Совместный проект газеты “Эпоха” и интернет-газеты “Navi-II”
Часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6.
Мурат Мухамбетказиевич, Ермухамет Кабидинович и охмуреж
Намедни первый заместитель главы Администрации президента РК Марат Мухамбетказиевич Тажин напряженно трудился над планом предстоящей президентской избирательной кампании. Но влетевший в кабинет сотрудник администрации оторвал его от созидательной работы.
— Маке! – вскричал подчиненный. — С Ермухаметом Кабидиновичем нехорошо!
— Как это — нехорошо? – не понял Марат Мухамбетказиевич. — Пьян он, что ли?
— Хуже, — ответил младший коллега. — Его оппозиция охмуряет в клубе “Политон”.
Марат Мухамбетказиевич не любил оппозицию. В равной степени он отрицательно относился к неправительственным организациям, финансово-промышленным группировкам, сексуальным меньшинствам и поклонникам андеграундного искусства. И покуда подчиненный торопливо рассказывал о злой участи, постигшей советника президента РК по общественно-политическим вопросам Ермухамета Кабидиновича Ертысбаева, сердце Марата Мухамбетказиевича переполнялось гневом и досадой.
Хитрая оппозиция уловила душу Ермухамета Кабидиновича в дискуссионном клубе “Политон”, где тертые диссиденты Нурбулат Эдигеевич Масанов и Сергей Владимирович Дуванов часто вели провокационные беседы с доверчивыми и политически наивными согражданами. Младший коллега Марата Мухамбетказиевича сообщил, что и ранее замечал в Ермухамете Кабидиновиче перемену. Он изредка произносил какие-то смутные слова о \»цветных революциях\», а однажды даже назвал почему-то Большого шефа бабуином.
— Почему ж вы мне не доложили? — расстроился Марат Мухамбетказиевич.
Подчиненный хотел было доложить, но побоялся гнева первого замглавы. Он надеялся, что Ермухамет Кабидинович сам опомнится и порвет всякие связи с оппозицией. Но теперь, похоже, надежды потеряны. Сегодня оппозиционеры его окончательно охмурили.
Марат Мухамбетказиевич, делая гигантские шаги, понесся в дискуссионный клуб “Политон”. Он изредка оборачивал голову назад и бормотал: \»Не уберегли нежного Ермухана, меланхолики! Всех дезавуирую! Ох, уж мне эта системная и внесистемная оппозиция!\» Младший коллега семенил сзади молча, делая вид, что нарекания относятся не к нему.
— Охмуряют! — крикнул Марат Мухамбетказиевич, врываясь в помещение дискуссионного клуба. — Самый охмуреж идет! Под сладкий лепет мандолины.
За столом модераторов дискуссии сидел бледный Ермухамет Кабидинович. В руках он держал проект новой Конституции страны, подготовленный Координационным советом демократических сил Казахстана. С левого бока его поддерживал Нурбулат Эдигеевич Масанов, с правого – Сергей Владимирович Дуванов. Глаза оппозиционеров были затоплены елеем.
— Алло, Ермухан! — крикнул Марат Мухамбетказиевич. — Вам еще не надоело?
Тело советника президента РК сделало движение вперед, но душа его, подстегиваемая с обеих сторон пронзительными взглядами Масанова и Дуванова, рванулась назад. Ермухамет Кабидинович тоскливо посмотрел на шефа и потупился.
И началась великая борьба за бессмертную душу Ермухамета Кабидиновича.
— Эй вы, оппики-поппики! — сказал Марат Мухамбетказиевич, вызывая врагов на диспут. — Объединенной оппозиции нет!
— Нет, есть, — возразил политолог Масанов, заслоняя своим телом Ермухамета Кабидиновича.
— Это просто хулиганство, — забормотал бывший зека Дуванов.
— Нету, нету, — продолжал первый замглавы, — и никогда не было. Это медицинский факт.
— Я считаю этот разговор неуместным, — сердито заявил Нурбулат Эдигеевич.
— А губить ответственного работника — это уместно? — закричал младший коллега Ермухамета Кабидиновича. – Ереке, они хотят ввести вас в президиум “Справедливого Казахстана”!
Ермухамет Кабидинович вопросительно посмотрел на оппозиционеров. Те заметались и попробовали увести его в другую комнату. Но он уперся.
— Как же все-таки будет с объединенной оппозицией? — настаивал Марат Мухамбетказиевич.
Масанову с Дувановым пришлось начать дискуссию.
— Как же вы утверждаете, что оппозиции нет, — начал Нурбулат Эдигеевич задушевным голосом, — когда все инакомыслящее на свете создано ею – оппозиционные партии, оппозиционные газеты, оппозиционная Конституция!
— Знаю, знаю, — сказал Марат Мухамбетказиевич, — я сам старый демократ и латинист. О, санкта симплицитас! Постскриптум! Квод лицет йови, нон лицет бови! Кво вадис?
Эти латинские выражения, зазубренные Маратом Мухамбетказиевичем много лет назад при сдаче кандидатского минимума и до сих пор бессмысленно сидевшие в его голове, произвели на Ермухамета Кабидиновича магнетическое действие. Душа его присоединилась к телу, и в результате этого объединения советник робко двинулся вперед.
— Гражданин администратор, — сказал Сергей Владимирович Дуванов, с ненавистью глядя на Марата Мухамбетказиевича, — вы заблуждаетесь, гражданин администратор. Чудеса оппозиции свидетельствуют…
— Секе, да перестаньте трепаться! — строго сказал Марат Мухамбетказиевич. — Я сам творил чудеса. Не далее как несколько лет назад я создал четыре политические партии. И все было в порядке. Создать-то я их создал, но какая была давка за членскими билетами!
Диспут продолжался в таком же странном роде. Неубедительные, но веселые доводы Марата Мухамбетказиевича влияли на Ермухамета Кабидиновича самым живительным образом. На его щеках забрезжил румянец.
— Давай, давай! — неслись поощрительные возгласы из зала, где уже собралась немалая толпа любопытных. — Ты им про Акежана скажи, про соросовские денежки!
Марат Мухамбетказиевич сказал и про зловредного экс-премьера Кажегельдина. Он заклеймил Джорджа Сороса за нехорошее поведение, вспомнил ни к селу ни к городу Мухтара Аблязова и особенно налег на горькую судьбу Галымжана Жакиянова. Он так увлекся, что обвинил в несчастьях бывшего павлодарского акима непосредственно господ Дуванова и Масанова.
Это была последняя капля. Услышав о печальной участи Галымжана Бадылжановича, Ермухамет Кабидинович быстро положил проект новой Конституции на стол и упал в широкие, как ворота, объятия Марата Мухамбетказиевича. Их младший коллега терся тут же, поглаживая блудного сына Администрации президента РК по шероховатым щекам. В воздухе звучали счастливые поцелуи.
— Пан Ертысбаев! — застонали почему-то по-польски господа Масанов и Дуванов. — Доконд пан иде? Опаментайсе, пан!
Но ответственные работники уже покинули злополучный клуб “Политон” и на радостях двинулись в ближайшую пивную.
— Вот спасибо, братцы,- говорил Ермухамет Кабидинович, держа в руке тяжелую кружку. — Совсем было погиб. Охмурили меня оппики. В особенности Дуванов. Ох, и хитрый же, черт! Верите ли, заставлял меня ругать программу “2030”! И матерно выражаться про “Отан”! Иначе, говорит, в оппозиционный рай не попаду.
— Рай! — сказал Марат Мухамбетказиевич. – Рай теперь в запустении. Не та эпоха. Не тот отрезок времени. Даже оппозиционным ангелам теперь хочется в Астану. Там хорошо, там есть башня “Байтерек”, океанариум и ресторан “Ямайка”, где при наличии золотой карточки “Виза” можно истребовать любые райские удовольствия.
После восьмой кружки Ермухамет Кабидинович потребовал девятую, высоко поднял ее над головой и восторженно спросил:
— Нет оппозиции?
— Нет, — ответил Марат Мухамбетказиевич.
— Значит, нету? Ну, будем здоровы.
Так он и пил после этого, произнося перед каждой новой кружкой:
— Есть оппозиция? Нету? Ну, будем здоровы.
Нурсултан Абишевич, Владимир Владимирович и девушка из Подмосковья
Намедни президент Республики Казахстан Нурсултан Абишевич Назарбаев позвонил своему коллеге президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину.
— Здравствуй, Владимир Владимирович, — сказал он. – Это Назарбаев беспокоит.
— А, Нурсултан Абишевич! – весело откликнулся Владимир Владимирович. – Ну, салам пополам! Чё звонишь-то?
— У вас там в Подмосковье девушка одна сидит, — начал было Нурсултан Абишевич, но Владимир Владимирович жизнерадостно хохотнул:
— У нас не только девушки сидят. Сам понимаешь – выпрямление властной вертикали — раз, равноудаление олигархов — два, выравнивание СМИ — три. Бывает, что и с тяжкими последствиями. Как барышню-то в миру величают?
— Петрушова, — сказал Нурсултан Абишевич.
— Ух ты! – восхитился Владимир Владимирович. – Не сродственница, часом, нашему Николаю Платоновичу?
— Да нет, она не Патрушева, а Петрушова, — уточнил Нурсултан Абишевич.
— И чем же мамзелька занимается таким, что ты меня загрузить решил? – поинтересовался Владимир Владимирович.
— Ну она… это… борец, как бы, — замялся Нурсултан Абишевич.
— Не дзюдоистка? – оживился Владимир Владимирович.
— Да нет, — сказал Нурсултан Абишевич. – Она с режимом борется. С моим, стало быть. Газету выпускает у нас – “Республика” называется. Но живет у вас.
— Ну понял. Это как Береза делает, — догадался Владимир Владимирович. – Сам он, значит, в Лондоне, а “КоммерсантЪ” — в Москве. И чё фрейлин пишет-то?
— Да гадость всякую, — расстроился Нурсултан Абишевич. – Что я, мол, свободу душу, что, дескать, коррупцию развел. Еще от какого-то Гиффена, пишет, я вроде бы взятки брал.
— А ты, конечно, не брал, — уверенно предположил Владимир Владимирович.
— Конечно, нет, — сказал Нурсултан Абишевич и удивленно спросил:
— А ты откуда знаешь, что не брал?
— Да все так говорят, — охотно пояснил Владимир Владимирович. – Это сейчас я — президент, а начинал-то простым опером. Так что — отпустить, что ли, Иришку твою?
— Ага, временно, — кивнул Нурсултан Абишевич. – А то тут дочка моя медиафорум затеяла. И неудобно получается перед этим, как его… мировым сообществом. А попозже мои парнишки новый запрос зашлют и тогда…
— Ну это, сам понимаешь, за отдельную плату, — довольно засмеялся Владимир Владимирович и мечтательно вздохнул:
— Эх, частенько вспоминаю я твой Чимбулак. Золотые все ж были деньки! Махну я как-нибудь к вам еще!
— Приезжай, конечно! Всегда будем рады, — сказал Нурсултан Абишевич и положил трубку на аппарат.