Алматы. Гаити. Землетрясения

Критическое отношение ко многим инициативам алматинских городских властей или, наоборот, отсутствию таковых, мне приходилось высказывать в СМИ не раз. И чем дальше, тем больше убеждаюсь в этой критичности.

Последний повод для этого был совсем недавно, в марте. Как известно, весь мир вспоминал трагедию Японии – землетрясение и вызванное им цунами, со всеми последующими трагическими разрушениями. Вот новость самых последних дней: японские власти обратились к ученым с просьбой пересмотреть оценку последствий землетрясений у берегов страны после марта 2011г. “Пересмотр оценки высоты цунами является частью политики по уточнению характера природных угроз, которую проводит правительство Японии”. Все резонно, такая политика только вызывает уважение. Это – по настоящему государственное отношение к серьезной угрозе. Достойно.

На контрасте вспомнилась “отчетная встреча с представителями общественности города” акима Аматы 8 февраля этого года.

Сейсмофобия у алмаатинцев – явление совершенно объективное, даже если “забыть” про серию толчков 1 мая прошлого года. Кстати, толчков – беспрецедентных по частоте. Усиливает впечатление тот факт, что произошло это в год 100-летия сильнейшего Кеминского землетрясения, приведшего к большим разрушениям в городе Верном. Нельзя не упомянуть, что в постсоветские годы к этой “традиционной” сейсмофобии добавились и “новые веяния” — очень часто экспертами поднимались в СМИ вопросы качества строительства и самих проектов того новостроя, что заполнил город в 2000-х годах (кстати – и метрополитена). Вопросы поднимались, а с ответами было не очень убедительно.

Так что абсолютно резонно, что на встрече с акимом Есимовым ему был задан вопрос о готовности городских властей адекватно реагировать на последствия сильного землетрясения.

Ответ акима меня, мягко говоря, удивил. Приведу его дословно:

— Да, мы все помним землетрясение, которое произошло в прошлом году 1 мая. У некоторых оно вызвало определенную панику. И это можно понять, потому, что мы находимся в сейсмоопасной зоне. У нас есть для этого необходимые запасы всего (выделено мною – Я.Р.).

За счет средств городского бюджета приобретено палаток на 12 тысяч человек – для тех, кто останется без крова. Есть два мобильных госпиталя на 2 тыс. человек и аварийно-спасательные комплекты для раздачи населению. “Поэтапно планируется увеличить это до 60 тыс. мест для населения, которое может оказаться в зоне землетрясения, — сказал чиновник.

Последняя фраза, про поэтапное увеличение, осталась непонятной. И не только из-за вопроса – почему именно 60 тыс.? И не из-за нечеткости понятия “поэтапно”. О чем идет речь – о количестве палаточных мест или об аварийно-спасательных комплектах? Если о комплектах, то сколько же их сейчас в наличии? Но о чем бы ни говорилось, на мой взгляд, совершенно ясно главное: ресурсов для такой ликвидации последствий разрушительного землетрясения, которая помогла бы спасти максимально большое число пострадавших, у акимата сейчас нет. Что такое 2 госпиталя на 2 тыс. человек и 12 тыс. палаток для фактически 1,5 миллионного города? А к чему приводит дефицит аварийно-спасательных комплектов, то есть, попросту говоря, обычного инструмента – ломов, лопат, домкратов – можно было наблюдать в жутких репортажах “ЕвроНьюс” с Гаити, когда после землетрясения уцелевшие жители слышали крики из под развалин своих родных, и ничего не могли сделать, так как не было инструмента.

Но мы – не Гаити, у нас он есть. В каком-то количестве.

— На первый случай все есть, но будем желать, чтобы у нас никогда их не использовали, — подытожил обсуждение вопроса аким.

Такие важнейшие аспекты этой проблемы, как вопросы снабжения города водой в случае масштабных разрушений, или какова численность обученных спасателей, вообще не прозвучали.

Стоит задаться вопросом: если все понимают, что “мы находимся в сейсмоопасной зоне”, то почему так мало палаток и мест в мобильных госпиталях? Ответ, наверняка, будет следующим – “исходя из ресурсов местного бюджета”. Но – находятся же средства на такие важные проекты, как, например, реставрацию Дворца Республики, или на то, чтобы закатать в бетон русло реки Весновки!.. Почему? Может, я совсем по обывательски рассуждаю, может, не хватает мне силенок понять высшую государственную мудрость, но не понимаю, почему при всем этом в городских закромах только 12 тыс. палаток.

Конечно, варианты ответа есть, их всегда готовы предложить недоброжелатели власти. Но мне не хочется, чтобы эти варианты были правдой. Как же после этого можно будет хоть кому-то верить?

Кстати, еще один аспект проблемы. Недавно в акимате Алматы прошло совещание руководства города с руководством Министерства индустрии и новых технологий по вопросам по реализации в Алматы промышленной политики. Народу пригласили столько, что для прессы не хватило мест (маленькая, но характерная деталь: при этом пресс-секретарю акима таки место найдено было – неистребимо байство в наших широтах!). Говорилось о промышленных проектах, которые реализуются или будут реализоваться в городе. Конечно, говорилось в позитивистском ключе. Но – серьезных индустриальных проектов названо не было, если не считать таким завершение строительства первой линии метрополитена, оценивавшееся в 166 млрд. тенге. Все остальное – в основном небольшие проекты. Конечно, строительство завода трубной изоляции, расширение выпуска готовых пластмассовых изделий и мебельной продукции – это все нелишнее для города и с экономической, и с хозяйственной точки зрения. Но – почему бы заинтересованным госорганам, акимату и министерству, не инициировать проекты по производству палаток и аварийно-спасательных комплектов? Это ведь не космические корабли собирать. Уж инструмент отливать и ковать наши предприятия смогут. При гарантии со стороны акимата закупки определенного объема этой продукции и льготного кредитования начального этапа проекта (да даже и без этого!) желающие найдутся. Для акимата была бы приличная экономия хотя бы уже на логистике – или из-за рубежа вести, или прямо в городе делать. И рынок в Казахстане и в Средней Азии необъятный, почти весь регион в сейсмоопасной зоне.

Но всегда чего-то не хватает. Денег? Инициативы? Или настоящего, глубокого интереса к решению этих проблем?

…После верненского землетрясения 1887 года городские власти предприняли целый ряд системных мер по усилению сейсмозащиты и ликвидации последствий стихий. В результате сильнейшее Кеминское землетрясение 1911 года сопровождалось намного меньшими жертвами. Знаменитый проектировщик и градостроитель города Верного и старой Алма-Аты Зенков по этому поводу отмечал: “С глубокой верой за успехи будущего я не боюсь за наш город, за нашу Семиреченскую и в то же время сейсмическую область. Я верю в его будущее”.

Можем мы сегодня разделить эту былую уверенность?

***