“Народ, который поет и пляшет, зла не думает”
Екатерина II
Шахматы расставлены на доске, и гражданин садится поиграть в них с властью. Власть делает первый ход (положено по статусу), но только не из шахмат, а в “Чапаева”. Кто–то из граждан пытается играть и в таких условиях, хотя для “Чапаева” требуются не шахматы, а шашки. Однако большинство, ознакомленное с отсутствием правил игры, старается в таких “партиях” не участвовать. Власть это устраивает, и, поскольку гражданин, по ее словам, “не дозрел”, в виде компенсации предлагает ему зрелища – алкоголь и телевизор с развлекательными программами.
Великий перелом
Когда в ревущие 90-ые республика из стадии глубокого кризиса плановой системы хозяйствования стала переходить на рыночные рельсы, нормальная экономическая модель не могла появиться сразу и вдруг в принципе. Вдобавок изобилие коррупции и коррупционеров на фоне не доумеревшего старого и не сложившегося нового. Общество вступило в фазу затяжного стресса, усиленного шоковой терапией. Социолог Сабит Жусупов называл произошедшее с населением Казахстана в тот период “гипершоковой терапией”, потому что все происходило в более жесткой форме, чем в России или Беларуси.
Особенно много горючего социального материала возникло в малых городах. Специфика этих населенных пунктов в том, что в советский период люди там в прямом смысле слова строили себя, свой город и свою страну. Положительные изменения в городах, вроде, Каратау, Темиртау или Текели были ежедневными. Вот построили гостиницу, вот разбили парк, купили прогулочный катер, завезли много книг в библиотеку и т. п. И вот в одночасье все рухнуло, а пружину активности надо было куда-то спускать.
Одним механизмом снятия социального напряжения стали эмиграция и внутренняя миграция. На это в свое время много внимания обращал историк и политолог Нурбулат Масанов. Выезд каждых 100 тысяч человек за пределы Казахстана освобождал десятки тысяч рабочих мест, квартир и домов. Плюс ослабление нагрузки на социальную сферу – пенсии, места в школах, больницах, детских садах.
Вторым моментом стало расширение ассортимента зрелищ в широком смысле этого слова. Даже в самые трудные времена спада производства, секвестров бюджета, невыплат заработной платы и массовой безработицы бутылка нормальной отечественной водки стоила сравнительно дешево. Это для мужчин. А женщинам, если нет перебоев с электричеством – изобилие латиноамериканских мелодрам. Наверное, нет такой богатой и несчастной семьи в Мехико, Лиме, Каракасе, Буэнос-Айресе и Рио-де-Жанейро, чьи разнообразные проблемы не выплескивались на головы казахстанцев.
Советская система требовала максимально широкого участия населения в разнообразных общественных акциях – первомайская демонстрация, сбор подписей за освобождение Антонио Майдане и, разумеется, выборы. Тогда еще в Алма-Ате одна женщина заявила, что не пойдет на выборы, потому что когда подошла ее очередь на квартиру, вдруг оказались какие-то левые фамилии впереди, и на нее жилья не хватило. Партийно-советским функционерам пришлось резко подсуетиться и восстановить социальную справедливость. Потому что за сомнения в справедливости советской власти могли пострадать не только сомневающиеся, но и давшие к такому повод.
И времена вроде бы недавние, но теперь почти былинные. Поскольку государство давно проводит целенаправленную политику на понижение политической активности граждан. Для этого СМИ, с одной стороны, наполнены информационным суррогатом (скандалы с участием звезд шоу-бизнеса, новости пирсинга, курорты, наиболее подходящие для измен супругу), а с другой, ужесточающийся запрет на будирование острых политических, социальных и правовых проблем. Критика власти так же строго дозированная и благожелательная.
Пушечное мясо
Современной политической системе не нужны политически активные люди с принципиальной гражданской позицией. Если ответственных за манипуляции с общественным сознанием поставить перед гипотетическим выбором: все наркоманы перестанут “колоться”, но проголосуют за оппозицию или все останется как раньше. Ответ предрешен, тем более что социальная цена любых реформ политическое руководство государства никогда не интересовала.
Девиантное (отклоняющееся) поведение, своим компонентом чаще имеет несогласие с действительностью, чем тягу к самовыражению. Правда, не ко всем девиантам государственные органы настроены нейтрально. В религиозном плане, например, разрешенными религиями определены только ислам суннитского толка, православное христианство и иудаизм. Если вам по душе кришнаитский маршрут дороги к Богу, то лучше езжайте в Индию.
Когда Рахат Алиев, ныне одна из популярнейших фигур казахстанского сегмента интернет-пространства, возглавлял ДКНБ по Алматы и Алматинской области, его подчиненные мешали толкинистам (эльфы, гномы, гоблины, тролли) резвиться в ролевые игры. При внешней абсурдности действий спецслужб, общая установка вполне логична. Государство – это организация, и когда люди создают самостоятельные организации, то легко видят, что структура государства ущербная и неправильная. Вот власти и стараются насаждать атомизацию общества, чтобы каждый был сам по себе.
Еще одним механизмом, набирающим обороты, является перманентное повышение цены протеста. Асылбек Кожахметов почитал на площади стихи Пушкина из школьной программы и был задержан полицией. Члены Социалистического сопротивления за первый перфоманс под брендом “Нур Отар” были задержаны полицией, и Айнур Курманов получил пять суток административного ареста. За второе представление всех снова задержали, Санат Урналиев и Ардак Арынов получили уже по семь суток. А если вернуться в 2005 год, в период президентских выборов, то вышеперечисленные наказания ерунда по сравнению с тем, что произошло тогда.
Власть в политическом процессе востребует только постановочные политические акции. Будь то письма писателей во славу самого славного или “всенародная поддержка конституционных реформ”. Когда дело доходит до выборов, то их стараются проводить без выборов. Парадокс: от партии “Нур Отан” больше всего страдают врачи и учителя, и они же являются главными примученными реализаторами ее победы на выборах. Учителей отзывают из отпусков, заставляют участвовать в “работе” избирательных комиссий, а потом рассказывать школьникам о небывалом расцвете свободы и демократии в стране.
В ходе президентских выборов 1999 года на одной из железнодорожных станций начальница проявила политическую близорукость и не заставила подчиненных фальсифицировать протоколы. Когда на общем фоне получилось, что 70% голосов не за Нурсултана Назарбаева, то дело дошло до прокурорских предупреждений. С работы, конечно же, ее сняли. В 2000-ые годы создана уже многоступенчатая система, не допускающая столь досадных для власти проколов.
Без предохранителей
Технологии выключения населения из политики откатали до такого совершенства, что пора включать задний ход. Коммунисты (и не только они), как байкотирующие выборы, в этот раз намерены считать не голоса за ту или иную партию (потому что это бесполезно), а количество пришедших на избирательные участки. Хотя по закону нижней границы явки избирателей нет, и выборы при любом числе пришедших являются состоявшимися, все-таки инстинкт политического имиджа определенные цифры диктует.
В последние недели до выборов телеканалы прерывают показ кинофильмов не столько обычной, сколько политической рекламой. В них девушки, одетые как на дискотеку, идут на избирательные участки, чтобы встретиться там с прекрасными парнями. У пропагандистских пенсионеров все думы об избирательной урне, вместо урны с прахом избирателя.
Вот только поможет ли? От выборов к выборам система навязывала человеку мысль, что за него все давно уже решили. Потому что – кто такой гражданин? – частичка в складках политического бытия, а умные и правильные люди (не чета ему, недостойному) из огромных кабинетов давно уже приняли верное решение. Если же человек придет на выборы и сделает “неправильный” выбор, то его не посчитают. Подаст в суд на нарушения – положительного решения не будет. Станет публично возмущаться в общественном месте – о цене протеста написано выше.
Создана машина, не способная к трансформации. Она будет работать, пока не кончится “бензин”, либо сломается под воздействием несогласных с навязанными правилами.
С каждым днем все больше людей осознает реальное положение дел, которое все меньше сил терпеть. Порочная система не может удерживать стабильный уровень безобразий – она или деградирует дальше, или включаются механизмы оздоровления. Здесь возможности для улучшения системы системно же исключены. Электоральный период это демонстрирует предельно выпукло, потому что достоянием общественности становятся многочисленные факты социальных болезней, лекарство для лечения которых отсутствует.
Важной особенностью политической жизни Казахстана остается то, что мощные конфликты, как правило, возникают после того, когда политическое поле переживает масштабную зачистку. Почти на ровном месте и без сколько-нибудь заметной предварительной публичной стадии выпал в оппозицию Акежан Кажегельдин. Еще меньше видимых предпосылок было к феномену Демократического выбора Казахстана, хотя латентное напряжение росло мощно. Рахат Алиев стал головной болью для власти с какой-то “бытовухи”.
Вот и сейчас власть прописала сценарий, назначила фигурантов и наблюдает действо перед очередным своим “кидком”, а проблема может выстрелить в совершенно неожиданном, хотя и закономерном месте. Потому что никаких легитимных каналов сброса конфликтного потенциала не оставлено. И маятник с “выключенными” гражданами качнется назад, сделав их включенными, да еще соскучившимися по ситуации, когда от них реально многое зависит.