Как Маэстро написал балет, а потом еще один

Ответ на статью Салимы Дуйсековой “Деточка, я расскажу тебе сказочку”

***

История моего знакомства с Маэстро Салаватовым уходит своими корнями так далеко в прошлое, что всего и не упомнишь. Если писать обо всем, то будет очень длинно, а если не все, то будет неправда. Поэтому начну сразу с того самого момента, когда Маэстро решил написать балет.

Был чудесный весенний день в Алматы, когда на летней площадке кафе “Театральное” собралась та еще компания: дирижер Салаватов, хореограф Слава Гончаров, балетный педагог Улан Мирсеидов, и я, благонамеренный зритель.

День был действительно чудесный – не жарко, а тепло, кафе было знакомое еще со студенческих лет, великолепная еда, зелень и розы вокруг, и журчание фонтана.

Надо сказать, что это было ретро кафе. Соседство с оперным театром защищало его от разрушительного влияния современности, театральные афиши 30-х годов прошлого столетия украшали его вестибюли, а вместо городского шума были слышны звуки музыки и голоса распевающихся певцов из окон театра. Короче говоря, “Театралка” была самым настоящим порталом в прошлое, и люди, обладающие умением ходить между мирами, приходили сюда под видом посетителей, чтобы прогуляться в 70-тые, 60-тые и другие разные года …

Что-то я увлекся.

Итак, мы сидели и вели прекраснословные беседы о театре, музыке, балете. Помню, началось все с того, что кто-то сказал, что ничего хорошего в балете давно не создавали.

И действительно, все театры мира бесконечное количество раз ставят на своих сценах одни и те же балеты. И это – правильно, и это – хорошо: классика. Хороший вкус.

Эталон и пр.пр.

С другой стороны: что же изменилось в мире настолько, что современные композиторы и хореографы перестали ставить новые балеты?

Тут заговорили о модерне. Хореографу и балетному педагогу нравился модерн, мне – нет.

Им-то, модерн нравился понятно почему: комплексы, комплексы – по Фрейду! – и желание нарушать запреты. Каждый балетный глубоко в подкорке хочет “освободить” танец. Долой пальцы! Долой выворотность! Долой позиции! Все хотят творить свободно. В их понимании это значит, творить по-своему: сама садик я садила, сама буду поливать.

Еще они любят говорить что-то про внутренний мир, содержание, желание показать зрителям богатства души. И самое тупое: “Я так вижу мир и окружающую действительность!”.

Я же, будучи благонамеренным зрителем, говорил, что мы хотим прийти в театр и просто насладиться хорошей музыкой, классическим танцем – чтоб с гран-па, чтобы с вариациями. И никаких философий, концептуальной музыки, — просто балет.

Понятно, такие споры безнадежны, уступать никто не уступит, и поэтому они происходят повсеместно и постоянно.

Так и у нас. Но в тот раз Ренат, похоже, был на пике творческого подъема, и поэтому наш разговор повернулся в сторону балетной музыки, и он, размышляя вслух, несколько раз сказал, что он, наверное, мог бы написать музыку к балету. Или к опере. Вот только на какую тему…

Тут мы перешли на обсуждение одной оперной премьеры одного уважаемого композитора. Говорили обо всем: о музыке, о сценарии.

Я покритиковал сценарий: либретто было перегружено сложными героическими и философскими текстами. То ли дело классические оперы: “о, кара миа”, “о каро мио” – и т.д.

Тут мы начали спорить, должно ли либретто быть умным или глупым, то, се, и Ренат предложил мне: “если ты такой умный, то напиши, напиши либретто сам!”.

Это было на спор, и я согласился. Написать либретто на балет. Потому что в балете главное — танец. Музыка в балете была всегда подчиненной, и только Петру Ильичу удалось поставить балетную музыку вровень с танцем.

А либретто и вовсе должно давать только канву, незамысловатый сюжет, подпорку для музыки и танца. Потому что содержание любого балета (или оперы) – о любви. Любви счастливой, несчастной, к Родине и пр. пр., и, поэтому, мудрить здесь особо не надо. Надо взять какую-нибудь легенду, сказку и положить ее в сюжет.

Очень важно, чтобы сюжет был узнаваемый, потому что, как я уже говорил, именно процессы в физиологии мозга, отвечающие за “узнавание”, отвечают за выделение эндорфинов, гормонов “кайфа”. И именно это получаемое от просмотра спектакля удовольствие, ощущение сопричастности, заставляет двуногих ходить на спектакли.

Поэтому я взял казахскую сказку о том, как у хана было две жены, старшая, бездетная, молодая – любимая. Как у молодой родился сын, как хан был на охоте, как старшая жена, которая была еще и колдунья, решила погубить мать и ребенка, как они спаслись в лесу среди диких зверей. Как сын вырос, как хан на охоте падает с лошади, как взрослый его сын, не узнанный поначалу, спасает отца, как потом все проясняется и все празднуют воссоединение. Примерно так.

Ничего сложного, как видите, не было, и я быстро накидал сценарий и отправил его Ренату. Хореографию согласился поставить Славик, два акта разделили на картины, в каждой оговорили количество танцев, их размерность, декорации – и понеслось!

Буквально за пару дней Маэстро набросал музыкальные темы. Творил он быстро и легко. Танцы были законченными номерами, и могли существовать как в балете, так и самостоятельно. Чтобы было интереснее, включили танцы разных народов сказочной страны: кипчакский, булгарский, танец батыров и пр. пр.

Славик Гончаров включил несколько массовых танцев, сюжет меняли – дополняли без проблем, и очень быстро скелет балета стал вырисовываться, и все сложилось.

Рабочее название балета было “Ерте, ерте, ертеде…” (типа “Жили-были”, потом его изменили на “Алкисса” по желанию руководства театра), вопрос с его финансированием решился самым замечательным образом, поэтому клавир, оркестровка, декорации , костюмы – и пр пр – все было сделано в срок. Вообще, надо сказать, что судьба очень благосклонна к маэстро Салаватову – пьеса подошла как раз во время, как раз к рождению и становлению столичного театра.

И вот, после проб и репетиций – премьера. Честно – было страшновато. Салаватов, похоже, не переживал, был совершенно спокоен, находился в приподнятом настроении. Гончарову было не до переживаний – он пахал, как проклятый, пропадал на сцене и в балетном зале.

На премьеру я не поехал под благовидным предлогом. Маэстро был. Позвонил потом из Астаны: все нормально! Успех! Его слова: “после занавеса зал аплодировал 15 минут!”.

В общем, все было замечательно: директор театра сказал, что этот балет будет их визитной карточкой. И действительно, они возили его в гастролях по разным городам, отдельные танцы включали в концерты, посвященные Дням культуры Казахстана в России, в Украине.

Так маэстро Ренат Салаватов стал балетным композитором, и это требовало продолжения.

Продолжение было в виде второго балета. Второй балет решено было сделать детским, то есть, для детей. Еще мы решили, что место действия второго балета будет обязательно Астана, поэтому в декорациях был задник с узнаваемым видом столицы.

Дети ходят в театр главным образом в дни школьных каникул, зимой, в Новый Год. Поэтому мы решили, что балет должен быть Новогодней сказкой, а чтобы сюжет был узнаваемым, положили в основу сказку “Снежная королева”. (И ведь вот радость-то: сказку узнали не только дети, но и взрослые! 🙂 )

Но только эта Снежная королева приключалась не в Скандинавии, а в Астане. Сюжет такой: дети читают сказку Андерсена “Снежная королева”, засыпают, переносятся в нее и, выручая друзей из плена Снежной королевы, совершают путешествие по родной стране.

Гончаров здесь отвязался по-полной. У него танцуют и барашки, и пираты, и фрукты и бахчевые – на радость детям. Получилась веселая, легкая сказка, которую можно показывать детям под Новый год, и причем, — каждый Новый год! J

Раньше, оказывается, директор столичного театра не давал разрешения вывозить спектакли для простановок в другие театры. “Только через пять лет!”. Теперь, я слышал, эти спектакли уже ставят в Шимкенте, и других театрах.

Как-то раз, во время очередных посиделок в “Театралке”, мы обсуждали оперу одного молодого композитора, сына одного известного казакского оперного певца, на героическую историческую тему. Мнения были разные, и вдруг Ренат, рассуждая вслух, говорит:

— А что, если мне написать оперу?… — мечтательно так…

— А почему бы и нет? – ответил дохтур. – А может, не оперу, а мюзикл? Сразу для Шима?

Я даже знаю, как будут звать главную героиню (J
) – сказал я…

Сказал – сделал. Сценарий уже есть. Дело за музыкой.))))))))))))))))))))))))

Единственно, что с нами в этот раз не было нашего друга, педагога Улана Мирсеидова, который безвременно ушел из жизни. Его называли Учителем чемпионов, потому что его дети всегда занимали призовые места на международных балетных конкурсах в Лозанне, Париже, Варне, Сеуле и Питере. Когда впервые в истории конкурса Вагановой в Питере Гран При ушел заграницу – он достался ученику Мирсеидова, Сержану Каукову – губернатор СПБ направил поздравительную телеграмму в адрес нашего правительства.

***