Какая же партийно-политическая система нужна Казахстану?

С обретением независимости Казахстана и строительством новой государственности встал вопрос формирования новых механизмов рекрутирования в элиту и отказа от старой системы советской-партийной номенклатуры. Одним из элементов этого стали выборы в Верховный Совет в 1990 и 1994 годы, которые обеспечили приток “свежей крови” во власть и “дали жизнь” политикам новой формации. Однако на ключевые должности – в администрации президента, в Совете безопасности, в правительстве и на должности областных акимов выдвинулись бывшие высокопоставленные партийные деятели, а также родственники главы государства.

С началом экономических реформ и приватизацией в Казахстане стал формироваться новый класс “отечественной буржуазии”, которая уже со второй половины 1990-х годов стала оказывать все возрастающее влияние на принятие политических решений. С момента своего рождения казахстанская буржуазия формировалась из двух больших групп – “красных директоров”, тесно связанных с номенклатурой и финансово-банковской олигархии, так называемых в Казахстане “технократов”.

Более многочисленная мелкая и средняя буржуазия, сосредоточенная в сфере торговли и услуг, маломасштабного и кустарного производства, в силу своей раздробленности и небольших капиталов, всегда находилась под “двойным давлением” как со стороны государства, так и со стороны крупного капитала. В результате она имела мало шансов влиять на политические решения и оказалась в менее выгодных условиях, чем ее оппоненты.

Тесные неформальные связи с партноменклатурой позволили отдельным лицам получить специальные кредиты для покупки государственных предприятий. Они и их клиенты выиграли от приватизации, которая проходила стихийно и без правил, что позволило этой группе приобрести большую часть государственной собственности на весьма льготных условиях. В результате сложились целые сферы бизнеса, позволившие отдельным высокопоставленным чиновникам инвестировать государственные средства в свои собственные торговые фирмы, нередко оформленные на своих родственников или доверенных лиц. Они же содействовали получению налоговых и таможенных льгот или специальных лицензий. Таким образом, высокопоставленные политические чиновники из ближайшего окружения президента стали патронами разных экономических и политических групп, которые были не заинтересованы в сохранении социального государства, доставшегося в наследство от СССР, так как это существенно сокращало их доходы. Возможно, это было одной из причин высокого уровня коррупции и социальных последствий непопулярных и болезненных мер по реализации пенсионной, жилищно-коммунальной и социальной реформ, а также либерализации валютного курса в 1999 г.

В настоящее время политическая стабильность Казахстана и успех экономических реформ стали самоценностью и постоянно восхваляются официальными СМИ и властями, а критиков проводимого курса сразу обвиняют в “раскачивании лодки” и подрыве межнационального согласия в республике. Однако специфика политической системы Казахстана такова, что постоянно существует угроза перерастания стабильности в застой, так как стабильность рассматривается как незыблемость президентской вертикали власти и нецелесообразность изменений Конституции в ближайшие 5-10 лет (вероятно, до 2013 года).¹

Вместе с тем, несмотря на критику со стороны оппозиции, надо отдать должное президенту в политике привлечения новой бизнес-элиты и сохранения баланса интересов между различными группировками во власти. По мнению экспертов, успех казахстанских реформ заключался в том, что в переходный период выше традиционной лояльности оценивались профессионализм, предпринимательский успех и хорошие личные отношения с президентом и его ближайшим окружением. Представители новой элиты, занявшие ключевые посты в правительстве, старались влиять на экономическую политику в своих интересах и проводить последовательно социально-экономические преобразования. Таким образом, сформировался новый казахстанский истеблишмент – симбиоз старой партийно-хозяйственной номенклатуры и новой буржуазии.

Образование новых политический партий объясняется, прежде всего, экономическими причинами, так как политическая система, сформированная в рамках Конституции 1995 года, уже не отвечает реалиями сегодняшнего дня и значительно ограничивает свободу действий в политической сфере национальной буржуазии. Более того, пришло понимание того, что эту проблему следует решить политическими реформами и дальнейшей модернизацией страны. Однако требования структурных реформ, которые обеспечили бы новый правовой порядок и новую правовую культуру, старая элита восприняла как угрозу. В результате раскол в казахстанском истеблишменте стал неизбежен, что отчетливо проявилось в ходе парламентских выборов осенью 2004 года.

Следует также отметить, что в начале 1990-х годов в стране начала формироваться плюралистическая политическая культура. Оппозиционные партии, образованные еще в конце 1980-х, в период перестройки не могли оказывать влияние на принятие политических решений, и власти с ними вполне мирились, так как их наличие свидетельствовало о многопартийной системе и демократическом векторе развития страны. Одновременно существовало несколько проектов создания партийной системы в Казахстане – с одной доминирующей партией или двухпартийной системой. Однако попытки создать ведущую партию ПНЕК(СНЕК) “сверху”, которая всегда бы побеждала на парламентских выборах и пользовалась огромной поддержкой со стороны населения, как “Гоминьдан” на Тайване или Индийский национальный конгресс в Индии, объективно в тот период не могли увенчаться успехом. Более того, на парламентских выборах 1994 года оппозиция смогла получить 40 депутатских мандатов из 176 и сформировать оппозиционную группу “Прогресс” в составе 60 депутатов, которая критиковала правительственный курс радикальных реформ.

Роспуск Верховного Совета, продление срока полномочий президента Н.Назарбаева до 2000 года и принятие Конституции 1995 года превратили Казахстан в “суперпрезидентскую республику”, значительно урезав полномочия других ветвей власти, а большинство мест в парламенте получили провластные партии, которые долгое время не сталкивались с серьезной оппозицией. В условиях временного отсутствия политической конкуренции со стороны оппозиции, власти смогли сформировать партийную систему по принципу “3+”, где “Отан”, Гражданская (ГПК) и Аграрная партии (АПК) образуют большинство в парламенте. Эти партии считаются пропрезидентскими, хотя по Конституции глава государства занимает нейтральную позицию по отношению ко всем партиям. Но фактически президент издает директивы и определяет общий курс вышеуказанных партий, и без его авторитета и поддержки вряд ли они смогли сформировать свои многочисленные фракции в парламенте. В то же время присутствие в мажилисе депутатов-коммунистов позволяло властям говорить о демократии. Хотя Компартия так и не смогла сформировать свою фракцию.

Следует отметить, что оппозиционные партии, образованные в начале 1990 годов, имели мало шансов победить или успешно противостоять президентским партиям, имевшим явное преимущество “в административных и финансовых ресурсах”. Ситуация стала меняться лишь с образованием в ноябре 2001 г. движения ДВК и расколом в элите по вопросу дальнейшей эволюции казахстанской государственности. С этого момента правящий режим и правительственные партии “почувствовали”, что такое серьезная оппозиция. Более того, принятие нового закона “О партиях”, предусматривающее наличие не менее 50 тысяч членов в партии, способствовало политизации масс.

Вместе с тем появление на арене ДПК “Ак жол”, РПП “Асар” и НП ДВК изменили расстановку политических сил. Они имеют общую социальную базу — “новый средний класс” и опытных политиков, которые позволили партиям создать “работоспособные” филиалы на областном и районном уровнях. В более выгодном положении находится “Ак жол”, руководство которого имеет многолетний опыт политической деятельности и государственной службы, не уступающий лидерам партии власти – “Отану”. В этой связи “Ак жол” следует рассматривать как “партию нового типа”, программа которой предусматривает взаимозависимость политических и экономических реформ. В отличие от блока ДВК/КПК “Ак жол” делает ставку не на конфронтацию, а на “конструктивное сотрудничество с властями”. Однако умеренные реформы, предлагаемые партией в 2003-2004 году, рассматривались и рассматриваются “старой элитой” (консерваторами) как меры, способные нарушить или серьезно подорвать их “властные полномочия”. Поэтому многие предложения реформаторов по политической модернизации были блокированы или саботированы консерваторами. Это наблюдалось в острых дискуссиях по принятию законов “О СМИ”, “О выборах в РК”, “О национальном фонде”, “О конституционной реформе”, о перераспределении средств, поступающих от сырьевого сектора, о прозрачности контрактов правительства с недропользователями и др.

Для сохранения своих позиций “старая гвардия” использовала весь государственный аппарат подавления — для ликвидации и раскола оппозиции, путем возбуждения судебных процессов против одних лидеров и привлечения на государственную службу других. Одновременно правящий режим также стал перенимать основные тезисы и программы оппозиции. Так, правительство частично приняло ряд предложений “Ак жола” по налоговой реформе и изменению избирательного законодательства. Партии “Асар” и “Отан” предложили свои проекты политической модернизации Казахстана. Одновременно властям удалось накануне парламентских выборов создать карманные партии и “клоны”, а также расколоть коммунистов, что неизбежно привело к “размыванию голосов” на выборах (ДПК, ППК, “Руханият”, КНПК).

Пиком политической борьбы стали парламентские выборы 2004 года. Их особенностью было то, что впервые оппозиционные партии получили реальные шансы в открытой борьбе победить проправительственные партии, которые традиционно сделали ставку на административный ресурс. Вместе с тем выдвижение в качестве самостоятельных субъектов политики КПК/ДВК, АИСТ, партии \»Асар\» и “Ак жол”, которые ставили цель увеличить свои возможности влияния на принятия политических решений, подтвердили прогнозы политологов о расколе казахстанской элиты в вопросах дальнейшего развития страны. Аграрная и Гражданская партии вынуждены были объединиться в единый блок, так как по соцопросам из-за низкого рейтинга по отдельности они имели мало шансов преодолеть 7% барьер. А в начале 2004 года партия “Отан” подверглась информационной атаке со стороны “Асара”, что вызвало растерянность в рядах “партии власти”. Однако открытая поддержка главой государства партии “Отан” позволила расставить все точки над “i”, что предопределило “судьбу первого места”. Вместе с тем, столкнувшись с реальным административным ресурсом в центре и на местах, “информационное оружие” “Асара” оказалось бесполезным и малоэффективным, а “виртуальная партия рассыпалась на тысячи осколков” перед “многочисленной президентской ратью”.

Если бы глава государства публично заявил, что согласно Конституции он равноудален от всех партий и заинтересован в честной и свободной конкуренции между политическими партиями и борьбе идей, то итоги голосования были совсем другими. И это позволило бы преодолеть раскол в элите и приступить к назревшим реформам.

По независимым оценкам наблюдателей, на выборах 2004 года за оппозиционные партии проголосовало не менее 40 % избирателей. И это при том, что непровластные партии не могли использовать административный ресурс, иметь равный доступ к государственным СМИ, встречам с избирателями, свободно проводить митинги и форумы своих сторонников и т.д.

Имевшие место нарушения выборного законодательства, отмеченные наблюдателями от международных организаций и Республиканской сети независимых наблюдателей (РСНН) и официальные результаты, объявленные ЦИК РК, сильно отличаются от данных “exit pool”, что ставит под вопрос легитимность нового состава мажилиса парламента. Попытки оппозиционных партий пересмотреть итоги голосования и инициировать проведение референдума, были проигнорированы властями.

Вместе с тем борьба за политическое влияние ведется не только против оппозиции, но и в ближайшем окружении президента, которое уже не является гомогенным блоком. В качестве примера можно привести последние кадровые перестановки в высших эшелонах власти (демарш Ж.Туякбая, назначение акимом г.Алматы И.Тасмагамбетова, руководителем АП Джаксыбекова и др.). При этом Н.Назарбаев поощряет соперничество среди высокопоставленных функционеров, если они не превращаются в открытый конфликт, подрывающий авторитет главы государства. В случае же открытого выступления против политики Н.Назарбаева, “приближенный” автоматически становится “политическим трупом”, со всеми вытекающими последствиями (Г.Жакиянов, М.Аблязов, З.Нуркадилов и др.). В результате такой кадровой политики общегосударственные интересы подчиняются личным интересам отдельных лиц, а антагонизм различных группировок угрожает стабильности страны.

Особенностью Казахстана является то, что его стабильность гарантируется не Конституцией и правовыми традициями, а личностью президента и его способностью поддерживать “баланс интересов”. Представители как новой, так и старой элиты понимают, что рано или поздно произойдет смена главы государства. Основной вопрос – как это произойдет: в условиях гласности и наличия независимых политических институтов или неформальными договоренностями соперничающих группировок. Тем более развитие политических процессов на постсоветском пространстве подтверждают жизнеспособность обоих сценариев. А пока у нас так и не сформировалась многопартийная, двухпартийная или с одной доминирующей партией система, обеспечивающая устойчивое, поступательное и прогнозируемое развитие Казахстана.

____________________________________