственно, отсюда можно сделать вывод, что у халифата — с одной стороны и правового государства — с другой стороны, перспектив особо нет. Локальная матрица — как и везде в мире — любую модель перестраивает под себя.
***
«Возрождение культуры чтения – часть работы по интеллектуальному развитию нации» — Проблема утраты культуры чтения на самом деле имеет очень много граней. Начнем с самого очевидного: сильно ухудшается качество критического мышления у населения. Это напрямую связано с тем, что люди перестают читать и писать даже на уровне сообщений в мессенджерах.
Раньше люди писали и читали письма – это тренировало навык формулирования мыслей, наблюдения, осмысления, восприятия письменного текста, в целом тренировало навыки эффективной коммуникации и мышления.
Нужно работать над тем, чтобы заново интегрировать чтение в жизнь людей, заново приучать к печатному слову. Нужно отвлечь людей от засорения голов контентом из соцсетей.
Другая грань проблемы: пропали не только читатели, но и писатели. У современного Казахстана практически нет своей современной литературы. Последние наши «современные классики», которых массово читали, – это писатели из советского еще времени, те же Ауэзов, Муканов, Есенберлин и другие.
Наши писатели, творческая интеллигенция, кажется, больше известны какими-то «внутрицеховыми» разборками, общественной деятельностью, чем книгами. Удивительно, но за все эти годы у нас не появилось даже своей массовой популярной литературы – тех же детективов, романов, фэнтези. Поэтому браться надо не только за читателей, но и писателей.
К сожалению, надо констатировать, что, потеряв литературу, страна потеряла мозги. Когда нет элементарных навыков формулировать мысли, воспринимать тексты более сложные, чем картинки с подписями, трудно говорить об интеллектуальном, культурном, социальном развитии народа.
***
© ZONAkz, 2024г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.