В его многочисленных пьесах всегда присутствовали метко схваченные с натуры картины французского общества времен июльской монархии и второй империи. Апологета буржуазии, менестреля ее идеалов и вкусов, романтики невзлюбили. Эмиль, в свою очередь, трепал прессу, чем вызвал протесты в печати – град ответных памфлетов и сатир. Расположив бастион в центре газетной войны, драматург приступил к изданию своих пьес, сопровождаемых предисловиями Учителя нравственности, препарирующего язвы общественной жизни. Этот благонадежный пророк был в чести у правительства Наполеона III, и не случайно занял место во Французской академии в то время, когда Флобера, Бодлера и Шанфлери травили на литературных процессах. Теперь уж он покажет, как надо сцену любить! Театральный адмирал утвердил диспозицию: точность наблюдений, безупречность слога и никакой канонады. На поверку же: в финале пьесы “Нотариус Герен” герой-греховодник так и не раскаялся, а спектакль “Зять господина Пуарье” нагло воспел разбогатевшего буржуа. Парижане обомлели. Кроме того, корабль Эмиля всякий раз напарывался на штампованные мины: то непорочные невесты отказывали женихам, рыщущим в поисках богатого приданого, то молодые люди, воплощавшие порядочность, громко рыдали, прознав, что их папаши сколотили состояния подлым путем. Столичные щеголи в партере по-станиславски дули в усы.
***
© ZONAkz, 2012г. Перепечатка запрещена