“Возможно, течение приведет тебя совсем не туда, куда ты думаешь”.
Вантала
“5 июля – это традиционный ответ китайского руководства. Так было всегда”, — подчеркнул Кахарман Кожамбердиев, политолог, уйгуровед, заместитель руководителя Всемирного уйгурского конгресса (ВУК). “Впервые в конфликт между уйгурами и властями вмешались ханьцы. Накипело”, — отметил по поводу последних событий в Синьцзяне Константин Сыроежкин, политолог, китаевед. Оба специалиста были гостями дискуссионного клуба “АйтPARK”, с темой заседания “События в Урумчи: возможные последствия для Казахстана и Центральной Азии”.
|
“Больше всего боюсь политизированных, проданных или купленных комментариев”, — ввел в курс своих мироощущений Нурлан Еримбетов, модератор “АйтPARKа”. Когда в соседнем государстве льется кровь, всегда есть повод для беспокойства и изучения ситуации. Гости дискуссионного клуба были выбраны с таким расчетом, чтобы как можно полнее ознакомить участников заседания с проблемой в Синьцзяне.
Перед началом дискуссии (проходила 10 июля), г-н Еримбетов поинтересовался, откуда гости клуба черпают информацию о последних событиях. Константин Сыроежкин назвал западные и российские источники, в меньшей степени китайские и казахстанские. Попытки зайти на синьцзянские сайты или позвонить знакомым в этом регионе, для него успеха не имеют – связь и Интернет заблокированы. Кахарман Кожамбердиев получает информацию из Урумчи, от штаба Всемирного уйгурского конгресса в Мюнхене и в Вашингтоне (у них имеются каналы связи с СУАР (Синьцзян-уйгурский автономный район) КНР), из СМИ.
Взгляд на события, у гостей “АйтPARKа” получился во многом отличным. Даже если они говорили об одних и тех же фактах, то могли давать различную трактовку. Например, в новых высотных домах Урумчи (административный центр СУАР) уйгуры и казахи составляют не более 10% жителей. Г-н Кожамбердиев считает это формой дискриминации и ограничений, г-н Сыроежкин – естественным состоянием вещей для города, где ханьцы (этнические китайцы) составляют порядка 80% населения.
Разночтения в трактовках экспертов простираются и на седую древность. Кахарман Кожамбердиев настаивает, что около 1,7 млн. кв. км Восточного Туркестана – это историческая родина уйгуров. Константин Сыроежкин этническую родину этого народа относит на Орхон.
“Сегодня, в мире доминирует тенденция, что этнический сепаратизм не наказуем – Югославия, Косово, Абхазия – никого не наказали, — отметил г-н Сыроежкин. – На Западе и в теории изменился подход: право наций на самоопределение победило территориальную целостность”. Если принять во внимание, что в мире более 2000 этносов (не считая карликовых), а признанных в ООН государств 256, то поле для проблем просто огромное.
Гости дискуссионного клуба поспорили друг с другом относительно цифр. Г-н Кожамбердиев считает, что Синьцзян не получает полноценной компенсации за эксплуатацию природных богатств региона (одной нефти в 2008 году добыто более 40 млн. тонн). Константин Сыроежкин привел следующие цифры официальной китайской статистики: из 65 млрд. юаней расходной части бюджета СУАР сам регион зарабатывает 32 млрд., остальное покрывается из республиканского бюджета.
Раньше демографическая политика в Китае предусматривала следующие нормы. Для ханьцев 1 ребенок на семью в городе и 2 в сельской местности. Для этнических меньшинств (уйгуры, казахи, тибетцы, монголы и другие) 2 ребенка в городах и 3 в сельской местности. Кахарман Кожамбердиев заявил, что с 2005 года началось жесткое ограничение рождаемости для всех. Теперь и в кочевых районах жесткое правило “одна семья – один ребенок”. “Сверхплановому” члену семьи не выдается документов (это помимо штрафа в коридоре от 3000 до 25000 юаней), а без документов в Китае невозможно купить даже билет на поезд.
Г-н Сыроежкин заметил, что китайская национальная (правильнее этническая) политика – это калька советской, только с корректировками. Г-н Кожамбердиев настаивает, что закон об автономии 1984 года не соблюдается. Несоблюдение договоренностей – это один из его краеугольных упреков в адрес руководства КНР. Гости “АйтPARKа” по-разному интерпретируют политику центральных властей относительно китайского языка. Китаевед считает, что введение обучения в начальной школе СУАР (1-5 класс) на китайском языке продиктовано, в первую очередь, экономической интеграцией неханьского населения. Без знания китайского языка, не берут ни в государственные компании, ни в частные компании ханьцев. Уйгуровед видит в этом, на первом месте, политику ассимиляции.
“Ислам – самый мощный фактор, препятствующий китаизации”, — подчеркнул Кахарман Кожамбердиев. При этом, он согласен, что на первоначальном этапе принятие уйгурским населением ислама суннитского толка, стало мощным ударом по доисламской буддистской культуре уйгуров. Г-н Кожамбердиев привел факты, согласно которым центральные власти ограничивают посещение мечетей, сносят архитектурные памятники, связанные с исламом. Константин Сыроежкин таких ограничений в отправлении культа не наблюдал (бывает в Синьцзяне регулярно), видел гробницу Махмуда Кашагари, отреставрированную на средства республиканского бюджета.
Один из немногих моментов, в котором гости “АйтPARKа” были едины, это то, что китайский национализм является управляемым и поддерживаемым государством процессом. Правда, г-н Сыроежкин сделал уточнение насчет целей китайского национализма. Официальной идеологией она сформулирована, как “возрождение величия Китая”. То есть, охватывает всех граждан страны, вне зависимости от их этнической принадлежности. Другое дело, что когда 95% населения страны – это ханьцы, лицо у такого национализма приобретает в первую очередь ханьские черты.
Кахарман Кожамбердиев социально-экономическое положение уйгуров считает особо тяжелым, даже по меркам Китая. Для него это тем более болезненно, поскольку в период Шелкового пути Восточный Туркестан был “самый процветающий край”. Когда китайские власти вывозят из Синьцзяна молодежь для работы во внутреннем Китае, то используют их на самых неквалифицированных, вредных и низко оплачиваемых производствах, попирая элементарные права людей. Уникальная культура региона целенаправленно китаезируется. Идет процесс ассимиляции. Всемирный уйгурский конгресс, выходом из существующего положения считает создание независимого уйгурского государства. Константин Сыроежкин на это привел слова Мао Цзэдуна: “Китай скорее согласится отдать Пекин, чем Синьцзян”.
Г-н Сыроежкин, на первый план в гуандун-урумчинских событиях, ставит фактор этнической конкуренции: “Идет плотный межэтнический конфликт”. На юге Китая закрыто более 60 тысяч фабрик. Это само по себе питательная среда для того, чтобы безработные ханьцы пошли бить “чужаков”, что и произошло на фабрике по производству игрушек в Гуандуне, а уже эти события спровоцировали волнения в Урумчи. Эксперт напомнил, что за последнее десятилетие, пока Китай активно развивался и денег хватало на различные проекты, в Синьцзяне крупных конфликтов на этнической почве не наблюдалось. Когда с работой и деньгами стало туго, появились причина и повод для выяснения отношений. Раньше (в 1990-ые годы) линия противостояния пролегала между уйгурами с одной стороны и китайскими правоохранительными органами и спецслужбами с другой. Теперь же, в конфликт активно включились ханьцы. По мнению Константина Сыроежкина, ханьцы мстят уйгурам за то, что в Синьцзяне многое за последние годы создано их трудом, а в ответ они слышат лозунги “убирайтесь!”. В определенный момент это приводит к ответной реакции. “Если судить, то всех”, — определил он свою позицию.
Участники дискуссии обратили внимание и на такой фактор, как отчаяние. Китайские власти, при подавлении подобных акций протеста, не церемонятся. Кахарман Кожамбердиев рассказал, что после волнений 1997 года, в Кульдже, в течение трех месяцев прокатилась волна арестов. Арестовывались группы в 9-15 человек (в основном молодые люди). Из них, минимум 3-х приговаривали к расстрелу, а остальных к длительным срокам заключения. “Заставить признать, что человек убивал – в Китае поставлено на поток”, — заявил он. ВУК очень опасается не столько случившихся жертв (по разным оценкам от 500 до 1000 убитых), сколько карательных акций со стороны китайских властей. Но раз люди, несмотря на все потенциальные угрозы, выражают протест, значит, тому есть основания.
“Это конфликт между уйгурским населением и коммунистической партией Китая”, — высказал свое мнение г-н Кожамбердиев. С его слов, тибетцы активно поддерживают уйгуров, казахи относятся с сочувствием. Гость “АйтPARKа” отметил, что по отношению к казахам в Китае, властями проводится более благожелательная политика по сравнению с уйгурами.
Нурлан Еримбетов поинтересовался, насколько справедливы заявления Пекина, что конфликт спровоцирован извне. Г-н Сыроежкин не исключил действенности такого фактора: “Мы недооцениваем великой силы Интернета. В Синьцзянском университете у всех студентов есть Интернет”. По ходу дискуссии, Кахарман Кожамбердиев признал, что с территории Афганистана в Синьцзян проникают боевики. “Проникновение фундаментализма есть, но это идет на спасение”, — прокомментировал он.
“Я солидарен с тем, что казахстанское правительство молчит. Есть вещи, по которым надо иметь позицию, но не озвучивать”, — подчеркнул г-н Кожамбердиев. Все тюркские государства призывают Китай только не применять непропорционально силу. Константин Сыроежкин также отметил, что Запад освещает события в Синьцзяне в основном сдержанно и нейтрально. В прежние времена, из Вашингтона и Брюсселя сыпались бы протесты, но сегодня никто с Пекином ссориться не хочет.
В 1962 году, когда в СУАР было крайне напряженно, на территорию СССР по разным оценкам перешло от 70 до 120 тыс. беженцев из Китая. Эксперты не исключают повторения чего-либо подобного и сегодня, потому что события могут развиваться по самым разнообразным сценариям. Визы в Синьцзян уже не дают. В 2008 году товарообмен на казахстанско-китайской границе составил $15 млрд, а теперь на этом направлении дискомфорт.
“Лучше такие проблемы обсуждать, чем в них участвовать”, — подвел итог заседания Нурлан Еримбетов.