О Чингисхане и созданной им империи существует просто колоссальное количество научной и научно-популярной литературы. Кажется, что историками были исследованы даже самые мельчайшие подробности той эпохи, известные из летописей. Естественно, что существуют и так называемые “белые пятна”. Например, достоверно не известно, в каком собственно году родился “потрясатель вселенной”. Но все же основные факты установлены и приняты большинством ученых, если не считать, конечно, таких одиозных авторов, как Фоменко и его собратья. Все споры историков в основном касаются чисто субъективных моментов.
Любой, кто знакомился с историей Чингисхана, наверное, мог обратить внимание на кардинально различающиеся оценки эпохи монгольских завоеваний, встречающиеся в трудах разных ученых. Роль Чингисхана в истории является неоспоримо положительной для современных монгольских или китайских историков, а также для русских историков евразийского направления. Для одних Монгольская империя образца XIII века является свидетельством азиатской полноценности в истории человечества, другие же считают, что Россия является прямой наследницей политических традиций той же Золотой орды. И те, и другие Чингисхана, а также его потомков, конечно, безмерно почитают и делают акценты на положительных последствиях их деятельности.
Другие историки, которые составляют большинство, относятся к Чингисхану крайне отрицательно. По мнению арабских или российских историков традиционной школы, именно монгольское нашествие обусловило отсталость Ближнего Востока и Восточной Европы от Европы западной. Мол, пока мусульмане и православные героически противостояли диким монголо-татарским ордам, хитрые католики занимались развитием науки и искусства, совершали географические открытия, что и обусловило, в конце концов, их политическое и экономическое преуспевание.
Спорить можно и с теми, и с другими. “Адвокатам” Чингисхана от истории можно напомнить о тех бедах, которые повлекли за собой походы непобедимой монгольской армии. Половина евразийского материка была усыпана трупами, были сожжены и разрушены красивейшие города мира, и многие памятники культуры были уничтожены в этих войнах. С другой стороны следует помнить и о том, что в своем варварстве монголы ничуть не превосходили ни греков, ни римлян, ни китайцев, ни арабов, ни сельджуков. Утверждения же о том, что завоевания Чингисхана и его потомков предопределили отсталость одних регионов в сравнении с другими, и вовсе выглядят смешными. “Можно лишь сказать с уверенностью, что экономика обеих этих стран (Средняя Азия и Иран – Р. Т.) и позднее до начала XIX в., никогда не достигала того уровня, на каком она находилась в начале XIII в.”, — пишет, например, известный историк И.Петрушевский. Но, как известно, среднеазиатская сверхдержава была возрождена Тимуром уже в XIV в., и ее экономический и культурный уровень, как и политический вес, во много раз превышал показатели империи хорезмшахов.
Впрочем, дискуссии, наверное, будут продолжаться еще долго, но собственно в данной статье автору хотелось бы остановиться на некоторых конкретных моментах истории побед монгольского оружия, имеющих непосредственное отношение к истории Казахстана и некоторых других сопредельных стран.
В 1216 году монгольский корпус под командованием старшего сына Чингисхана Джучи впервые появляется на территории современного Казахстана. Этот поход был затеян с целью окончательного разгрома злейших врагов Чингисхана – меркитов, бежавших в кипчакские степи. На р. Иргиз монголы неожиданно столкнулись с армией хорезмшаха Мухаммада. Джучи не имел от своего отца полномочий на осуществление внешнеполитической деятельности, и потому царевич оповестил Мухаммада о своих исключительно мирных намерениях. Однако среднеазиатский властитель по неведомым причинам проявил агрессивность и атаковал монголов. Битва была упорной и не принесла перевеса ни одной из сторон, но ночью монголы отступили, оставив на месте своего лагеря разожженные огни. Таким образом, поле боя осталось за Мухаммадом, что по средневековым правилам признавалось победой.
Этому акту откровенной агрессии на нейтральной территории Чингисхан не стал придавать большого значения, поскольку основная часть монгольской армии была задействована в войне с чжурчжэнями. Более того, в 1218 году между среднеазиатским и монгольским государствами были установлены торговые и дипломатические отношения. Но в том же году правитель Отрара – кипчак Гаир-хан – подверг грабежу большой монгольский караван. О причинах этого поступка историки спорят до сих пор. Многие ученые предполагают, что монгольские купцы осуществляли разведывательную деятельность, и Гаир-хан был просто вынужден прекратить это безобразие самым решительным образом. Однако здесь необходимо заметить, что послы и купцы во все времена занимались сбором информации. Желающий может найти сколько угодно подтверждений этому и в новейшей истории. Тем более что Средняя Азия не являлась для монголов “землей незнаемой”. Поскольку монголы торговлей не занимались, все купцы Чингисхана были отрарцами, сыгнакцами, самаркандцами и прочими “сартаульцами”. Так что всю необходимую информацию Чингисхан уже имел.
До сих пор остается неясным, являлось ли истребление купцов инициативой Гаир-хана или совершалось по указанию шаха Мухаммада. Однако с монгольскими послами, отправленными для выяснения подробностей инцидента, обошлись также самым неласковым образом. Кто-то из историков склонен винить во всех этих событиях кипчакскую военщину, которая действительно занимала в империи хорезмшахов привилегированное положение и отличалась своей необузданностью. Мухаммад зачастую ничего не мог поделать со своими строптивыми подданными поскольку кипчаки пользовались покровительством своей соплеменницы — матери шаха – Тюркан-хатун. Но автор этих строк предполагает, что за спиной шаха Мухаммада и Гаир-хана стояли конкуренты монгольских купцов – олигархи Самарканда и Бухары, которые начали терять свои барыши вследствие падения цен из-за расширения импортных поставок. Так караван, разграбленный Гаир-ханом состоял из 500 верблюдов нагруженных драгоценностями, шелками и мехами. Экспорт же в Монголию не возмещал убытков, поскольку тамошний рынок был слишком мал, да и конкуренция на нем с китайскими товаропроизводителями являлась делом трудным и малоперспективным. Именно экономика была причиной начавшейся в 1218 году войны между двумя империями. Среднеазиатские мусульмане стремились не допустить появления нового и сильного игрока на экономической карте мира.
Разумеется, что после всех этих провокаций Чингисхан был просто вынужден начать войну, и удивляет тот факт, что огромное количество историков полагает, что фактическими инициаторами обострения отношений между двумя государствами были монголы. В исторической науке бытует устойчивое мнение, что если бы хорезмшах не дал никаких предлогов, Чингисхан все равно бы начал войну. В.Бартольд считал: “Конечно, нашествие монголов на владения хорезмшаха совершилось бы, может быть, несколько позже и без этого повода”. Такого же мнения придерживается и Т.Султанов, который пишет: “Война между Чингиз-ханом и султаном Мухаммадом действительно была неизбежной и причиной тому был не поступок хорезмшаха или его отрарского вассала Йиналчука. Для крупных скотоводческих хозяйств необходимы обширные пастбища, и стремление кочевой знати приобрести новые пастбища неизбежно порождало завоевательные войны”. Высказывая такие мысли, историки, видимо, забывают о старой истине, что история не терпит сослагательного наклонения. Что же касается утверждения Т.Султанова о том, что монголы стремились расширить свои кочевья за счет государства хорезмшахов, то оно не подтверждается никакими фактами. Если бы монголам нужны были дополнительные пастбища, наверное, их внимание привлек бы в первую очередь Дешт-и Кипчак. Однако даже после завоевания территории Казахстана лишь мизерное число монголов переселилось на постоянное жительство в кипчакские степи.
В исторической литературе давно упрочилась манера изображать шаха Мухаммада как слабовольного, глупого и трусливого правителя. В доказательство этому утверждению обычно в качестве примера приводится ход военной кампании 1219-1221 гг. Дело в том, что Мухаммад не внял советам многих своих придворных, в числе которых и был его наследник — Джелал-ад-дин — и не пошел на генеральное сражение, предпочтя позиционную войну. В городах и крепостях были существенно усилены гарнизоны, которые получили задание обороняться самостоятельно. Закончилось дело самым плачевным образом: монголы неприлично быстро выиграли войну, хотя, по меньшей мере, в два раза уступали противнику в численности. Исходя из этого, современные историки, в основном, нелестно отзываются о военных и политических способностях мусульманского государя.
На первый взгляд подобное мнение кажется довольно логичным и убедительным. Но на самом деле такие оценки сильно утрируют историческое прошлое. Во-первых, шах Мухаммад являлся очень сильным полководцем. Покоритель Мавераннахра, Афганистана, Ирана и многих других земель не может быть назван плохим стратегом или тактиком. Тем более что Мухаммад водил свои армии самостоятельно. Притом шах обладал и большой личной отвагой, принимая участие во многих битвах. И совсем не впервой Мухаммаду приходилось иметь дело и с кочевниками. Кипчаки-мусульмане составляли кавалерию его войска, а войны с кипчаками-язычниками случались регулярно. И совсем не случайно на Востоке Мухаммад получил почетное прозвище “Второго Александра Македонского”. Во-вторых, решение вести оборонительную войну было не таким уж глупым. Шах Мухаммад еще в 1216 году при битве на р. Иргиз имел возможность убедиться в чрезвычайно высоком уровне боеспособности монгольской армии. Численность армии хорезмшаха составляла 60 тысяч бойцов, в то время как численность монголов не достигала и 30 тысяч всадников. Однако потери убитыми у мусульман составили треть всего войска. Монголы произвели жуткое впечатление на шаха. “Не видано подобных тем мужам по отваге и стойкости в страданиях битвы и по опытности нанесения колющих и рубящих ударов”, — говорил впоследствии Мухаммад. И вполне возможно, что Мухаммад раскусил простенькую уловку с кострами и просто не пожелал навязывать противнику новую битву, которая обернулась бы дополнительными тяжелыми потерями. Жертвовать костяком своей армии ради победы над одним из подразделений монгольского войска было непозволительной роскошью.
Генеральная битва с монголами в открытом поле закончилась бы неминуемой катастрофой. В этом неоднократно могли убедиться и предыдущие, и последующие противники Чингисхана. Причем монголы почти всегда серьезно уступали в численности своим врагам. И шах Мухаммад принял единственное решение, которое давало надежду на успех. Кстати, современные военные специалисты говорят о том, что в случае одинакового уровня военно-технического оснащения противников при операциях, связанных с взятием укрепленных и обороняющихся населенных пунктов, атакующая сторона должна обладать пятикратным численным преимуществом.
К огромной радости нынешних монгольских и к глубокому сожалению современных узбекских историков, полководцы Чингисхана продемонстрировали, что они умеют вскрывать любую, казалось бы, даже самую неприступную оборону. Хотя обычно для кочевников грозных на открытых пространствах крепости оставались неприступными. Монголы добились успехов благодаря глубоко продуманному плану ведения войны. Чингисхан разделил армию на четыре части и стал наносить удары сразу по нескольким ключевым местам обороны противника. Корпус, которым командовали царевичи Чагатай и Угэдэй, осадил Отрар.
Осада Отрара длилась полгода, и обычно эти шесть месяцев в литературе изображаются как время беспрерывных боев между отчаянно штурмующими монголами и героически отбивающимися кипчаками. Подливают масла в огонь и писатели с кинематографистами навязывая впечатления о том, что стены Отрара в течение этого периода просто “горели от масляных молний”, как писал о том Олжас Сулейменов. Однако факты не дают никаких оснований для подобной реставрации исторического события. Мухаммад действительно рассчитывал на то, что Отрар примет на себя основной удар и если даже достанется монголам, то очень дорогой ценой. Но Чагатай и Угэдэй выполняя распоряжение Чингисхана, просто взяли Отрар в кольцо блокады и никаких активных действий не предпринимали. Лобовой штурм города был невозможен. Камнеметы и стенобитные орудия находились в той части армии, которая подчинялась непосредственно Чингисхану, так как она должна была решать куда более важные задачи по сравнению с операцией по взятию пограничного городка. Решающего превосходства в численности также не было. До начала войны Гаир-хан располагал войском в 20 тысяч клинков, затем Мухаммад направил к нему еще 10 тысяч бойцов во главе с Караджа-ханом. Чагатай и Угэдэй, в свою очередь, располагали в лучшем случае 40 тысячами воинов.
После пятимесячной блокады в Отраре, который, по сегодняшним критериям, мог бы удостоиться разве что звания райцентра, подошли к концу запасы продовольствия. Караджа-хан, стремясь избегнуть голодной смерти, распахнул перед монголами ворота и приказал сложить оружие своему отряду. В награду за предательство по монгольским обычаям все пленники были обезглавлены. Гаир-хан с двумя туменами кипчаков укрылся в цитадели Отрара. Вот тут только и началась битва. Монголы, впрочем, опять не стали бросаться на штурм внутренней крепости, поскольку припасов в ней практически не было, и каждый день из ворот цитадели выходили на последний бой отряды кипчаков. Видимо, Гаир-хан до последнего ожидал помощи хорезмшаха, но не дождался. После месяца сопротивления цитадель пала, до последнего сопротивлявшийся Гаир-хан угодил в плен, и впоследствии по приказу Чингисхана был предан мучительной казни.
Большинство остальных городов серьезного сопротивления не оказывали, встречая оккупантов что называется “хлебом-солью”. Особенно преуспел в мирном покорении городов царевич Джучи. На сторону монголов добровольно переходили многие вассалы шаха. Обострились межэтнические противоречия между тюркским и персидским населением Средней Азии. Сам Мухаммад едва сумел избегнуть плена и окончил свои дни на острове прокаженных. Кстати, Чингисхан вовсе не планировал полного завоевания всей обширной территории, оказавшейся в его руках. Чингисхан предлагал матери Мухаммада – Тюркан-хатун – заключить мир, и в этом случае тот же Хорезм сохранял бы свою самостоятельность. Но своевольная степнячка не пожелала о чем-либо договариваться с пришельцами, в результате потерпев поражение, она также оказалась в плену. Впоследствии ее сделали служанкой в каракорумском дворце. Мирный договор с разделом границ монголы позже предлагали и Джелал-ад-дину. Последний также отверг любые возможности компромисса, в итоге потеряв все, включая и собственную жизнь.
Чингисхан явно не ожидал такой легкой победы над сильным противником. Потери были так ничтожны в сравнении с приобретениями, что монгольский хан направил своих лучших полководцев Субэдэя и Джэбэ с тридцатитысячным войском в совершенно сумасбродный рейд вдоль западного побережья Каспийского моря. По всей вероятности, этот поход не имел никакой практической цели, хотя историки не склонны соглашаться с подобным мнением. Большинство ученых предполагают, что эта была своеобразная разведка боем. Л.Гумилев выдвинул оригинальную версию, что Субэдэй и Джэбэ должны были ударить с тыла по сопротивляющимся кипчакам. Однако такие утверждения не выдерживают и самой малой толики критики. Какому, спрашивается, вменяемому правителю могла понадобиться такая разведка, в ходе которой гибнут десятки тысяч закаленных бойцов – ветеранов предыдущих кампаний? Бить с тыла по кипчакам и вовсе не имело никакого смысла, поскольку этот степной этнос не представлял собой единого целого в политическом отношении. Вообще согласно такой логике Чингисхан должен был и по империи хорезмшахов ударить, например, в обход через Индию.
Поход Субэдэя и Джэбэ начался в 1220 году. Сначала монголы прошли через Иран, вторглись в Азербайджан и затем разгромили шестидесятитысячную грузинскую армию. Пройдя через Кавказ (а это было очень сложной задачей), Субэдэй и Джэбэ обрушились на аланов и западных кипчаков. Последние были вынуждены обратиться за помощью к своим союзникам – русским князьям. Но и русско-половецкая коалиция, в четыре раза превосходя в численности монголов, потерпела унизительное поражение на р. Калке. Впрочем, досталось и самим монголам. Возвращаясь через кипчакские степи, Субэдэй и Джэбэ при переправе через Волгу напоролись на засаду, устроенную булгарами. Из этой заварухи вырваться удалось немногим. Домой в 1224 году удалось вернуться ничтожной горстке воинов в три-четыре тысячи человек. Естественно, что никаких особенных трофеев они своему хану не привезли, но Чингисхану, похоже, нужен был лишь отчет об одержанных победах. А Субэдэю и Джэбэ была устроена торжественная встреча с роскошными пирами в честь их небывалой (даже по монгольским стандартам) доблести.
Так началась монгольская эпоха в истории Казахстана. В 1227 году Чингисхан умер, и дальнейшие завоевания совершались его многочисленным потомством но эта тема для совсем отдельного разговора. Вообще в истории монгольских походов до сих пор осталось много вопросов, на которые пока что нет вразумительных ответов. Почему, например, внук Чингисхана Бату вторгся на Русь в зиму 1237-1238 гг.? Ведь кочевники обычно избегали войны в зимний период, поскольку в это время серьезно увеличивался падеж коней. Тем более что война происходила на территории земледельческого государства, и особых возможностей для ремонта кавалерии не было, поскольку местные кони не обладали способностью к тебеневке и нуждались в сене и овсе. Таких вопросов действительно великое множество, и, может быть, некоторые из них могли бы быть решены казахскими историками, если бы они действительно занимались наукой.