Недавно в очередной раз встретились президенты Казахстана и Узбекистана. Встреча состоялась в Ташкенте и, как всегда, прошла в теплой, дружеской обстановке. Это радует. Особенно после произошедшего прошлым летом на границе конфликта, в ходе которого получил ранение и был уведен на другую сторону гражданин Казахстана. Каждый раз, когда происходят такие чрезвычайные происшествия, общественное мнение в нашей стране удивляется тому, как же жестко ведет себя узбекская сторона. Складывается впечатление, что она не очень-то желает считаться с нами. Имеется в виду – с государством Республика Казахстан. На душе становится тревожно. Узбекистан — большое, с многочисленным населением государство.
И сохранение мирных, добрососедских отношений с ним чрезвычайно важно для стабильности и благополучия Казахстана. Это у нас в стране люди достаточно хорошо понимают. И они тревожатся, когда на границе Казахстана с Узбекистаном складывается очередная конфликтная ситуация. И чувствуют удовлетворение, когда лидеры двух стран встречаются и заявляют, что нет таких вопросов, по которым стороны не могли бы договориться. Ведь мы – казахи и узбеки или узбеки и казахи – родственные народы.
И это действительно так. Если судить по истории, казахи когда-то выделились из состава народа под названием “кочевые узбеки”. Правда, узбекский историк Ахмедов, автор “Истории кочевых узбеков”, выводит заключение, что, мол, средневековые узбеки и современный узбекский народ – разные этносы.
Но, как бы то ни было, поныне связь между узбеками и казахами остается довольно тесной. Множество одних и тех же племен и родов входят в состав как узбекского, так и казахского народа. Целый ряд выдающихся политиков, героев Великой Отечественной войны и знаменитых деятелей культуры составляют гордость всего народа, как в Узбекистане, так и в Казахстане. При этом есть в отношениях между узбеками и казахами такие аспекты, которые вызывают изрядные вопросы, а то и недоумение.
Обратимся к ним. Они очень важны для понимания характера издавна сложившихся отношений между узбеками и казахами. В одном из стихов известного казахского поэта Туманбая Молдагалиева есть такие строки: “Кок базар толы озбек жур, озбек болган женгем коп, казак болган озбек жок” — “На Зеленом базаре узбеков полно, есть много казашек, ставших узбечками, выйдя за них замуж, а вот узбеков, ставших казахами, нет”.
И в самом деле, казахов, поменявших свою национальную принадлежность на узбекскую, всегда встречалось и встречается немало. А вот лица узбекской национальности, как правило, не превращаются в казахов. Сознание узбека, по-видимому, никак не готово отождествлять себя сколько-нибудь с казахом, хотя тот, как и сам он, представляет тюркскую группу.
Другое дело – с ираноязычным таджиком. Некоторое время назад при очередном обострении отношений на узбекско-таджикской границе Ташкент первым, ссылаясь на близкое родство двух этих народов, заговорил в примирительном тоне. Причем роль модератора была отведена Москве в лице ОРТ (Общественного российского телевидения). Представительница этого телеканала Шахноза Ганиева в своем репортаже из Ташкента озвучила следующий тезис: “Таджики и узбеки – это один народ с разными языками”. Такая постановка вопроса, правда, явно не прельщает таджиков. Но все же очевидно одно. Похоже, душе узбека идея общего с таджиком происхождения куда милей, чем мысль о близком родстве с казахом.
Поэтому, надо полагать, при вновь и вновь повторяющихся на границе Казахстана с Узбекистаном конфликтных случаях мы и не слышим со стороны Ташкента ничего подобного тому, что тогда адресовала таджикам Ш.Ганиева.
Обо всем этом мы тут ведем разговор вовсе не для того, чтобы способствовать формированию, в свою очередь, в казахском обществе негативных представлений о соседнем народе. Тут для нас важны совсем иные соображения.
Просто отношения, бывшие в прошлом всего лишь межнациональными, нынче ложатся уже в основу межгосударственных связей. И поэтому о таких стереотипах, которые здесь с узбекской стороны, как и прежде, могут играть немаловажную роль, нам на этой стороне границы надо бы не только знать. Но и также – принимать во внимание при формировании двусторонних отношений. Игнорировать их нельзя, потому как стереотипы на то и стереотипы, что в одночасье не пересматриваются и не меняются. Их специфика уже сейчас начинает находить своеобразное отражение в реальности всего комплекса контактов между Ташкентом и Астаной, вызывая изрядное недоразумение в общественном мнении на казахстанской стороне. Но это большей частью из-за игнорирования факта наличия у узбеков стереотипов описанного порядка.
Теперь о втором критерии. У узбеков большой скептицизм вызывает вопрос принадлежности казахов к мусульманству. И, надо думать, небезосновательно. В книге “Слухи степей” Рене Канья, проработавшего в свое время в течение 15 лет военным атташе Франции в СССР, а ныне живущего и работающего в Кыргызстане, описывается его беседа со случайно встреченными во время отдыха на берегу Иссык-Куля узбечкой и казашкой.
Француз задает им вопрос: “Что же вас объединяет?”. Казашка ему отвечает: “То, что мы обе являемся мусульманками”. А когда она отходит, узбечка возмущенно замечает: “Какая же из нее, из этой казашки, мусульманка?!”. В такой реплике заложена искренняя узбекская оценка мусульманства казахов.
Но при всем этом узбеки как были очень близким казахам народом, так и остаются им. И не на словах, а на деле.
Во-первых, в Узбекистане поныне имеется вторая крупнейшая (первая – в Китае) за пределами Казахстана по численности казахская диаспора. Даже по официальным узбекским данным, ее доля равна 3% всего населения Узбекистана (27 млн. человек). То есть казахов, согласно местной статистике, насчитывается порядка 810 тысяч. И у узбеков среди титульных наций центрально-азиатских республик или государств по взаимообмену своими, если можно так выразиться, диаспорами имеется отрицательный баланс только с казахами.
В Таджикистане они составляют 25% всего населения в 6,4 млн. человек или, иными словами, 1,6 миллиона, тогда как таджики в Узбекистане – 5% или 1,25 миллиона.
В Кыргызстане узбекская доля в составе 5-миллионого всего населения страны превышает 20% или, иными словами, перевалило за 1 миллион, а кыргызы в Узбекистане, по официальным данным, составляют менее 1%.
А с туркменами у узбеков баланс такой. Они в Туркменистане составляют 10% 4,5-миллионного населения или 450 тысяч, тогда как туркмен в Узбекистане также менее 1%.
Лишь у казахов показатели в этом плане выше, чем у узбеков, как в процентном, так и в количественном измерении. Потому что узбеки в Казахстане составляют 2,5% 15-миллионого населения или же порядка 375 тысяч. Другими словами, казахов в Узбекистане 2 раза больше, чем узбеков в Казахстане. Если бы казахам было в Узбекистане так плохо, они бы там до сих пор не продолжали жить в таком большом количестве.
Правда, в последнее время среди них усилились выездные настроения. Но это уже, главным образом, вызвано экологической катастрофой (в Южном Приаралье) и ухудшением социально-экономического положения (по Узбекистану в целом). Сами же узбекские казахи считают, что их на самом деле там гораздо больше указанного в статистических данных числа. Просто многие, мол, были записаны узбеками, а теперь хотели бы, чтобы иметь право переселиться в Казахстан в качестве оралмана или казахского репатрианта, снова называться казахами.
Во-вторых, Узбекистан был и, думаю, остается такой страной, где у казахов имелись и имеются очень неплохие возможности для самоутверждения.
В 80-ые г.г. там 2 казаха были назначены на руководящие должности областного ранга: Салыков — первым секретарем Каракалпакского обкома партии, а Айдаркулов – председателем облисполкома в Навои. Последний после обретения Узбекистаном государственной независимости занимал пост хокима Навоийской области. Эти отдельные факты вовсе не исключение из правил.
А в первой половине XX века ситуация во многом вообще была такая, что казахи могли утверждать себя равным образом как в самом Казахстане, так и в соседнем Узбекистане. Многие выдающиеся казахские политические и культурные деятели снискали известность в таком качестве в Ташкенте и других центрах общественной жизни этой республики, а в Казахстан перебрались со временем. Есть и немало таких казахов по происхождению, имена которых так и остались связанными исключительно или в большей степени с Узбекистаном. В прошлом между Ташкентом и Алматы время от времени разгоралась борьба за то, чтобы перетянуть на свою сторону ту или иную известную личность и/или право ею гордиться.
Но почему получается так, что, с одной стороны, узбеки вроде как нами пренебрегают, а с другой – изъявляют готовность не только принимать наших представителей в свои ряды, но и даже вступать с нами же в борьбу за право называть лучших из них своей гордостью?! Такой парадокс представляет из себя изрядную загадку.
А еще следует, наверное, остановиться на таком факторе. Узбекская идеология национально-государственного строительства в действии – это, во многом, конвергенция извечно противостоящих друг другу идей Ирана и Турана или, иными словами, попытка синтеза изначально полярных понятий — “иня” и “яня”.
Выдающийся вклад в ее реализацию на заре становления новой узбекской государственности внесли бухарские таджики Ф.Ходжаев, А.Рахимбаев и Ч.Имомов (кстати, в казахском журнале “Зерде” приводились свидетельства очевидцев того, как эти выдающиеся таджикские деятели в начале 20-ых г.г. XX века вынуждали записывать узбеками… нет, не своих сородичей, хотя они это, наверное, тоже делали, а кызылкумских казахов), семиреченские и сырдарьинские казахи Т.Рыскулов, С.Сегизбаев и М.Чокай.
Конечно, сейчас уже затруднительно говорить о том, насколько нынешний Узбекистан соответствует идеям, которыми в свое время руководствовались вышеназванные исторические личности. Но одно остается очевидным. Узбекистан – вовсе не чужая страна для казахов. Он не может стать такой. Потому что в этом случае он перестанет быть Узбекистаном.