Алматы. 12 мая. КазТАГ — Данияр Дауталиев. Экономические потери, связанные с поддержанием переоцененного курса, намного выше потерь Национального банка РК, считает аналитик по макроэкономике АО “Halyk Finance” Аскар Ахмедов.
“Экономические потери, связанные с поддержанием переоцененного курса, трудно измерить, но они намного выше потерь регулятора. Их можно условно разделить на следующие категории. Во-первых, это экономические потери, связанные с ухудшением конкурентоспособности. Это закрытие предприятий, рост безработицы, снижение экономической активности”, — отметил А. Ахмедов в комментарии корреспонденту КазТАГ.
Во-вторых, по его мнению, это неправильная реакция фирм и домохозяйств, которые продолжают поддерживать неоправданно высокий уровень потребления, которые уже не соответствует реальным доходам экономики.
“Удержание курса привело к тому, что тенговые цены перестали отражать рыночную реальность и теперь создают у домохозяйств завышенные представления об уровне их устойчивых доходов. Это ведет к неоправданно высокому потреблению, потере сбережений. Домохозяйства продолжают тратить, рассчитывая на рост доходов в тенге. Но этого не произойдет, Казахстан входит в год дисинфляции и дефляции”, — подчеркнул аналитик.
В-третьих, по словам эксперта, это ухудшение условий фондирования, связанное с необходимостью поддержания ставок на высоком уровне.
В-четвертых, это потери, связанные с введением валютных ограничений, ростом административного контроля, ухудшением способности финансовых рынков направлять капитал туда, где он нужнее.
Кроме того, он отметил, что данные Всемирного банка (ВБ), по которым защита курса тенге с мая 2014 года по март 2015 года стоила Казахстану $17 млрд “не противоречат нашим оценкам объемов чистых продаж валюты по крупным сделкам против тренда за период с мая 2014 по март 2015”.
“Примерно на такую же сумму можно выйти, если проанализировать изменения балансов НБК, включая рост валютных обязательств перед резидентами, такие как свопы и корсчета, рост тенговой части Нацфонда, валютные поступления от размещения суверенных еврооблигаций”, — подчеркнул А. Ахмедов.
По его словам, определенные шаги в сторону инфляционного таргетирования уже сделаны.
“Начиная с января 2015 года НБК ограничил ставки на денежном рынке сверху на уровне 15%, в результате значительно снизилась волатильность ставок, что сделало защиту обменного курса высокими ставками менее болезненной для банков”, — заключил он.
В то же время генеральный директор ТОО “BRB INVEST” Галим Хусаинов считает, что сложно посчитать, сколько государство потратило на поддержание курса тенге, подчеркнув, что “скорее всего, были посчитаны все механизмы поддержки тенге, включая деньги ЕНПФ, Нацфонда, ЗВР и квазигосударственного сектора”.
Кроме того, по его мнению, единовременная корректировка курса Казахстану в текущей ситуации ничего не даст.
“Вопрос стоит в том, чтобы создать такую политику, при которой мы сможем перейти на более гибкую систему формирования курса. Это очень сложная программа, требующая время. По поводу дальнейшего поддержание курса тенге, нужно учитывать множество факторов. Начиная от просчета по торговому балансу и заканчивая величиной денежной массы в стране”, — отметил он.
Аналогичного мнения насчет корректировки курса придерживается и экономист Петр Своик.
“Но дело в том, что “корректировка денежно-кредитной политики”, читай — девальвация тенге, ни от чего не спасает. Это лишь небольшая отсрочка для сырьевых экспортеров и банкиров, весьма болезненная для страны в целом. На кону – реальная политическая и экономическая модернизация, включая согласованную курсовую политики”, — резюмировал он.
Так, по данным П. Своика на конец мая прошлого года в золотовалютных резервах Нацбанка числилось $27,56 млрд, в активах Нацфонда $75,81 млрд, а на начало апреля стало $29,12 и 69,74 млрд соответственно.
“Итого суммарные валютные резервы Казахстана, да, уменьшились, но не на 17, а лишь на $4,44 млрд (…). Хотя с 17 миллиардами он все равно явно перегибает палку. Интерес ВБ и МВФ понятен – сохранить Казахстан в сфере своего влияния – методологически-идеологического, так сказать”, — предположил П. Своик.
Как заметил Г. Хусаинов единственное давление сейчас исходит из-за спекуляций, но учитывая значительное сокращение тенговой ликвидности, данный фактор уже также не так значителен.
“Поэтому в 2015 году уже нет необходимости в значительной поддержке тенге”, — заключил он.