Только что страна отметила 12-летие своей Конституции, принятой всенародным голосованием в 1995 году. Казалось бы, только вчера это было. Но нет, с тех пор прошло уже столько времени и произошло столько перемен. Однако, в целом, курс экономического и общественно-государственного развития остался прежним. Он не меняется. Мы живем в той же эпохе, которая взяла начало со времен распада прежней формации – советского социалистического строя. С тех пор в принципе в том, что касается генеральной линии развития страны и общества, движение продолжается в изначально заданном направлении. Меняются только детали.
За прошедшее 15 с лишним лет государственной независимости у нас в Казахстане, как утверждают некоторые исследователи, прежняя система, коммунистический левый тоталитаризм, оказалась преобразована в свою полную противоположность — в праволиберальный политико-правовой режим.
Но, видно, сменить названия куда легче, чем изменить людей. Ибо в нашей жизни все еще остается очень много такого, что напоминает практику прежней, еще советской жизни. У нас все так же, как и в разгар прошлой коммунистической эпохи, полно праздников и юбилеев. Каждый год официальным декретом посвящается какой-либо отрасли. К примеру, время отсюда до середины следующего лета пройдет, как можно понять из официальных сообщений, в ожидании 10-летия Астаны и в ее подготовке. Далее, надо полагать, еще что-нибудь новое появится.
А на деле, в отличие от прежних времен, мало что меняется к лучшему и много что – к худшему. Весь комплекс социальной инфраструктуры, которая создавалась десятилетиями при советской власти, благодаря направлявшимся туда колоссальным ресурсам, сейчас стремительно и неотвратимо, ветшая и изнашиваясь при практически полном отсутствии воспроизводства, движется к своему катастрофическому концу. И все это на фоне леса новостроек и колоссального спекулятивного бума на рынке недвижимости. Когда этот “пузырь” лопнет, движение к катастрофе, можно предположить ускорится еще больше.
А тем временем подстегнутые фантастически высокой стоимостью жилья цены стремительно растут, жизнь столь же быстро дорожает, а зарплата в реальном выражении, естественно, сокращается.
Предлагаемые структурами исполнительной власти решения по вопросам, связанным с общенационального масштаба проблемами, наводят на мысль о том, что власть в первую голову озабочена выбором наименее обременительных для себя вариантов ответственности.
При этом государственная пропаганда пытается поддерживать бодрость духа в народе бесконечной чередой масштабных праздников и юбилеев, объявлением именных годов или иных праздников, а также оставшимися от прежних коммунистических времен лозунговыми заклинаниями типа “Жить стало веселей!”.
Такая практика абсолютно чужда прагматичному духу правого либерализма. Но у нас, видимо, без левацкого популизма нельзя. Но и он, наверное, в век информатики не должен быть уж столь примитивным?!
Ведь сейчас даже классический капитализм на Западе проникается осознанием того, что ему надо менять свое имеющее вековую традицию пренебрежительное отношение к коренному населению, находящемуся в окружении его бизнеса в развивающихся странах.
Ибо все более и более очевидным становится то, что в эпоху Интернета люди даже в отсталых регионах мира быстро приучаются требовать к себе достойного отношения — будь то со стороны своих правителей, будь то со стороны западных предпринимателей. Идеологи западного капитализма из таких структур, как Всемирный банк, уже начинают проводить соответствующую идеологическую работу среди менеджеров транснациональных компаний, действующих в ряде развивающихся стран. В их числе — и Казахстан. Почему считается, что западный бизнес у нас в стране должен непосредственно работать с окружающим местным населением и должен озаботиться местными социальными вопросами – от состояния дорог до положения с детскими садами?!
Прежде всего, видимо, потому, что на Западе общественное мнение имеет свое, отличное от официально принятого у нас, представление о том, насколько же честно ведет себя в Казахстане государственная власть по отношению к населению. Оно привыкло уже относить наше государство в число таких стран, где правительство играет в прятки со своим народом.
В документах международных организаций, занимающихся изучением отношений между властями и народом в развивающихся странах, Казахстан фигурирует как государство, где наиболее серьезно обстоит проблема обеспечения прозрачности государственных финансовых доходов, поступающих от освоения природных богатств добывающими компаниями. Рядом с ним по такой характеристике оказываются, как правило, такие государства, которые в своем недавнем прошлом пережили или даже сейчас переживают кровопролитные внутренние конфликты. Авторы упомянутых документов считают подобные эксцессы в таких странах вполне закономерными. Они приходят к выводу, что государства, которые зависят от нефтяных и минеральных богатств, по сравнению с другими странами, имеют куда больше шансов столкнуться с гражданской войной или конфликтом.
То есть игра государственной власти в “прятки” со своим обществом по такому вопросу, как получение и распределение государственных доходов от природных богатств, обычно кончается очень плохо для страны в целом. Пока в Казахстане все идет, как шло прежде. Но как долго он будет оставаться таковым?
А у нас до сих пор правительство всячески скрывает информацию, связанную с финансовыми поступлениями от нефти и прочих природных богатств, не только от народа, но и даже от депутатов высшего законодательного органа. Такое определение неоднократно получило подтверждение на пленарных заседаниях обоих палат Парламента РК с участием правительства, посвященных обсуждению ежегодных бюджетов. Народные избранники, скажем, из того же Мажилиса позапрошлого и прошлого созывов неоднократно пытались выявить подробности поступлений от природных богатств на таких вот встречах. Но до сих пор – без особого успеха. Может, у нового состава нижней палаты Парламента РК, избранного 18 августа этого года, это будет получаться лучше. Кто знает. А вот у их коллег из прежних созывов мало что получалось. На их многочисленные прямые вопросы по нефтяным делам члены правительства отвечали с осторожностью, напоминающей действия идущего по минному полю человека. Порой возникали даже казусные ситуации. Так, бывало, выяснялось, что народные избранники не посвящены даже в вопросы общего характера и имеют, располагая совсем не теми цифровыми данными, превратное представление о связанном с ними положении дел. Согласитесь, ситуация глупейшая, когда народные избранники полемизируют с правительством по бюджету, имея на руках такие бюджетные цифры, которые, оказывается, совершенно далеки от действительности.
Зачем эти публичные обсуждения, если разница в уровнях реальной осведомленности в бюджетные цифры сторон столь огромна?! Неужели никто в системе государственной власти не осознает о недопустимой для любого нормального государства безобразности такого рода ситуаций?! В любой другой стране никто не стал бы, наверное, спорить с тем, что хотя бы члены парламента должны иметь более высокий, чем обычные граждане, уровень осведомленности. На то ведь они и избранники народные.
Но при нынешней реальности у нас парламентарии явно не являются равноправными партнерами правительства при рассмотрении бюджета.
Но при всем этом исполнительная власть очень любит популизм. Причем – крайне левацкого характера популизм. И довольно успешно соревнуется в этом с оппозицией. Причина того, что последняя не может обрести достаточно широкую социальную базу в обществе, видимо, и заключается в такой вот конкуренции со стороны правящего режима по части популизма.
Это, кстати, чревато серьезными негативными последствиями для власти (мы теперь не выделяем исполнительную ее ветвь, так как у нас, насколько можно понять, отныне одна и та же партия будет всецело и безальтернативно верховодить как в парламенте, так и в правительстве). Потому что к настоящему моменту в стране сформировалось такое общество потребления, чьи возраставшие все последнее время прогрессивным образом аппетиты никак не подкреплялись ростом ни эффективности экономики, ни производительности труда в стране.
Рано или поздно, как можно предположить, оно получит очень серьезный щелчок по носу и обнаружит, что ему вдруг и резко придется затянуть туго пояс. Трудно предугадать, какое развитие при таком повороте получат общественные процессы. Только одно можно более или менее смело допустить: власти, непомерно увлекшейся левацким популизмом, при ее неизменно продолжающемся уже более полутора десятилетия праволиберальном курсе от этого не поздоровится. А вот с оппозиции в таком случае – как с гуся вода.
Потому что пока она не пришла к власти, ей нет нужды тревожиться за последствия своих популистских лозунгов. Именно поэтому популизм – это, как правило, оружие стороны, противостоящей правящему режиму и оспаривающей у него власть силы. А власть, она везде и всюду обычно популизма не любит. Ибо популистские обещания ей гарантированным образом могут обойтись дорого.