Окончание. Начало см. здесь
Чавес приходит. Дубль 3 или Чавес не уходит
Несмотря на левую риторику, Чавес, надо сказать, не сильно разворачивал реформы. Реального перераспределения собственности не произошло, а земельная реформа ограничилась тем, что у латифундистов отобрали некоторые участки, замороженные с надеждой обнаружить там нефть. Больше работы велось на поверхности – в первую очередь расширение социальных пакетов для жителей барриос. Доселе незнакомая многим медицинская помощь, доступ к начальному образованию, проведение в барриос канализации и водопроводов, строительство государственных многоквартирных домов для бездомных стали отличительной чертой времен правления Уго Чавеса. В помощь Чавесу кубинский друг Фидель Кастро прислал 10 тысяч врачей, работающих и поныне в самых неблагополучных районах Венесуэлы. Со своей стороны Чавес также “по-дружески” поставляет на Кубу нефть по ценам много ниже тех, что предлагается выплачивать, допустим, Соединенным Штатам. Конечно, подобная практика не может не способствовать росту популярности Чавеса среди беднейших слоев населения, которые в этой богатой стране составляют большинство. Одновременно те, в чьих руках до прихода к власти Чавеса находилась нефть, стали испытывать постоянную тревогу за собственное благополучие. Наибольшие опасения высказывало руководство Нефтяной национальной компании Petroleos de Venezuela (PDVSA), ставшей на деле государством в государстве.
В период 2002 года, когда между Чавесом и оппозицией начались очередные конфронтации, оппоненты власти из числа промышленников и представителей высшего среднего класса, заручившись поддержкой профсоюзов, начали накалять обстановку. Помимо уличных акций, страну стали сотрясать забастовки работников различных производственных сфер, правда, нефтяники к этому пока еще не подключились. Однако же Чавес быстро пошел на уступки и согласился провести национальный референдум о доверии президенту страны. Но повышение налогов в нефтяной отрасли (национализированной еще в 1976 г) и выкачка ресурсов на проведение социальных программ, настроили против Чавеса самых серьезных противников – государственный нефтяной концерн. Внезапно он поддержал забастовщиков, а руководство PDVSA приказало своим танкерам прекратить отгрузку нефти, тем самым, нанеся значительный урон экономике страны. Начавшееся было противостояние между нефтяными магнатами и президентом Венесуэлы закончилось вполне в духе бывшего десантника. Чавес приказал военным взять под контроль не только танкеры, но и все предприятия, связанные с нефтедобывающей отраслью, а во время традиционной воскресной программы “Алло, президент” Чавес просвистел в принесенный с собой свисток, пояснив, что таким образом он увольняет с поста одного из управляющих PDVSA. И так он свистел 12 раз, то есть, в течение программы президент страны лишил своих постов 12 ведущих менеджеров корпорации, назначив впоследствии на их место своих друзей из числа военных. А на улицах и площадях столицы в это же время собралось уже до ста тысяч противников Чавеса. Страсти накалил случай, когда неизвестный открыл огонь по митингующим в фешенебельном районе Альтамира. Если принять во внимание, что в стране оружия много, как нефти, то подобный ход событий был предопределен. Тем более, что перестрелки между сторонниками и противниками Чавеса случались с начала волнений едва ли не ежедневно.
Внезапно получив реальный повод (вместе с поддержкой нефтяного сектора), оппозиция объявила о начале контрнаступления.
Последний митинг собрал около трехсот тысяч противников Чавеса (кстати, давшего разрешение на эту акцию), которые приняли решение: штурмовать президентский дворец. Несмотря на то, что у президента Венесуэлы были возможности для обороны, стремясь удержаться от гражданской войны, он согласился на собственный арест. Все повторилось почти так, как это было десять лет назад, когда Чавес сам пытался прорваться к власти, а среди заговорщиков оказалось 11 генералов и адмиралов. Как принято на этом континенте, правление страной сменилось при участии военных. В течение двух последующих суток новая власть в основном занималась поиском и расправой со сторонниками Чавеса: за эти двое суток было убито 85 человек, многие из арестованных в то время до сих пор числятся “пропавшими без вести”. Самое пикантное, но традиционное для латиноамериканских переворотов, что с первых часов мятежа в генеральном штабе путчистов находились двое высокопоставленных чинов вооруженных сил США – независимые консультанты.
Однако уже на третий день сторонники свергнутого президента в еще большем количестве, нежели его противники, начали собственные манифестации в поддержку Чавеса. В то же время военные подразделения, одно за другим, отказывались подчиняться “временному правительству” и путчисты пошли вспять. Чавес снова оказался на свободе. Прошедший после этого референдум подтвердил, что, несмотря на расколотое надвое общество, законно избранный президент Венесуэлы вновь получил перевес голосов. Потерпев неудачу, оппозиция продолжила работу, хотя видно, что свой шанс она упустила. После своего третьего пришествия Чавес не стал развязывать репрессий против недавних мятежников, возможно, оценив свое шаткое международное положение или памятуя собственный первый опыт вхождения во власть. Единственное, что он предпринял, так это в назидание отобрал у PDVSA здание и отдал его под Боливарианский университет, в котором сейчас учатся в основном выходцы из глубинки.
Чавес сегодня
“У, А! Чавес но се ва! (Чавес не уйдет!)”, – слышится из хриплых колонок уличных торговцев с нелицензионной музыкальной продукцией. Простые слова венесуэльского хита №1, исполненные в традициях зажигательных латиноамериканских ритмов, возможно излишне жизнерадостно, тоже в своем роде дополняет начатое неизвестными художниками: в планах Чавеса уход не стоит, по крайней мере, пока не завершит революцию и не построит социализм.
США в последнее время, чувствуя, что теряют не только Венесуэлу вместе с ее нефтью, но и весь континент в целом, бросились обвинять Чавеса по обкатанному сценарию – создание диктатуры, нарушение прав человека, зажим оппозиции, поддержка террористических движений. Правда, до сих пор все обвинения разбивались о действительность Венесуэлы. В стране существует оппозиция, но нет политзаключенных, даже путчисты 1992 года максимум подверглись домашнему аресту. А обвинения властей соседней Колумбии в поддержке левых повстанцев наталкивается на заявление Чавеса, что он никого не поддерживает, а просто считает правительство и партизан равнозначными воюющими сторонами.
Сейчас Чавес вовсю старается использовать сложившийся образ революционного правителя, чтобы тем самым заручиться на будущее поддержкой большинства населения, особенно среди неимущих. Последние взлеты цен на нефть позволили Венесуэле считаться самым динамично развивающимся государством на южно-американском континенте. А социальные программы в помощь беднейшим слоям, подготовка военных кадров и полиции из числа тех же молодых жителей барриос – все же какая-то гарантия того, что народ и военные в следующий раз снова поддержит своего неординарного президента. Вместе с тем, Чавес пытается нормальным путем противодействовать деятельности оппозиции и взять под контроль возможные источники финансирования. Ранее из четырех крупнейших телевизионных каналов три принадлежали противникам президента и лишь один правительству, та же ситуация наблюдалась и на рынке прессы. Сейчас в информационной войне установлен некий баланс, причем не за счет закрытия оппозиционных СМИ, а развития своих собственных. Что касается контроля за оборотом денежных средств, то официально правительство борется с неплательщиками налогов, и поэтому практически ни одна покупка в магазинах, за исключением продуктов питания, не может быть сделана без занесения на специальный учет покупателя, который обязан предъявить при покупке свой паспорт. Также в стране очень трудно на легальном уровне поменять иностранную валюту, за происхождением которой тоже ведется контроль. Черный рынок обмена валюты есть, но лучше с ним не связываться.
Мой туризм
Оказавшись в небольшом городе Маракае, я обнаружил, что местная валюта — боливары – подошли у меня к концу. Зная уже, что поиск легального обменного пункта может занять несколько часов, я настроился на долгую прогулку. Ушло полдня, правда, за это время я успел (и не по одному разу) ознакомиться со всеми городскими пейзажами. В завершении сделки при обмене своих ста долларов мне пришлось поделиться с работниками единственного банка, занимающегося валютными операциями, своими маленькими секретами: где я взял эти 100 долларов, и как я намерен потратить полученные боливары. Мало того, чтобы подтвердить искренность сказанного, мне пришлось оставить отпечатки пальцев. После этого логично, что я никак не мог пустить деньги на неблаговидные цели.
Зачем я поехал в Маракай: у меня оставалось три дня, и я решил их посвятить традиционному туризму. Другими словами, мне пришло в голову добраться до Анд. Однако же с самого начала я пожалел о своем незнании испанского языка. Вначале, конечно, я пожалел, что накануне пил местный ром с местным пивом, так как необычный похмельный синдром уверил меня, что началась, по меньшей мере, тропическая лихорадка. И в таком состоянии, руководствуясь достаточно поверхностной картой страны, я сел на первый попавшийся автобус, идущий в сторону Анд. Мое незнание испанского было на 100% уравновешено остальным населением, не владеющим английским. Вдалеке я видел Анды, я выходил, садился на другие транспортные средства, пытался объяснять водителям или добровольным помощникам, что мне нужно, и… ничего не получалось. Я ехал, пересаживался в раздолбанный автобус, снова пересаживался в какое-то старое такси, но циркулирующее строго по маршруту, и оказывался в потрясающей дыре, в не меньшей степени удаленной от Анд, откуда приходилось выбираться, прилагая еще больше усилий. И так два раза. Зато в третьем городке Эль-Теко мне показалось, что повезло. Я въезжал в город по дороге, идущей серпантином через потрясающие по своей красоте вершины. Смущало, что дорога лежала опять же через локальные барриос, но я предположил, что смогу выйти к горам через другую часть населенного пункта. И сел на следующий автобус.
Конечная, объяснил мне кондуктор, когда мы оказались в самом сердце барриос, раскиданных и по другую часть города. Я понял, что самостоятельно выхода к горам не найду, а сидящие на улицах афро-венесуэльцы с гигантскими косяками мне вряд ли бы смогли оказать содействие. Нужно было выбираться из города и ехать в Каракас.
Проходя мимо очередной группы чернокожих юношей я наконец-то услышал давно ожидаемое: “Эй, амиго, не спеши, постой, поговори с нами” (сказано было на испанском, но я почему-то все понял). Ко мне подошли трое и что-то стали объяснять, одновременно увлекая для вящей убедительности куда-то вглубь хибар. Я вспомнил, что в части предполагаемых затрат я не указал “оставить все деньги на развитие барриос” (а обманывать нехорошо), и еще в голову пришел добрый совет консула посольства Венесуэлы в Москве: “В случае чего говори, что ты русский…”.
“Но компренде эспаньол, амигос, русьо, социализмо, Ленин…”. Мне кажется, у меня получилось, потому что мои провожатые оставили попытки увлечь меня на непредвиденную экскурсию в барриос и просто стояли, пытаясь понять, кто же я такой. Мне оставалось только дружелюбно попрощаться… Допускаю, это не совсем патриотично, но не уверен, что достиг бы такого же успеха, выдав им: “Казахстан, капитализмо, Назарбаев”. Хотя, кто знает…
На этом я прекратил знакомство с провинциями и вернулся в Каракас.
Снова Чавес и Каракас
Пока я пытался пробиться к горам, мои коллеги успели совершить поход в барриос Каракаса, но в дневное время и в сопровождении местных жителей – членов чавистской партии. Особой экзотики и ужасов никто не увидел, но зато осмотрели местные мини-производства, основанные на принципах общины и выразили восторг строительству водопровода.
Зато на следующий день они случайно оказались свидетелями выступления самого президента Венесуэлы.
Я уже побывал у резиденции Уго Чавеса. Не очень большое здание, активно ремонтирующееся. Находится в самом центре одной из площадей, запруженных отдыхающими и торговцами. Сзади у резиденции удобно расположились бездомные граждане и просто любители попить пива. У фронтовой части проходил митинг: \»за\» или \»против\» Чавеса – я так и не понял. Судя по разбросу красных маек (начиная от портретов Че Гевары и заканчивая логотипом “Coca-Cola”) – \»за\», судя по наличию полиции и динамике выступлений – \»против\». Но утверждать не берусь. Правда, в тот раз Чавес на людях так и не появился.
Моим коллегам повезло больше. Заподозрив что-то по количеству лотков с сувенирной чавесистской продукцией, они двинули в сторону отеля “Хилтон” и были вознаграждены пламенной речью боливарианского президента, выступающего на съезде своей партии. К сожалению то, о чем говорил президент с народом, из-за незнания языка осталось за кадром.
Зато всем нам удалось оценить легендарную воскресную программу “Алло, президент” и ее не менее легендарного ведущего.
Сначала Чавес долго и экспрессивно выступал перед собравшимися; еще немного практики и по продолжительности речей он нагонит своего коллегу Фиделя Кастро. В перерывах между спичами он отвечал на поступающие звонки. Причем, судя по мимике, – звонки на самом деле поступали в прямом эфире от всех желающих и было видно, что некоторые вопросы на короткое время ставят его в тупик. Да, это совсем не то рафинированное шоу, показанное нам недавно под видом разговора президента с народом, когда каждое слово со стороны “звонящих” и “отвечающего” было расписано. В завершении программы на сцену вышел детский хор. Чавес (по бумажке) стал, называя по имени, вызывать каждого участника, чтобы его расцеловать. Обласканные хористы начали петь что-то национально-трогательное и под конец песни Чавес внезапно стал на колени и начал плакать. Вслед за ним утирали слезы зрители в зале, и я более чем уверен, что половина Венесуэлы — та, что за Чавеса — плакала вместе со всеми у телеэкранов. Очень трогательно, надо сказать, и в стиле латиноамериканских сериалов. А эмоциональные венесуэльцы и, в особенности, венесуэлки (которые зовут между собой Чавеса “наш красавчик”) непременно вступятся за народного любимца, если оппозиция попытается лишить народ воскресного шоу.
Конечно, для нас последний эпизод кажется по-детски смешным и наивным, но для Венесуэлы и для ее жителей, имеющих отличный от нас менталитет, – это грамотный политический ход. И еще одна деталь: Чавес все делает искренне, и, по-моему, плакал он не на публику, просто тоже очень эмоциональный.
Назавтра уже улетать. В последний день мой приятель с Украины все же столкнулся с проявлением криминалитета – в метро у него сорвали с руки часы, выданные головой (мэром) города Киева в знак признательности за участие в “оранжевой” революции. Но, как пояснил потерпевший, часы эти были розданы едва ли не половине Киева, да и стоимость их была явно завышена. Зато преступники, должно быть, подивились необычной добыче.
Но такие досадные мелочи, тем более ко мне не относящиеся, не смогли испортить впечатления о Каракасе. Из всех столиц, которые мне доводилось видеть – этот город наиболее настоящий. В нем нет искусственного глянца и дорогого лоска, предназначенного для пускания пыли в глаза зарубежным делегациям, нет ничего лишнего – излишки денег лучше пустить на улучшение жизненных условий малообеспеченных горожан. То, что в нем есть — все естественно, хотя зачастую требует реставрации. Пусть Каракас шумный, опасный, противоречивый, но живой, такой же как и лидер Венесуэлы Уго Чавес.