В нынешнем году исполняется 15 лет закону, придавшему казахскому языку статус государственного языка. Он был принят осенью 1989 года и вступил в силу с 1 июля 1990 года. Как бы то ни было, уже полтора десятилетия существует, оказывается, нормативно-правовая база для функционирования казахского по всему Казахстану в качестве государственного языка. Значит, 2004-й – это год 15-летия данного закона.
На официальном уровне в ознаменование этой даты разработана и запущена в действие нынче с начала января государственная программа “Культурное наследие” с бюджетом от 3 до 4 млрд. тенге. То есть 22-29 млн. долларов. Сумма в условиях нашей страны огромная. Конечно, не вся она целиком предназначена развитию языка. Но значительную ее часть все равно планируется пустить, так или иначе, на это дело. В частности, на перевод и издание многотомной серии произведений мировой литературной и философско-социологической классики. Этот проект явно затеян (в части литературной, во всяком случае) в подражание осуществленному в Москве еще в советское время выпуску академического серийного издания “Библиотека мировой литературы”. Однако разница между ставшей уже историей оригиналом и ныне затеваемым тут у нас за счет отпускаемых государством и спонсорами на развитие казахского языка и культуры средств его казахстанским повторением – земля и небо. Оригинальный проект в Москве на то и назывался академическим, что осуществлялся на основе очень серьезного подхода и основательной подготовки.
Во-первых, все включенные в серию иноязычные классические произведения переводились на русский с языков оригиналов. В рамках нашей программы “Культурное наследие” все они должны переводиться с одного единственного языка. С русского. То есть, по сути, речь идет о переносе на казахский не многообразного мирового культурного, а именно русского литературного наследия. Потому что тот же Мольер или Корнель и Фолкнер или Шекспир лишь в оригинале являются подлинными неподдельными образцами французской и англо-американской литературы, а в переводе на русский они являются уже частью русскоязычной литературной классики.
Во-вторых, авторы и руководители казахстанского проекта игнорируют предостережения даже таких корифеев и знатоков казахской литературы, как Д.Исабеков и Г.Бельгер. Эти последние все последнее время публично обращаются к тем, кому не терпится закрутить это дело, заняв позицию у его руля, и нажить авторитет и кое-что еще, о чем не очень-то принято распространяться, и говорят: нет сейчас у нас уже достаточного количества квалифицированных специалистов для осуществления таких переводов. Отсюда уже напрашивается вывод, что затея, скорей всего, обернется очередной грандиозной профанацией идеи казахского языка и культуры. А те большие средства, которые сейчас привлекаются с максимальным использованием административных ресурсов на самом высоком уровне, окажутся растранжирены и проедены.
На самом деле, откуда могут взяться квалифицированные переводы сокровищницы мировой литературного мысли, если за прошедшие 15 лет так и не удалось наладить порядок даже со стандартными вывесками с элементарными по смыслу и сложности словосочетаниями на казахском языке на улицах. Сейчас уже не только русскоязычные, но и просто русские тележурналисты берутся разоблачать грубейшие ошибки в написании названий общественных и государственных заведений. То есть теперь даже не казахскоязычные наши сограждане могут вам объяснить, как следует писать в случаях с этими названиями, а как не следует. Все всё понимают. А вот наладить на официальном уровне ответственное отношение… нет, не к развитию государственного языка, а просто к нему, какой он есть у нас сейчас, никак не удается. Уровень неграмотных вывесок на казахском языке – это и есть заблаговременный приговор затеваемому в рамках программы “Культурное наследие” проекту по переводу на казахский язык лучших образцов мировой литературы. Те же Д.Исабеков и Г.Бельгер прекрасно осознают это. Поэтому предостерегают, ссылаясь на нехватку квалифицированных переводчиков. Но их предупреждениям никто из тех, кто отвечает за этот проект, явно не собирается внимать.
В-третьих, вопрос читательской аудитории. Кому предназначаются эти переводы? На этот вопрос “рулевые” этой затеи отвечают так: всем казахскоязычным читателям. Во всяком случае, писатель и сенатор А.Кекилбай, являющийся одним из вдохновителей и организаторов этого проекта, в своем выступлении по “Хабару” 17 февраля с.г. просто-таки излучал оптимизм в отношении спроса в будущем на такие переводы со стороны казахской читательской аудитории. А вот за 2 дня до этого, 15 февраля, в сюжете еженедельной аналитической телепрограммы “Таразы” целый ряд известных писателей, отвечая на вопрос о спросе на казахскую литературу, выглядели отнюдь не столь оптимистичными. К примеру, упомянутый выше Д.Исабеков говорил даже так, что, мол, мало проку браться писателю за перо, когда еще и неизвестно, нужна вообще твоя книга кому-нибудь или нет. А в целом же мнение выступавших писателей сводилось к тому, что спрос на литературу на казахском языке упал сейчас рекордно низко. То есть — до уровня, который был прежде просто невообразим. Вот она, та реальная книжно-рыночная ситуация, на фоне которой затевается этот грандиозный переводческий проект. Затевается он во имя и от имени читателя. А по большому счету – во имя казахского языка и литературы. А во дворе уже XXI век и III тысячелетие. Век информатики. Семимильными шагами идут вперед информационные технологии. А стремительно развивающийся процесс глобализации мгновенно распространяет их новейшие достижения по всему миру и делает достоянием всего человечества. Единственное условие – наличие твоего языка в каждом очередном пакете новинки. Все страны и более или менее многочисленные народы стремятся соответствовать в языковом отношении требованиям этого условия. Это императивной первостепенности задача для носителей любого отдельно взятого языка. Сейчас исключительно от готовности и способности носителей того или иного языка соответствовать ей зависит сохранение его функциональной пригодности в обозримом будущем. К примеру, в программном пакете языков майкрософтовского Windows’а, которым даже у нас в Казахстане пользуются все и вся, присутствуют не только эстонский, который, хотя и насчитывает всего около 1 млн. носителей, является государственным языком, но и также баскский, который государственным языком не является и насчитывает всего около 900 тыс. носителей. А казахского языка там как не было, так и не предвидится. Хотя задача его введения в подобные пакеты, а, следовательно, и в систему Интернета и электронной почты, была поставлена еще 10 лет тому назад. Но по сию пору в официальных кругах Казахстана некому озаботиться организацией решения этой в общем-то несложной задачи. Хотя даже ребенок понимает, что введение казахского языка в компьютерные программы означает его распространение по всей совокупности современных технологий. Следовательно, этот шаг означает гигантский прорыв в развитии казахского языка и в обеспечении его выхода на международную сферу.
Но, как ни странно, такая первостепенной важности задача не интересует никого из тех, кто принимает все государственной важности решения. На неё до сих пор никакого внимания не обращает ни сам Президент, ни правительство, ни Парламент с его мажилисом и сенатом. Все это, с точки зрения здравого смысла, более чем странно. Ведь наши руководители и народные избранники не сторонники замыкания страны и общества в себе. На словах они за открытость, охотно призывают к перениманию лучших образцов зарубежного опыта. Они охотно катаются по миру, чтобы, как они сами говорят, смотреть и учиться у других. Куда бы и к кому бы они там, на Западе, ими столь любимом и так часто приводимом в пример для подражания, ни попадали, они всюду сталкиваются с новейшими технологическими достижениями. Элементарный в таких случаях вопрос бывает таков: “С чего надо начинать, чтобы нам тоже освоить и приспосабливать их к своим потребностям”. Ответ бывает столь же прост: “Открыть путь от вашего языка к языку информатики”. Это – первое, что надо сделать. А пытаться делать второй и последующие шаги, не сделав самого первого, бессмысленно. Потому что не только дальнейшего движения, но и просто сдвига с места не будет. Что до сих пор с успехом и доказывается в Казахстане на примере нашего государственного языка.
Наше руководство пошло с самого начала по пути наименьшего препятствия. Оно не захотело и до сих пор не хочет обременять себя совершением хотя бы самого первого шага по открытию пути от казахского языка к языку информатики. Вялому и ленивому уму наших властей предержащих куда более предпочтительным выходом, судя по всему, показалось повесить всякую ответственность в этом смысле на русский язык. Иными словами, паразитирование на нем при наличии собственного государственного языка. Что до сих пор продолжается. Фактически наши власти давно поставили крест на казахском языке. И подлость такой ситуации заключается в том, что это ими открыто не признается. А поскольку у них имеются огромные административные ресурсы для замыливания глаз общественности и выставления в качестве виноватых за ухудшение положения государственного языка кого угодно, но только не себя и своей предательской в отношении своего же народа политики, расставить все точки над i по сию пору никому не удается.